Игорь Градов - Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель
ГРОТ. Только если удастся перебросить свежие силы из Франции и Польши, но на это уйдет как минимум пять-шесть дней, может быть, неделя. Но если мы сейчас не отойдем, то окружения не избежать...
ГИТЛЕР. Значит, вы тоже за отступление?
ГРОТ. Да, мой фюрер. Это вынужденная мера, чтобы сохранить наши силы, не допустить разгрома армий. Надо подтянуть резервы, пополнить запасы горючего, снарядов, отремонтировать технику. Позднее, в апреле или мае, мы сможем начать новое наступление на Москву. Следует признать: мы недооценили русских - они сумели извлечь урок из прошлого поражения и хорошо подготовились: добились численного превосходства, пополнили технику. Наши солдаты измотаны, среди них много обмороженных и раненых. Я считаю, что разумнее отойти...
ГИТЛЕР. Немецкие воины не привыкли отступать, для них существует только одна команду - вперед! Как мы объясним свое отступление нации?
ГИММЛЕР. Я думаю, доктор Геббельс найдет нужные слова. Мой фюрер, фельдмаршал Манштейн прав - Москву следует оставить, причем вы должны сделать это немедленно. Жизнь вождя германского народа слишком ценна, чтобы рисковать ею. Вы нужны Рейху!
ГИТЛЕР. Хорошо, я отдам приказ об отступлении, но до этого нам следует завершить еще одну операцию. Фон Блог, когда вы сможете взорвать шлюзы и затопить Москву?
БЛОГ. Все готово, мой фюрер. Инженерные части заминировали канал, осталось только отдать приказ.
ГИТЛЕР. Отлично. Как только большевики войдут в город, я прикажу взорвать его. Я полагаюсь на вас, бригаденфюрер, ваши подчиненные должны удерживать шлюзы до взрыва. А теперь обсудим план отхода на новые рубежи. Фельдмаршал, какие у вас будут предложения?
***
От Советского Информбюро
6 марта 1942 года в районе города Дмитрова фашисты попытались вернуть ранее утерянные позиции и предприняли одну за другой три отчаянные атаки. Наши подразделения отбили все их и нанесли противнику большой урон в живой силе и технике. Уничтожено пять танков и до батальона вражеской пехоты.
На другом участке фронта гитлеровцы пытались переправиться через озеро Сенеж. Боевые подразделения Н-ской дивизии встретило их дружным ружейно-пулеметным огнем и уничтожило до 30 солдат и офицеров. Днем советская авиация совершила налет на немецкий аэродром в районе Солнечногорска и уничтожила на земле 11 фашистских самолетов. В воздушных боях сбито 6 немецких бомбардировщиков.
Партизанский отряд, действующий в одном из районов Подмосковья, напал на немецкий гарнизон, расположившийся в селе Сошники. Внезапной атакой партизаны уничтожили 13 солдат. Были захвачены трофеи - бронемашина и два грузовика, а также автоматы и патроны.
Добровольно сдавшийся в плен рядовой 118 полка 49 пехотной дивизии, чех по национальности, Имрек Р. рассказал: "Я проживал под Прагой. В 1939 году к нам пришли немцы и ограбили моих односельчан. Ганс Вебер захватил более 60 гектаров крестьянской земли, а его соотечественник Байер - более 150. Фашисты, по сути, превратили нас в батраков. В августе 1941 года меня насильно призвали в германскую армию. Я попал в 149-ю дивизию, находившуюся в Польше. В октябре нас отправили в Россию. В поезде мы, чехи (всего около 50 человек), твердо договорились между собою, что не будем воевать за Гитлера и перейдем на сторону русских. Фашисты были и остаются смертельными врагами нашей страны. Каждый чешский патриот должен бороться против них до тех пор, пока они не будут окончательно уничтожены".
Французские патриоты взорвали под Марселем немецкий эшелон с вооружением. В Лионе в течение одного дня убито 6 гитлеровцев. На окраине Пьемона несколько французских шоферов, насильно мобилизованных для перевозки военных грузов, истребили вооруженную охрану и скрылись. Они примкнули к Сопротивлению, передав партизанам автомашины и оружие.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Москва
7 марта 1942 года
Нескучный сад
Нина шла с дочкой по парку. Это была их вторая встреча, и Настя уже немного привыкла к ней. Она держала маму за руку и увлеченно пересказывала книжку, которую недавно прочитала. Нина с удивлением узнала, что ее девочка весьма развита для своего возраста - давно проштудировала всю школьную библиотеку, а перед самой войной записалась в городской читальный зал, чтобы брать уже взрослые книги. Внезапно Настя прервала свой рассказ и спросила:
- Мама, ты больше не бросишь нас с папой?
