Эсминцы против линкоров - Августин Ангелов
Единственный уцелевший броненосец теперь только для береговой обороны и годился. Заодно, имея достаточное количество зениток, он мог выполнять и функции противовоздушного прикрытия порта Мариехамна. А маневренным миноносцам с небольшой осадкой в островных шхерах было самое место. Но и такое решение гросс-адмирал смог принять лишь после того, как получил сообщение от командира «Шарнхорста», капитана цур-зее Курта Хоффмана, что линейный крейсер, недавно подраненный английскими бомбами, все же приближается к точке рандеву вместе с эсминцами.
* * *
К утру пятого июля война на суше продолжалась с прежним ожесточением. Немецкие дивизии по-прежнему напирали, а фронты Красной Армии едва сдерживали натиск. Над Ригой нависла серьезная угроза. Когда попытками штурмовых действий немцы добиться успехов сходу не смогли, они закрепились на западном берегу Даугавы и активизировали усилия на флангах.
На северном фланге, выдавливая остатки советских войск, оборонявших до этого Либаву, к мысу Колка, немцы окружили Вентспилс и довольно быстро захватили его. На южном фланге частям вермахта удалось взять городок Екабпилс и прорваться в этом месте на восточный берег реки, создав там плацдарм. И вскоре все пространство по левому берегу Западной Двины-Даугавы от Екабпилса на юге и почти до Колки на севере контролировали немцы. А над столицей советской Латвии нависла угроза окружения, хотя красноармейцы пока еще держали позиции по правому берегу.
В этих условиях линкор «Марат» и крейсер «Киров» снова получили приказ подойти для усиления к Риге и вести по неприятелю беспокоящий огонь. В штабе флота имелась достоверная информация о том, что немецкая эскадра ушла к Аландским островам. И потому в нахождении линкора и крейсера рядом с островами Моонзунда пока необходимости не ощущалось. Для наблюдения за немецкой эскадрой командование выслало разведывательные самолеты, подводные лодки и торпедные катера, которые получили категорический приказ не приближаться к вражеским кораблям, а лишь присматривать за ними издалека.
Усиление разведывательных мер быстро дало результаты. Удалось обнаружить линейный крейсер «Шарнхорст», который шел, сопровождаемый четырьмя эсминцами, в направлении Аландов, на соединение с другими немецкими кораблями. Само по себе обнаружение «Шарнхорста» на Балтике вызвало в штабе Краснознаменного Балтийского флота переполох. Получалось, что, фактически, немцы выставили на акваторию Балтийского моря свои самые сильные надводные корабли. И теперь командиры в штабе флота заволновались по-настоящему.
Даже одному новейшему «Тирпицу», в сущности, противопоставить на равных было нечего. Тем более — «Тирпицу» в компании «Шарнхорста», который снискал уже себе за время войны немцев с англичанами, ведущейся на море с 1939-го года, мрачную славу рейдера. И сам командующий Краснознаменным Балтийским флотом Трибуц, и его начальник штаба Пантелеев прекрасно знали о «подвигах» «Шарнхорста», который в прошлом году пиратствовал в Атлантике вместе с линейным крейсером «Гнейзенау», потопив и захватив в совместном походе больше двух десятков торговых судов.
* * *
Утро для Александра Лебедева началось тяжело. Налет немецкой авиации заставил его включаться в реальность, прилагая усилия, чтобы преодолеть похмелье. Вражеские самолеты улетели, не добившись успеха. Зенитчики даже сумели сбить один «лаптежник», который упал в воду на рейде. Но даже это не слишком обрадовало Александра, потому что его родной эсминец при солнечном свете выглядел еще хуже, чем в сумерках. И этот факт действовал удручающе. К тому же, голова у Лебедева болела нещадно и соображала с трудом после вчерашнего.
А ведь вскоре Александру надо было появиться на совещании комсостава, а потом еще написать отчет для штаба флота о результатах инспекции объектов береговой обороны на островах Моонзунда с указанием процентной готовности всех оборонительных сооружений, с выводами, замечаниями и предложениями по каждому из осмотренных объектов. И это требовало четкой мыслительной деятельности, которой поутру даже не предвиделось. Потому что с бодуна мысли у Саши сильно путались.
Но, одна из мыслей все-таки оставалась ясной и четкой. Ухватившись за нее, Александр с эсминца пошел нетвердой походкой не в сторону штаба базы, а по направлению к госпиталю. Он вспомнил, что имел предписание о том, что, как раненый, имеет право находиться на амбулаторном лечении. Вот он и двинулся к госпиталю, чтобы там его рану обработали и перевязали новой повязкой. А заодно, если получится, то он сумеет и повидаться с ребятами из экипажа «Якова Свердлова».
Все равно, в том состоянии, в котором Александр находился, на совещание командного состава базы он явиться не мог. Уж лучше его пропустить, сказавшись больным. Покидая эсминец, Александр попросил Игоря Мочалова доложить в штаб, что, мол, у Лебедева разболелась рана, отчего он и направился с эсминца в госпиталь. К удивлению Саши, боцман перенес попойку гораздо лучше. И казался с утра уже совсем трезвым, гоняя чаи. Он, конечно, угостил чаем и товарища, вот только Александру это помогло мало.
К счастью, госпиталь располагался недалеко от порта. Так что Саша доковылял туда нетвердой походкой минут за двадцать. К его удивлению этот госпиталь тоже выглядел переполненным, хотя никаких боевых действий на Моонзунде пока не велось. Тем не менее, раненые сидели и лежали повсюду: и во дворе перед фасадом здания, и в сквере вокруг него, и, конечно, внутри. Вскоре, поговорив с несколькими ранеными, он понял, что большинство здесь составляют эвакуированные красноармейцы и краснофлотцы, которых перевозили на Моонзунд с мыса Колка. Переправа пока исправно действовала, несмотря на вражеские обстрелы и бомбежки плавсредств. Осуществлялась перевозка людей, в основном, в ночное время целой флотилией мелких суденышек, спасшихся из Либавы и Вентспилса, которые теперь базировались на Моонзунде. А прикрывали эти перевозки пограничные катера.
Саша направился в приемный покой. Но и там уже кипела работа, и суетился медперсонал. Два немолодых доктора осматривали эвакуированных. Медсестры меняли повязки, лежачие раненые на носилках стонали, охали, ругались и бредили. Тяжелый удушливый воздух пропитался запахами мочи, лекарств и крови. Возле входа на длинной лавке сидели легко раненые, терпеливо дожидаясь своей очереди. В дальнем углу на табурете, откинувшись головой к притолоке, дремал ни то пожилой санитар, ни то медбрат в белом халате, которого почему-то никто не будил. Александр потормошил его за плечо.
— Что случилось? Вы кто? — вскинулся проснувшийся.
— Я капитан-лейтенант Александр Лебедев, прибыл на перевязку, — сообщил Саша заплетающимся языком.
Очнувшийся от сна медработник взглянул на него как-то странно, потом втянул воздух носом и вынес вердикт:
— Да вы, батенька, с бодуна, похоже. Вот и вся ваша болезнь. Идите-ка отсюда подобру-поздорову, а то начальству доложить придется.
— Так я же ранен. Вот, у меня и направление где-то было из Таллина. С печатью. Сейчас найду. Одну минутку, — сказал Лебедев, только тут поняв, что портфель со всеми своими документами, а также с секретными картами и техническими характеристиками оборонительных сооружений всего
