Позвони мне - Борис Михайлович Дмитриев
Параллельно разрабатывалось сразу две модификации ударных комплексов, для дневного и ночного ведения боевых действий, с применением никелированных автомобильных фар. Некоторые сожаления вызывало досадное обстоятельство, что фар пока ещё импортного производства, завезённых с империалистических фабрик до неприличия прогнившего Запада. Хотя для критических ситуаций, во время буржуйских экономических блокад, не исключалась возможность использования доморощенных керосиновых фонарей.
Моисей Христофорович бесконечно гордился своим уникальным победоносным детищем и повергал в смятение даже бывалых корифеев военного искусства. Командование деликатно торопило генерального конструктора, но тот был упрям, как египетский фараон, и непоколебимо стоял на своем, дескать, дайте срок, мы ещё утрем сопли этой белогвардейской сволочи, покажем им, где даже раки не шибко зимуют.
В непрекращающемся академическом поиске, в азарте делового соперничества никто не хотел уступать. Поэтому в четвёртой краснознамённой конюшне немедленно развернули свой научный плацдарм под руководством корифея недремлющей ветеринарной мысли Коценбаума Александра Соломоновича. В обстановке строжайшей секретности, огородив конюшню тремя рядами колючей проволоки, отечественного, без сомнения, производства, там приступили к выведению уникальной ахалтекинской породы недюжинных боевых коней о семи ногах.
Лазутчики из второй экспериментальной конюшни ухитрились под покровом ночи пробраться к тусклому оконцу денника и разглядеть под светом лампы «летучая мышь» всамделишную пятую ногу, откровенно просматривающуюся под брюхом известного всей дивизии буланого производителя Герострата. Справедливости ради надо сказать, что пятая нога пока ещё не была так велика, как остальные четыре, но то, что она уже прорезалась и порой болталась, словно обрубок оглобли, видно было даже невооруженным глазом. Сам Александр Соломонович со дня на день обещался наведаться в ближайшую кузню, чтобы там заказать триумфальную подкову на пятое копыто. Одним словом, прогрессивная жизнь в дивизии кипела, как лапша в казанах полковых кухонь.
Для совершенствования командного и рядового состава привлекался и использовался весь положительный опыт, накопленный человечеством непосредственно от времён динозавров до залпа “Авроры” включительно. В связи с этим не оказался обделённым должным вниманием исторический опыт церковного домостроительства. Известно, что в монастырях, во время принятия пострига, послушники нарекаются новыми именами для вступления в обновлённую, непорочную жизнь. Этим актом принявшие постриг послушники как бы отмежёвываются от греховного прошлого и устремляются на поиски небесной благодати практически в непорочном состоянии.
Неутомимые борцы за пролетарское дело не просто подхватили эту красивую духовную традицию, но возвели её на высшую ступень совершенства. Многие революционеры принялись энергично отказываться от наследственных родительских фамилий и присваивать себе новые прогрессивные имена. Не один только Лев Давыдович Бронштейн в одночасье сделался Троцким, но уже половина дантистов дивизии гордо величали себя непоколебимыми Сидоровыми. Некоторые, особенно продвинутые в смекалке революционеры, даже наловчились освоить обратный обряд пришивания.
Не ведающий устали, Александр Соломонович и здесь проявил небывалую находчивость, ведь некоторым приходилось по нескольку раз заменять подгулявшую фамилию и тогда они неоднократно вынуждены были отпарывать крайнюю плоть. Понятное дело, что святыня потихоньку истончалась, не выдерживала бесконечных перелицовок. Поэтому неутомимый новатор блестяще разработал и сконструировал почти незаметную швейную молнию для очередного преображения.
Захотел, например, Александр Соломонович сделаться Кудияровым, шморгнул замочком – получи деревня трактор. Захотел снова объявить себя Коценбаумом, шморгнул в другую сторону замочком – опять красота, только бы руки не заморились. Удобно чрезвычайно, никаких лишних хлопот, и главное – всегда находишься на самом стрежне идеологических стихий. Памятник за эту незаурядную находчивость на родине новатора ставить пока ещё не намерились, но перспектива присвоения почётного звания «Дважды сюрприз мировой революции» активно обсуждалась на закрытых партийных конференциях.
Не всеми бойцами и не сразу с энтузиазмом воспринимались и поддерживались смелые прогрессивные начинания. Кое-кто старался продолжать жить по старинке, трусливо открещиваясь от учения классиков марксизма. Специально для проведения в широких массах разъяснительных работ из центра в дивизию был прислан полномочный нарочный, с бьющим без промаха маузером и большой чернильной печатью, хранящейся для надёжности в пристёгнутой деревянной кобуре. Это был очень крупный специалист по налаживанию и обустройству человеческого счастья в широкой прослойке рядового состава и вообще по организации строевого режима в отдельно взятой дивизии.
С первых дней своего пребывания в должности Дмитрий Андреевич Фурманов решительно и рьяно принялся за проведение глубоких экономических перемен. Потому что любая революция – это, прежде всего, коренная реформация общественных и экономических отношений. В полном соответствии с революционным пылом несгибаемого борца за правое дело, комиссар составил и приступил к реализации генерального плана прогрессивных реформ. План этот, в самом общем виде, сводился к затейливым конфигурациям на предмет того, что у кого следует отобрать, кого облагодетельствовать, кому пообещать пронзительно светлое будущее, а кому предоставить будущее незамедлительно, за сараем, у краснокирпичной стеночки.
Грандиозные преобразования начались с того, что для бурного процветания дивизии решено было в кратчайшие сроки разбудить творческую инициативу в недрах рядового состава, так сказать, подтолкнуть позитивные перемены снизу. Толкание снизу называлось многозначительно – НЭП (новая экономическая политика). Бойцам в связи с этим рекомендовалось создавать единоличные и кооперативные предприятия по перелицовке хомутов и сёдел, желательно с одновременным пошивом уздечек и ремённых вожжей. Смело предлагалось не замыкаться в малом бизнесе, а организовывать средние и очень крупные производственные мощности по изготовлению новейших образцов конской сбруи, по возможности с блестящими заклёпками, с кистями и бубенцами по всему ассортименту шорных изделий. При этом снимались любые ограничения роста, позволялось расширяться до гигантских концернов и комплексных трестов вплоть до закрытых акционерных сообществ под грифом «совершенно секретно».
Люди, подхваченные ветром экономических перемен, в едином порыве освоили доходные сбруйные ремёсла и за короткий срок настрочили горы пахнущей свежей сыромятиной конской экипировки. Воодушевлённые бойцы с утра до ночи, в полном составе со своими многодетными семьями, сидели рядком под конюшнями на камушках, высматривая голодными глазами залётного покупателя.
На первых порах особенно шустрые красноармейские жёнки на всякий случай слегка подворовывали друг у дружки сбруйный товар. Но когда окончательно убедились, что никто в дивизии покупкой конского снаряжения не озабочен, махнули рукой и дружно потянулись пёстрой толпой на объездную дорогу в поисках лёгкого заработка. Но и там, за отсутствием модельных кондиций и должной квалификации, фортуна показала язык мало востребованным краснокосыночным путанам, практически как на знаменитом портрете красавца Эйнштейна.
Вездесущий Фурманов, словно баба-яга в ступе, метался по дивизии, бил себя по орденам и убеждал стариков, сопливых
