Павел Дмитриев - От! От! От винта! (СИ)
Кто говорил «утро добрым не бывает»? Истинная правда! Особенно когда жена решила вместо приготовления завтрака заняться чем нибудь до крайности необходимым. Например освоить английский язык вместо недоученного в школе немецкого:
— Где он работал? — задал я уже надоевший вопрос, и с тяжелым вздохом полез в духовку за сковородой.
— Where did he work? — бойко ответила Катя потягиваясь. И подозрительно участливо поинтересовалась: — Тебе точно не трудно так?
— Она ходит в школу.
Изобразив на лице образ невыносимых страданий, я чиркнул спичкой и поджег газ. Легкий хлопок голубого пламени совпал с ответом:
— She go to school.
— Опять «s» забыла?! — пока жена перебирала варианты, я прикинул, что приготовить на завтрак. Колбаса, яйца, хлеб… Надоело! Не дождавшись правильного ответа добавил: — She goes!
— Точно, точно!
— Они не вернулись домой.
— They won't came home…
Вроде уже июль, а свежей картошки и в помине нет. То, что у нас дома осталось от осенних запасов, в 2010 году я бы выкинул не раздумывая и секунды. Но советский социум быстро лечит от лишней разборчивости, потому как в магазинах искомый овощ в данный момент напрочь отсутствует. Разве что настругать котлет-драников… Это идея! Под неспешное повторение глагольных конструкций толкнул сковороду на огонь, чтоб прогрелась, и выкопал из прикрытого клеенкой ящика под раковиной несколько грязных, покрытых ростками картофелин. Под струей воды срезал с клубней толстые ломти противно-мягкой кожуры. Затем быстро натер картошку на крупной терке, перемешал с щепоткой соли, и выложил тонкие лепешки в начавшем «плеваться» масле.
Несколько минут, и хрустящие драники готовы. Чтоб совсем не было грустно, рядом чуть подрумянил зеленые «букетики» брокколи, да добил несколько яиц, по-американски замешал их в болтушку. Катя умудрилась правильно интерпретировать «would you help me» — и заварила чай. Жаль только сковорода без тефлона, поэтому приходится использовать много масла, которое далеко не Kalamata.[126] Впрочем, за два с лишним года я уже привык к советским натуральным продуктам. Вот только никакой прелести в них не находил, не смотря на пресловутое «сделано по ГОСТ». Вкусы тут в почете до неприличия грубые и простые, на запахи обращают мало внимания, разнообразия почти нет. Наверно моим родителям дешевая еда 90-х, а то и всякая гуманитарная помощь казались на этом фоне адским суррогатом, но до качественных продуктов 2010 года как до луны пешком,[127] что бы ни говорили в будущем любители поискать в воспоминаниях детства «снег побелее, а девушек помоложе».
С культурой производства вообще беда. На прошлой неделе открыл баночку абхазской аджики, а там прямо сверху — тараканье яйцо. Выкинул и ее, и все подобные запасы, не слушая слабые протесты Кати. Но жить без острого соуса как-то не по человечески, пришлось идти в магазин за томатной пастой, и на рынок, к тем же кавказцам за специями. Впрочем, итог получился очень даже приличный, хоть далеко не Heinz. Главное не думать, сколько «живности» попало в помидоры перед их переработкой.
Кроме самодельного кетчупа украшением завтрака стали ломтики огурца. Не потому, что он мне так сильно нравился, или был необходим для вкуса. Просто с началом лета наше заматеревшее усатое чудище по кличке Багс не пропускало ни одной «готовки» еды, и без доброго куска зеленого овоща кот впадал в настоящую депрессию. Шипел, не давался в руки, и вообще всячески выражал свою обиду на неблагодарных сапиенсов. Практичная Катя не могла смириться с расходом огурцов исключительно на прокорм «худой скотинки», и я нашел компромисс, отсекая «неудачные» концы овоща в пользу упрямого животного.
Впрочем, последнее время с продуктами в семье стало значительно лучше. Кто бы мог подумать, что самое нужное для обеспечения питания в СССР вовсе не блат или цэковский распределитель, а обычная бабуля, способная обойти за рабочий день десяток магазинов, да выстоять ради развлечения кучу очередей. Как только наша Надежда вошла в «колясочный» возраст, няня Дарья Лукинична, шустрая вольнонаемная бабуля лет эдак шестидесяти, встала на боевое дежурство. Уж не знаю, лучше ли в этой истории с продуктами в стране, или все дело в ее талантах, но семейный холодильник перестал пугать пустыми полками, и начал хоть и отдаленно, но походить на своего белого собрата из 21-го века. По большому счету единственное, хоть и важное отличие — в будущем можно было формировать содержимое по своему малейшему капризу, а тут приходилось довольствоваться тем, что некие высшие силы торговли «выкинули» на прилавок. Сегодня мясо акулы, завтра чечевицу, послезавтра ананасы. И вертись с этим как Рататуй,[128] хотя надо сказать, что мне, в отличии от Кати, такие бытовые миниприключения пришлись по душе.
