Вячеслав Коротин - Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы

– Иди! Подтолкнул обалдевшего мичмана… то есть уже лейтенанта Роднин, чуть раньше получивший своего Владимира с мечами.

На ватных ногах вышел из строя Соймонов и получил во вспотевшие руки белый эмалевый крестик на чёрно-оранжевой ленточке. Знал бы он, что Вирен ему единственному передал настоящую награду, которую снял с одного из своих мундиров, а не скородел сделанный из латуни за прошедшую ночь, как получили остальные сегодняшние кавалеры.

Из всего немалого количества награждённых только четверо получили "Георгия": два адмирала, капитан первого ранга и… мичман, вернее теперь уже лейтенант.

– Ну, поздравляю, командир! – улыбаясь протянул руку Роднин когда оркестр отгремел в честь награждённых и официальная часть закончилась.

– Да ну тебя, Володь! – сквозь слёзы выдохнул Василий, обнимая друга, – Да и какой я тебе командир теперь. На "Пересвет" назначили. А тебя?

– "Паллада", там у них один из механиков в лихорадке лежит. Вряд ли выживет.

– Поздравляю, господин лейтенант! – протянул Соймонову руку подошедший Эссен, – рад получить в подчинение такого офицера. Надеюсь, что назначение на мой броненосец не вызывает у вас неприятия?

– Благодарю за поздравления, господин капитан первого ранга. А служить под вашим началом сочтёт честью и удачей любой настоящий офицер. Я очень рад этому назначению.

– Ну что же, приятно слышать, – улыбнулся командир "Пересвета", – сегодня вернётесь на "Баян", вещи соберёте, а завтра к полудню жду вас на броненосце. А сейчас, господа, прошу в кают-кампанию – приглашают. Надо хоть слегка отметить наши награды.

;

Эскадренный броненосец "Ретвизан"

Здравствуй, дорогой мой Василий!

Завтра идём к Добротворским, Леонид Фёдорович скоро уходит на своём "Олеге" к вам, на Дальний Восток и я попрошу его передать тебе это письмо, когда вы встретитесь.

Очень редко стали приходить твои письма, но я всё понимаю. Очень скучаю по тебе и не могу дождаться, когда закончится эта проклятая война. Сколько горя несёт она людям! У Инны Тельской убили жениха в Манчжурии, я не могу видеть тебя и даже просто тебе писать, а сколько ещё будет смертей и разлук! Может я пишу сумбурно, но я в самом деле очень за тебя волнуюсь теперь. Как это страшно – Сергей Ильницкий был такой весёлый, сильный, искромётный… живой. А теперь его нет. Вообще нет. Я просто боюсь подумать, что может не стать тебя. Этого не может быть! Ты обязательно вернёшься! Вернёшься потому, что я этого хочу, потому, что я тебя жду. потому, что ты не можешь не вернуться! К тому же…

Третьего дня отец пришёл со службы какой то странный, позвал меня к себе в кабинет и говорит:"Знаешь, Ольга, Смотрел я наградные списки артурской эскадры сегодня… А я ведь Соймонова твоего мямлей считал, был уверен, что карьеры не сделает… Радуйся – лейтенанта он за геройства какие то получил, да ещё и георгиевский кавалер теперь. Меняет война людей. Молодец Василий! В общем, если живой вернётся и не передумает твоей руки просить – я не возражаю."

А я всегда знала, что ты у меня самый сильный и самый смелый. Ты только перед отцом моим робким был.

Ты ведь не передумаешь, Васенька?

Обязательно возвращайся, хороший мой!

Очень жду.

Люблю.

Ольга.

Наконец то "Паллада" привела из условленной точки рандеву два угольщика и транспорт с продовольствием. Пока на всей эскадре шла угольная погрузка Роберт Николаевич думал о том, что делать дальше. Конечно придётся "посоветоваться" с Ухтомским, но решение нужно принять заранее. Стоять в Зондском архипелаге больше было нельзя. Влажные тропики были очень неудачным местом для длительного пребывания эскадры. Как ни пичкали людей хинином, на эскадре уже более двух десятков человек слегло с лихорадкой. Днища кораблей обрастали ракушкой, что неумолимо вело к падению их скорости. Да и мотание из бухты в бухту, с острова на остров однажды могло кончится плохо. Длительное пребывание эскадры в этих водах было уже несомненно известно Того и в любой момент можно было дождаться появления незваных гостей.Вряд ли это были бы броненосцы или даже крейсера, но миноносцы вполне могли засечь место стоянки и ночью атаковать.

