Новичок. Побочный эффект - Валерий Петрович Большаков
– Ну, не совсем так, – улыбнулся я. – Идти стало гораздо приятней.
Тамара на секундочку зажала мой локоть, безмолвно благодаря.
– Дань, а эта ваша борьба… Ну, вот я увлекаюсь танцами. А твое увлечение – самбо? Хочешь на соревнования ездить, на чемпионаты всякие? М-м?
– Да нет, – мотнул я головой. – Самбо – это для тела. А для души у меня – математика.
– Математика?! – поразилась девушка. – Вот это ничего себе… А-а! Вот я балда! Слышала же, как пацаны что-то про олимпиаду терендели… По математике, да?
– Ага. Школьная прошла, в ноябре съезжу на районную. Может, и краевую потяну.
– А она когда?
– На зимних каникулах.
– А потом?
– А потом будет зональная в Иркутске, в марте, всероссийская в Москве и всесоюзная в Саратове. Только, знаешь, терзают меня смутные сомненья – доберусь ли хотя бы до Москвы! Да и, потом, мне эти олимпиады не ради побед нужны. Просто хочу поступить в физматшколу при МГУ, а туда охотно берут олимпиадников.
– Здорово, – серьезно сказала Тома. – Ты точно знаешь, чего хочешь, и добиваешься этого. Так и надо. Нет, правда, ты молодец!
– Да ладно… – шутливо проворчал я. – Засмущаешь меня…
– Ага! Засмущаешь тебя, как же! – рассмеялась Царева. – О! Мой дом!
– Уже? – огорчился я.
– Уже, – сладко улыбнувшись, девушка поцеловала меня, и не отрывала губ долгую-предолгую секунду. – Спасибо, что проводил.
– Ну, вот… – вздохнул я, дурашливо понурясь. – Не пить мне сегодня чаю…
– Почему? – длинные ресницы взлетели, приоткрывая темень зрачков.
– А то еще слижу вкус твоих губок…
Тихий смех рассеялся в потемках, бередя душу давней памятью.
Мы остановились в круге света от фонаря, у подъезда трехэтажного дома. Тамара вытащила платочек из сумочки, и заботливо стерла помаду с моих губ.
– Конспи`гация, конспи`гация и еще раз конспи`гация! – смешливо прошептала она. – Пока!
– Пока…
Простучали каблучки, хлопнула дверь. Дожидаться, пока зажжется лампочка в заветном окне, я не стал – мною правило вожделение, а оно обходится без романтических прикрас.
Неторопливо шагая прочь, понял, что амурные волнения не унять – и повернул обратно, решив позвонить Киршу. В Москве второй час дня, как раз…
Переговорный пункт ютился в одном здании с почтой, там было светло и людно. Я заперся в кабинке «Межгород», и опустил в автомат пятнадцать копеек. Набрал номер…
После четвертого гудка в трубке щелкнуло, и послышался глуховатый голос полковника:
– Алло?
– Здрасте! – выпалил я.
– О-о, Антоха! – обрадовался Кирш. – Привет!
– Как ты там? – мне удалось отыграть роль внука.
– Да нормально. Сделал всё, что хотел. Гуляю пока, и жду. Надо еще к одному товарищу съездить. Высокопоставленному. Ага… Мой девиз: «Не верю, но надеюсь!»
– Звучит не слишком оптимистично, но забавно!
– Всё будет хорошо, Антоша.
– Не верю, но надеюсь! – отшутился я.
Трубка издала смешок, и заторопилась:
– Ну, всё, Антош. Пока! Тут ко мне пришли…
– Пока-пока!
Мое прощание унеслось по проводу, и в ухо задолбили короткие гудки.
– Киев – вторая кабина! – крикнула телефонистка. – Алма-Ата… Кто заказывал Алма-Ату? Пятая кабина!
– Я, я! – подхватилась полная тетя, ковыляя к стеклянной двери с выведенной пятеркой.
Огромная страна разговаривала сама с собою…
Глава 5.