Рутина затягивает со страшной силой, последнее время я отчетливо осознаю, что остался всего один шаг до превращения в успешного хомо-советикуса. Для которого статус «в стае» начинает зависеть не от успехов на работе или количества пресловутых «тачек» и «шмоток», а совсем наоборот, от хобби, которое в условиях повального дефицита превращается в воспетую классиками способность «работать руками». Ну, в моем варианте — готовить интересные блюда или кататься на сноуборде. Причина понятна — карьера ИТР «в ЗАО СССР» линейна и быстро упирается в естественные ограничения, да еще отягощена низкими по мировым меркам зарплатами и квартирным вопросом.
Вот взять главного инженера соседней ТЭЦ, с которым у меня сложились очень хорошие отношения, если не больше. Будь я постарше на пару десятков лет, или он моложе — была бы дружба «не разлей вода». Так вот, он очень даже гордится своим садовым домиком, сколоченным едвали не полностью из досочек от выкинутых на помойку тарных ящиков. Боюсь представить сколько человеколет он угрохал в свое строение, но… Что ему еще делать? Выше должности по его специальности в М-Граде просто нет, да и вообще, по стране поискать придется. За четвертак премии — нужно наизнанку вывернуться, и все равно не дадут. Ему бы запустить какой-нибудь полезный сервисный стартап, ведь опыта и знаний не занимать, разбогатеть в конце концов, но тут такой фокус никак не пройдет. Вот и пытается самореализоваться пародоксальным образом.
На первый взгляд ничего сильно плохого в этом нет, реальное равенство, свободный труд, даже присутствует что-то похожее на братство. По крайней мере директора не чураются здороваться со слесарями за руку, а дети членов ЦК ходят в обычные школы. Все как завещали великие большевики прошлого. Вот только дела на ТЭЦ у нашего главного инженера идут не то чтоб плохо или с ленцой, а просто ненапряжно, порядком заведенным чуть не до войны. Потому про автоматизацию он не хочет и слышать, а к ЭВМ относится как к безобидной блажи, годной для начисления зарплаты, но совершенно неприменимой для нужд его обширного хозяйства. И подобная косная зашоренность никого из его друзей не волнует, наоборот, подобное по понятиям местной тусовки совершенно нормально и правильно. Общественное, оно же ничье, зачем лишний раз напрягать себя и окружающих?
Да что там, даже карьеристы в СССР живут в какой-то ортогональной системе координат, что и не удивительно — если мерилом работы завода становится «стопроцентное, массовое участие в демонстрациях» или «отмеченная главком доска почета». Впрочем, хорошо хоть так. Слишком много тех, кому подобные хоббийные развлечения неинтересны, и на горизонте появляется «зеленый змий». И тут уж вообще не помогут никакие системы мотивации, хоть выворачивайся наизнанку. Разве что массовые расстрелы…
Только в недрах коммунистической модели мира мне стал понятен секрет штатовской производительности труда. Их либеральная система по сути бесчеловечный и страшный по своей эффективности механизм социального принуждения. Который базируется на странной природе homo sapiens, в которой человек сам на себя одевает хомут куда более тяжелый, чем это может предусмотреть самый эффективный руководитель. Дай ему свободу реализации, «морковку» достатка и роскоши, «кнут» законов, навяжи нужную идеологию, и он сам придумает что с этим сделать. Тогда как социализм не только не дает стимулов рвать жилы, но и вообще, выкидывает невписывающихся в замысел вождей и желающих большего подальше на обочину жизни. Если Шелепин сотоварищи с этим что-то не сделают, закончит СССР как и в моей истории, медленно и печально.
Впрочем, некоторые сдвиги все же есть. Например, в М-Граде открылся первый частный пивной бар. Бывший пленный немец, неведомо как попавший в тихий подмосковный городок, не угомонился после вежливого отказа местного исполкома, наоборот, он умудрился дойти чуть не до ЦК, но выбил аренду на помещение давно закрытой кулинарии. Поставил там грубые лавки, тяжелые, неровно оструганные столы, застеклил перегородку на кухню и разместил там самодельный пивоваренный аппарат. Я бы от такого объема работ «кони двинул», а он ничего, умудряется управляться с женой и парой детей, не у всех коммунисты к 67-му году отбили тягу к предпринимательству. Вот только дорого у него получается, и с закусками бедно, ведь продукты в госторговле закупать нельзя, мигом припишут спекуляцию. Но всеж заведение не пустует, находятся любители вдумчиво посидеть «за рубль» с кружечкой и тарелкой снеди.
