Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены
— Выйдите вон из моего кабинета! Я поручу кому-нибудь взять вас за руку и довести до ваших новых — временных — квартир!
— В этом нет необходимости. Просто назовите координаты и номер помещения. Я подожду здесь, пока вы это сделаете.
— О Господи! Мне сдается, что вы сами жаждете, чтобы вас выкинули с «Золотого правила»?
— Ну что вы! Мне вполне здесь удобно. И я был бы рад остаться, окажи вы нам милость сообщить, где мы будем ночевать сегодня и где будет новый постоянный адрес после подстыковки новых секций. Нам нужна трехкомнатная квартира, видите ли, взамен возвращаемых двух: двухкомнатной моей и однокомнатной, принадлежавшей миссис Эймс. Да, еще нужны два терминала. По одному на каждого, то есть как и было до выселения. К тому же квартира должна располагаться на уровне пониженного притяжения, желательно около четырех десятых, но не более половины…
— А луну с неба вам не надо? Зачем вдруг два терминала? Это же дополнительный монтаж!
— Ну так я и оплачу все расходы! Я же писатель, и мне необходим отдельный терминал в качестве процессора и для получения библиографических справок. А миссис Эймс нужен второй терминал для хозяйственных нужд.
— Ого! Вы собираетесь использовать свою площадь для извлечения коммерческой выгоды? Значит, она будет не просто жильем?
— И что же из этого следует?
— А то, что надо подсчитать. Для каждого вида предпринимательства существует свой тариф. Для магазинов, ресторанов, банков… И оплата кубометра помещения при этом почти в три раза превышает цену кубометра жилья. Для предпринимателей цена не так высока, как для магазинов, но там учитывается страховка от несчастных случаев и прочего. За склады требуется платить немногим больше, чем за квартиры. В целом, полагаю, вам придется платить, как за офис — в три с половиной раза дороже, но я поручу моему главному бухгалтеру подсчитать поточнее…
— Мистер Менеджер, правильно ли я вас понял? Вы, кажется, собрались навесить на нас квартплату в три с половиной раза большую, чем мы вдвоем платили за две квартиры?
— Да, примерно так. Но, может, это будет всего в три раза больше…
— Чудесно, чудесно! Я не скрывал того, что я писатель — это указано и в моем паспорте, и в анкете, которую я заполнил для вашего управления. И вы знали об этом все пять лет. Так разъясните, почему вы только сейчас вдруг усмотрели разницу между использованием терминала для писания писем и для сочинения рассказов?
Сэтос изобразил некое подобие смеха.
— Доктор, «Золотое правило» является деловым миром, подчиненным только законам прибыли. Я это осуществляю со своими партнерами. Ни один из них не проживает здесь и не делает здесь бизнеса. Но если люди поселяются здесь или занимаются бизнесом, то это тоже должно служить на пользу мне и моим партнерам. Во всяком случае, таковы мои убеждения. А если вам они не по душе, вы вольны делать свой бизнес где-нибудь в другом месте!
Я только что собрался перевести дискуссию в другое русло (ибо понимал, чем он пытается меня разоружить), как Гвен подала голос.
— Мистер Сэтос…
— Что? Да, я слушаю миссис Новак… то есть миссис Эймс?
— Скажите, а не начинали вы с торговли вашими сестрами?
Лицо Сэтоса приобрело нежно-баклажановый оттенок. Некоторое время он пытался совладать с собой и наконец выдавил:
— Миссис Эймс, разве вас здесь кто-то намеренно оскорбил?
— Но это же очевидно! Я не знаю, есть ли у вас сестры, но ведь и сводничество выглядело бы для вас всего лишь предпринимательством! Неизвестно, почему вы нас оскорбляете? Мы здесь, чтобы попросить вас исправить несправедливость, а вы отвечаете нам увертками, беззастенчивой ложью, неуместными сентенциями… и откровенным вымогательством! Да еще сопровождаете свои беззакония напыщенной проповедью о свободном предпринимательстве! Так сколько же вы обычно запрашивали за своих сестричек? И каковы были при этом ваши собственные комиссионные? Половина выручки или больше?
— Мадам, я должен просить вас оставить мой офис… и это поселение. Вы не относитесь к сорту женщин, желательных здесь.
— Я с восторгом покину вас, — ответила Гвен, не шевельнувшись, — но лишь после того, как вы закроете мой счет. А также счет моего мужа.
— Вон отсюда!
Гвен протянула к нему ладонь.
— Сначала расплатись с нами, лысый мошенник! Весь баланс наших счетов плюс неустойку за досрочное освобождение квартир. Мы не покинем эту комнату, не получив денег, а то вряд ли удастся иначе выжать из тебя то, что нам по праву причитается! Заплати все, и немедленно! Иначе, чтобы избавиться от меня, тебе придется меня укокошить, а если ты, губошлеп паршивый, вызовешь своих тупиц-молодчиков, я закричу так, что стены повалятся. Хочешь, покажу?
