Алексей Головлев - Воин Бездны
А боцман, похоже, не спал вовсе и был везде сразу: днем и ночью его громовой рык перекрывал грохот волн, подгоняя измученную команду. Но и тогда глазеть было некогда – спасибо, за борт не смыло.
Теперь Эрван во все глаза глядел на боцмана, картинка того стоила: огромный, широкоплечий, с рыжей гривой до плеч, он походил на раскормленного льва. Мощная шея и покатая спина выдавали недюжинную силу, а тугой выпирающий живот изобличал человека, не отказывающего себе в простых жизненных радостях. Вместо матросской рубахи – грубый кожаный жилет прямо на голое тело; у бедра – плетёная лента пращи.
Но интереснее всего были руки: разноцветные татуировки с эмблемами кораблей покрывали бугры мышц от плеч до кистей.
Эрван едва не присвистнул.
Не меньше полутора десятков! Когда успел? Каждый год он суда менял, что ли? Лет ему вроде не сильно за сорок…
Засмотревшись на боцмана, Эрван не сразу заметил – тот и сам наблюдает за ним. Прежде чем отвести глаза, Эрван успел поймать взгляд Бастиана – оценивающий, угрожающий… и в то же время мрачно-обнадёженный. В горах Эрвану доводилось видеть подобное – так снежные волки смотрели на добычу.
Жорд своё дело знал: его узловатые руки быстро и уверенно разбирали, развинчивали, отделяли части гарпунного лука, при этом успевая любовно оглаживать каждую. К ответственной процедуре он кадетов не подпустил – тем осталось лишь отнести детали на полубак.
– Эй, парни! Стойте, вам говорят!
Эрван на пару с Конюхом тащил направляющую в дюжину футов длиной. Твёрдое дерево врезалось в плечо, не давало обернуться, закрывало обзор справа. Задыхаясь от натуги, он не сразу сообразил – Жорд обращается к ним.
Свободное плечо ожгла боль: возле ног шмякнулся камень.
Эрван вспомнил ленту на поясе Бастиана.
Проклятый боцман! Пращой! Ждал момента… Но за что?!
Зашипел Конюх – второй снаряд достался ему. Вокруг раздались одобрительные выкрики: матросы предвкушали дармовую забаву.
– Эй, придурки! Уши на берегу забыли? Тащите в трюм, к арсеналу. Там принайтовать. Быстро!
«Интересно, почему лук и всю требуху на корму, а направляющую – в арсенал? И вообще, что за нелепость – разбирать? Да ещё и растаскивать части по разным местам? А если нападёт кто? И почему гарпунный лук, а не камнемёт? Значит, все-таки китобоец, не рейдер?» – Обдумать мысль как следует Эрван не успел: приложился свежим синяком о переборку – мигом стало не до того.
Пока они, ругаясь вполголоса, копошились в темноте и тесноте, палуба изменилась до неузнаваемости: гарпунный лук разобрали до станины, место между полуютом и мачтой расчистили, возле бортов и на вантах устроились зрители.
Наверху Эрвана с Конюхом встретил нестройный гомон. Под прицелом десятков недобрых глаз Эрван съёжился – похоже, будущее ничего хорошего не сулило.
Непринуждённо держа в руках охапку учебных мечей, вперёд выступил Бастиан.
– Дорогие гости нашего судна! – Матросы одобрительно загоготали. – Да-да, гости! Потому что моряки из вас паршивые, хуже не видел.
Бастиан кивнул на израненные руки кадетов. Осклабился:
– Офицеры… Ха, да из нашего юнги быстрей выйдет офицер, чем из вас!
Среди зрителей послышались смешки.
– Но, может, вы бойцы, каких свет не видывал?
Боцман сдвинул брови, покачал головой.
– Вряд ли. А впрочем… сейчас проверим.
Бастиан подошёл вплотную. Небрежно свалил мечи курсантам под ноги. Добродушно улыбнулся.
– Ваш выход, господа. Прошу!
Мечи как мечи, Эрван привык иметь дело с такими: неухватистые деревянные чушки, сравнимые по весу и длине с боевым оружием… вот только на заставе, да и в академии поверхность всегда как следует зачищали. А тут – все «лезвие» в занозах! Вряд ли подобное объяснялось небрежением Бастиана: за три дня Эрван успел заметить – порядок на судне был образцовый. Скорее, боцман оставлял занозы специально – чтоб каждый урок шёл впрок. Прозевал удар – не скоро забудешь!
Эрван поёжился.
– А тобой, парень, я займусь сам. – Боцман подмигнул беспечно и весело. Может, Эрван поверил бы… если б не уловил беспощадную свирепость в глубине глаз. Удивляться, почему и за что Бастиан его невзлюбил, было некогда: Эрван сел на корточки и сосредоточенно принялся выбирать оружие.