Понедельник, 8 октября. Утро
Москва, Сретенка
Небо куксилось с раннего утра, то затягиваясь тучами, то проясняясь. Налетавший ветер, взметая опавшие листья, пах дождем, но Кирша достала одна-единственная капля. Увесистая и холодная, она щелкнула по запястью – и всё, без осадков…
– Иван Павлович, вы не слишком-то в окно выглядывайте, – с ворчаньем проговорил Андропов, и улыбнулся уголком рта: – Во избежание.
– Да я в щелочку, – оправдался полковник, и внимательно посмотрел на бывшего шефа. – Нервничаете?
– Есть маленько, – вздохнул председатель КГБ. – Мне же пришлось Лёнькину медсестру задержать, а то так бы и «лечила» наркотой!
– Да там не наркотики, – вяло вступился Иван Павлович. – Снотворные, да успокаивающие всякие, но тяжеленные, что да, то да.
– Большая разница! – насмешливо фыркнул Юрий Владимирович. – Вы даже не представляете себе, какая вонь пошла! Забегали, как тараканы по кухне, когда заходишь ночью, и свет – щелк!
– Тапками их, – буркнул Кирш, – тапками…
Хохотнув невесело, Андропов отдернул рукав пальто и глянул на циферблат.
– Сейчас Боря должен подъехать… – понурившись, он вздохнул: – Ни один империалист не напрягал меня так, как эти, с позволения сказать, коммунисты!
– «Хохлы»?5
– Кто ж еще! И ничего ведь не докажешь! «Т-тварищи» по партии…
– Леонид Ильич сам виноват, не надо было приваживать. Хотя… Вспомните! Шелеста же он снял, и Полянского. И Подгорного на пенсию турнул! Понимал, видать, что свита на корону заглядываться стала!
– Ладно… – Юрий Владимирович слабо повел рукой. – Спускаемся потихоньку – сигналит, вроде…
Тот же день, позже
Вологодская область, окрестности деревни Верхоталье
– Как там Владивосток? – жизнерадостно справился Иванов.
– Да не смыло еще, – пробурчал Кирш, верно определив, что Борис ему дух поднимает.
– А внучок как?
– Скоро меня перерастет, – осторожно ответил полковник и, чтобы не развивать тему, капризно спросил: – Долго еще?
– Да приехали уже! Почти…
Проселочная дорога недолго мучала пассажиров черной «Волги». Взревывая мощным мотором, пересаженным от «Чайки», машина одолела очередной поворот – и покатила по гладкому асфальту… Чтобы тут же затормозить – узкое шоссе перегородил полосатый шлагбаум, белый с красным. Пара офицеров в «эксперименталке» приблизилась, ненавязчиво отсвечивая гладкими прикладами «калашей».
Отдав Андропову честь, служивый махнул рукой, и красно-белая балка перемахнула из запрещающей горизонтали в разрешающую вертикаль.
Генерал-лейтенант Иванов, сидевший за рулем, неспешно тронулся.
– Тут когда-то монастырь стоял, – поведал он, не оборачиваясь, лишь изредка взглядывая в зеркальце, – а нынче там спецсанаторий. Но порядки вполне себе монашеские – ни выпить, ни покурить! Зато работать дозволяется – огородик перекопать или, там, дровишек напилить…
– Трудотерапия, – тонко и чуть нервно улыбнулся Юрий Владимирович, облюбовавший заднее сиденье.
«Волга», прозванная «дублеркой»,6 подъехала к самим воротам во внушительной крепостной стене. Даже покатая башня круглилась на углу, накрытая шатровой крышей, будто шляпой.
– Для зачина, – отрывисто сказал Андропов. – Я прокрутил Генеральному всю запись нашего с вами разговора, от первого до последнего слова…
– То есть, Леонид Ильич в курсе? – перебил его Кирш.
– В полном! – отрезал председатель КГБ. – Но он все равно хочет с вами потолковать. Так что…
– Понял, Юрий Владимирович, – криво усмехнулся полковник. – Постараюсь оправдать оказанное доверие.
– Да уж поусердствуйте… – заворчал Ю Вэ, сникая.
В монументальных воротах открылась хлипкая калитка, и пропустила троих мужчин вовнутрь.
Приземистый корпус самого спецсанатория с крошечными стрельчатыми окошками прижимался к стене рядом с