Гвен откинула голову и издала пронзительный крик, от которого у меня разболелись зубы.
У Сэтоса, наверняка, тоже — я увидел, как он содрогнулся. Довольно долго он тупо смотрел на Гвен, потом дотронулся до какой-то кнопки на своем столе и сказал в селектор:
— Игнациус! Закройте счета доктора Ричарда Эймса и миссис Гвендолин Новак, а также уплатите неустойку за… — после небольшого колебания он точно назвал наши адреса и добавил: — И поскорее удалите их из моего кабинета, принеся сюда наличные для полного расчета и бланки расписок в получении денег. Не чеками, а наличными. Что? Нет, вы послушайте меня: если это займет больше десяти минут, я велю произвести полнейшую ревизию вашего ведомства и выясню, кого надо сжечь, а кого просто разжаловать!
Он отключил связь, не глядя на нас.
Гвен вынула игральную доску и предложила мне сыграть партию в «крестики-нолики», по-видимому, считая, что эта игра как раз соответствует моему интеллекту. Она обыграла меня четыре раза, хотя в двух партиях мой ход был первым. Но в моей голове все еще звучал ее сверхзвуковой вопль!
Я не очень следил за временем, но, кажется, через десять минут в кабинет вошел человек с нашими счетами. Сэтос взглядом повелел ему подойти к нам. Мне показалось, что со мной расчет произведен точно, и я уже хотел подписать расходный ордер, как Гвен спросила:
— А кто оплатит мне проценты по деньгам, которые лежали на депозите?
— Как вы сказали? О чем вы?
— Деньги на обратный проезд мной положены на депозит наличными, а вовсе не отданы вам на хранение! Ваш банк обязан выплатить мне эту сумму плюс девять процентов годовых, не облагаемых налогом. Правда, срочный вклад был бы выгоднее, но что делать? Я пробыла здесь больше года, так что… дайте сообразить… — Гвен подняла карманный калькулятор, который она только что использовала для подсчета очков в игре. — Вы должны мне проценты на сумму восемьсот семьдесят крон. Желательно, в швейцарских золотых, что составит…
— Мы платим в кронах, у нас нет швейцарской монеты.
— Ну и ладно, платите в кронах, как я посчитала.
— Но мы не платим процентов на деньги на обратный билет. Он же исчисляется в СКВ…
Я вдруг насторожился.
— Так вы не платите, да? Дорогая, можно мне твой компью-терчик? Такс-с… Значит, смотри-ка: сто восемьдесят тысяч поселенцев и оплата туристической поездки в Мауи на Пан-Амери-кэн или Кантас…
— Семьдесят две сотни в день, — быстро ответила Гвен, — не считая выходных и праздников…
— Итак, — я произвел подсчет. — Гвен, это составляет около двух миллиардов крон! Единица, девять, девять, шесть и в придачу шесть нулей! До чего же интересно! Сэтос, старичок, вы же могли бы передавать больше ста миллионов в год для наших сирот в фонды Луна-Сити, да еще не облагаемых налогом! Но сдается мне, вы вряд ли так поступаете. По крайней мере, с большей частью этих денежек. И думаю, что и с других вкладов вы также снимаете пенки в пользу своего «предпринимательства», не так ли? А вкладчики и не ведают ни о чем, правда?
Служитель (Игнациус?) прислушивался к моим словам с несомненным интересом.
Сэтос рявкнул:
— Подписывайте ордера и убирайтесь!
— О, я готов…
— Но не прежде, чем они уплатят проценты, — ввернула Гвен.
Я покачал головой.
— Нет, Гвен. Такого можно было бы уговорить где угодно, но не здесь. Тут он сам себе и закон, и судья. Впрочем, мистер Менеджер, вы подали мне идею великолепной высокооплачиваемой статьи для «Ридерс дайджест» или «Форчун». Да еще под заголовком: «Небесный пирожок, или как разбогатеть на чужих денежках: экономика частновладельческого космического поселения». А далее такая фразочка: «Сто миллионов в год, мошеннически недоданных публике только на одном спутнике». Ну и еще в том же духе!
— Вы опубликуете это, а я воздам вам за все ваши художества!
— Да неужели? Увидимся в суде, старичок. Не думаю, чтобы вам сильно улыбалось полоскание вашего грязного бельишка в суде, не подвластном вам. М-мм, у меня появилась совсем уж дикая идея! Вы сделали очень ценное добавление. И я погляжу вместе с «Уолл-стрит джорнел», как вы будете выпутываться без ваших продажных покровителей. Сколько средств в СКВ курсирует от кольца один тридцать до кольца один сорок? И сколько поселенцев, покидающих «Золотое правило», может получить их обратно из ваших банков? Или ваш валютный запас — такое же пустозвонство, как и все ваши слова?