Под тяжёлым взором боцмана Эрван выбрал пару деревяшек чуть тоньше и длиннее остальных. Выпрямляясь, бросил взгляд на Бастиана. Успел заметить насмешку в уголках рта: наверняка тот легко прочитал мысли Эрвана.
Ну да, какие уж тут секреты… Всего-то козырей – длина и малый вес клинков. Да ещё молодые ноги. Значит, быстро перемещаться и сохранять дистанцию – если повезёт, противник устанет раньше. А вот что на уме у боцмана?
Эрван был уверен: разведки не будет, слишком уверенным и довольным выглядел Бастиан. С первых мгновений стоило ждать яростной атаки.
Краем глаза он видел, как составились остальные пары. Жорд выступил оппонентом Аптекаря, напротив Конюха и Свистка оказались незнакомые матросы из другой вахты.
Удары посыпались градом – Эрван едва успел встать в позицию. Проклятый боцман одинаково легко действовал обеими руками, и невозможно было вычислить, с какой он начнёт атаку. К тому же он был сильнее Эрвана. Намного сильнее: каждый выпад противника отзывался болью в суставах. Перейти в нападение Эрван и не пытался: все силы, все внимание были поглощены обороной. Надежда превзойти соперника в скорости испарилась начисто – несмотря на внушительные габариты, боцман опережал его!
И похоже, успевал развлекаться от души, играя с противником, словно терьер с крысой.
Сохранить дистанцию не вышло – спина упёрлась в мачту. Эрван попробовал закрыться наглухо, силясь одновременно держать в поле зрения лицо и клинки противника. Тщетно!
Кулак Бастиана возник неведомо откуда, с хрустом воткнулся в челюсть.
«А меч где?» – успел подивиться Эрван. Затем понял, что летит, краем глаза заметил белое облако, наполовину заслонённое грязно-серым парусом…
Солёная вода в лицо. Много – целый ушат.
Он полулежал у фальшборта, неудобно вывернув шею. Свежая шишка на затылке теплела, наливалась болью, напряжённо пульсировала. Сильно тошнило.
– Встань и дерись!
Эрван еле расслышал голос Бастиана – мешал звон в ушах.
Неужели боцман обращается к нему? Он ведь уже победил, чего ему надо?
– Я сдаюсь – просипел Эрван.
Бастиан улыбнулся во весь рот.
– Нет. Здесь бои заканчиваются только по моей команде. Встань и дерись!
Эрван кивнул. Поднялся. Медленно подошёл к оброненным мечам. Хотел было наклониться, но передумал. Аккуратно присел на корточки, чтобы избежать прилива крови к голове. Взял оружие. С трудом, еле подавляя стон, выпрямился и встал в позицию.
Среди зрителей послышался ропот. В начале схватки они явно поддерживали Бастиана: как же, урок «белой кости»! Теперь матросы начинали жалеть парня: похоже, многие свели знакомство с кулаком боцмана, и злорадство мало-помалу уступило место сочувствию.
Остальные поединщики закончили схватки и растворились в толпе зрителей. Теперь вся палуба оказалась в распоряжении Эрвана.
Поздно! Десять минут назад это могло бы дать преимущество, но теперь Эрван едва стоял на ногах.
«…Просто держаться. Как можно дольше», – опять обрывок мысли. Зачем держаться? Он уже не помнил. Сознание покидало его, мир растворялся в белесой мути – остались только довольное лицо боцмана да хищный веер клинков перед глазами.
Нога! Правая…
Занозы пронзили холстину штанов, глубоко впились в кожу. Бастиан дёрнул меч назад – будто пилой провёл. Эрван не удержался, припал на колено. Пропустил выпад в плечо. Потом в голову.
Опять вода в лицо.
– Встань и дерись!
Подъем. Ноги дрожат, отказываются держать непослушное тело.
Встать в позицию. Поднять голову. Продолжить.
Удар в солнечное сплетение, сильный и точный…
Эрван скорчился, мешком осел на палубу. В мире будто кончился воздух: отчаянные попытки вдохнуть ни к чему не приводили, лишь вызывали безумную, на грани терпения, боль. Звон в ушах, лиловые круги перед глазами…
Потом – темнота. Надолго.
Очнулся Эрван от головной боли.
День сейчас или ночь? Где он?
Под спиной – плетёные клетки гамака. Ага! Похоже, он в матросском кубрике, на своём месте. Уже неплохо. Но где все?
Он не сразу понял, что говорит вслух.
– Наверху, где ж ещё, – ворчливо отозвался детский голос. – Пить хочешь?
– Не откажусь, – кое-как выдавил Эрван.
Осторожно, стараясь не потревожить ноющий затылок, он скосил глаза: справа от гамака стоял мальчишка лет двенадцати на вид.
Узколицый, кареглазый; невысокий и тощий как розга – того гляди переломится… Одет как рядовой матрос, только на лбу щегольская повязка – чёрная, с изящной серебряной вязью. Вроде бледноват для моряка, хотя в полумраке не разбери-поймёшь…