Она спрашивает об этом уже второй раз, подумала Нина, а вслух сказала:
- Нет, доченька, я тебя никогда не брошу.
Нина все больше запутывалась в своих отношениях. Как она могла бросить дочку, отказаться от своего счастья? И еще Ян... С ним тоже все было непросто.
Что все-таки важнее - долг или семья? Еще две недели назад этот вопрос не стоял перед ней, а теперь он казался неразрешимым. Когда она в прошлый раз прижала к себе Настю, вдохнула давно забытый запах ее волос, что-то в глубине ее души перевернулось. Все, чем она занималась раньше, - сложные операции, опасные задания - все показалось ей ненужным, несущественным. Важно было только одно - ее Настя.
А когда Нина увидела, как сквозь тоненькую кожу на шее девочки просвечиваются голубенькие жилки, то просто разрыдалась. На вторую встречу она принесла целую сумку продуктов - муку, тушенку, сухое молоко. И главное - свежий хлеб, который москвичи, оставшиеся в городе, давно уже не видели. Большинство питалось сухарями или лепешками, которые пекли из муки прямо в печках-"буржуйках". Нина сделала два больших бутерброда и заставила Настю их съесть. А сама смотрела на ее худое, бледное личико и молча глотала слезы. "Что бы ни случилось, я больше не брошу свою дочь", - пообещала она себе.
Второе свидание произошло там же, где и первое, - в Нескучном саду, Нину, как и в прошлый раз, привез Алексей Миронов. Они встретились на Тверском бульваре и поехали по центральным улицам. Алексей прочти сразу же заметил слежку: посмотрел в боковое зеркало, а потом резко поменял направление движения.
- Сегодня за нами "хвост", - сухо сообщил он Нине.
Рихтер обернулась и сквозь заднее стекло увидела две черные машины, следовавшие за ними на близком расстоянии.
- Это не мои, - сказала она, - Остерман не стал бы устраивать такое представление.
- Значит, это ваши друзья из гестапо, - заключил Алексей, - придется отрываться.
Но сделать это оказалось не так-то просто. Гестаповские машины упорно висели на хвосте и не отставали. Тогда Алексей прибавил газу и рванул через проходные дворы, замелькали подворотни, узкие проезды между домами, заснеженные, неубранные переулки. На одном из поворотов он резко завернул в маленький дворик и тут же выключил мотор. Через секунду мимо пронеслись машины преследователей. Алексей снова завел двигатель и поехал в противоположном направлении, но на всякий случай еще минут десять поплутал по центру, чтобы окончательно убедиться - "хвоста" нет.
Из-за этого инцидента приехали на встречу с большим опозданием. Ян нервно расхаживал по поляне и, когда увидел "хорьх", сразу же подбежал к нему.
- Что случилось? - спросил он у Алексея.
- Немцы пустили "наружку", пришлось отрываться.
- Нина, мы же договаривались! - гневно бросил Петерсен бывшей жене.
- Не кипятись, Ян, это не наши, скорее всего, слежку устроило гестапо. Я думаю, это Вильгельм Краух. Он точно не знает, но, кажется, догадывается о наших встречах, поэтому и пустил "хвост". Вилли постоянно крутится у нас в отделе и, вероятно, что-то учуял. У него проницательный ум, и он очень опасный противник, причем как для нас, так и для вас.
- Я знаю, мне полковник уже рассказал, - нахмурился Петерсен. - Вам точно удалось уйти?
- Да, можешь быть уверен, - ответил Миронов, - я все проверил - чисто.
- Могу я теперь увидеть дочь? - спросила Нина.
- Пойдем, - кивнул Ян и повел ее к знакомой беседке.
- Вот, возьми, здесь немного продуктов, - Нина протянула мужу сумку с едой.
- Не надо, - оттолкнул ее руку Петерсен, - мы не голодаем.
- Не дури, Ян, - твердо сказала Нина и всунула ему сумку прямо в руки, - девочке нужно хорошо питаться. Ты же видишь, как она выглядит... Ей двенадцать лет, идет перестройка организма, и если она буде недоедать, то произойдет задержка развития. Неизвестно, как это отразиться на ее здоровье...