Итак, варианты:Бухта Ллойда на Бонинском архипелаге. До Токио рукой подать, но связи с метрополией у японцев там нет, лежит в стороне от морских торговых путей, острова практически не заселены, климат хороший. Месяц можно чувствовать там спокойно, но потом начинает становиться опасно. Какой нибудь абориген до Японии на лодке в порыве патриотизма догребёт и могут начаться серьёзные проблемы. Да и поддерживать связь со второй эскадрой, назначить место и время встречи малореально.

Не подходит. Хотя для прорыва во Владивосток место старта идеальное. На будущее можно иметь в виду.

Зондский архипелаг, Филлипины, Окинава, Формоза отпадают по понятным причинам – имеют телеграфную связь с Японией и большую плотность населения – рассекретят в момент и можно дождаться незваных гостей в виде всего японского флота.

Во Владивосток… Заманчиво и реально. Не через Корейский пролив конечно. Приведя себя в порядок на том же Бонине пройти вокруг Японии.

А потом что? Того опять разобьёт отряды по частям. Нет уж, хватит. С Рожественским надо соединяться обязательно.

Последовать рекомендациям Адмиралтейства и идти на соединение на Мадагаскар? Ох жалко угля и механизмов. Но пожалуй это единственный реальный выход.

Но не просто же так уходить. Вирен прекрасно понимал, что современная война – война в первую очередь финансовая. Проиграет тот, у кого раньше закончатся деньги. Англичане и американцы делали щедрые вливания в экономику Японии, без них её давно бы свело судорогой банкротства. Но кредиторы зорко следили за состоянием дел на театре военных действий и всё, что там происходило немедленно отражалось на бирже. Прорыв артурской эскадры несомненно серьёзно опустил цены на японские акции. Нужно было усугубить ситуацию, дать понять, что доставка товаров в Японию – дело небезопасное. И сейчас имелась такая возможность продемонстрировать это лишний раз.

Необходимо здесь, в местах "насыщенного" судоходства обозначить наше присутствие. Досматривать суда идущие на север. Пусть даже ни одного японского груза не поймаем – играть на нервах у противника и тех, кто его "подкармливает" тоже немало. Возрастут страховки, а значит и стоимость фрахтов.

Но надолго этим увлекаться не стоит. Того может рассердиться всерьёз и двинуть сюда свои главные силы – благо свои перевозки ему теперь всерьёз защищать не от кого. Менее, чем за неделю он может быть здесь. И связываться с ним нам пока не с руки. И иметь его "на хвосте" при переходе через океан не хочется, как бы ни была маловероятна встреча. Но дня три-четыре порезвиться в этих местах мы себе позволить можем.

На совещании командиров, несмотря на несколько вялых возражений вначале, решение идти на Мадагаскар было принято единогласно. Наверное не последнюю роль в этом решении сыграло недавнее награждение. Офицеры стали понимать, что можно получать награды не только за "службизм", но и за решительность. Да и, честно говоря, откровенно обрыдло маяться неизвестностью. Очень хотелось иметь конкретную точку, в которую следует двигаться, будь это Владивосток, Токио или Петербург. Да хоть Сасебо, лишь бы не тупое ожидание.

Все подсознательно стремились скорее перестать находиться в "подвешенном" состоянии и иметь какую то конкретную цель.

– Но дверью мы перед уходом из этих вод на прощание хлопнем. – Усмехнувшись закончил командующий эскадрой. На три дня устье Малаккского пролива, море севернее и южнее его объявляется "охотничьей территорией". Всем разойтись поодиночке и прочешем частым гребнем эти воды.Вам будут выданы очередные конверты, которые вы вскроете после выхода в море. Счастливой охоты, господа!

Глава 2. Счастливой охоты!

Ласковыми эти широты точно не назовёшь – пот заливает глаза, одежда прилипает к телу, и вот, – ты уже мечтаешь об искристом снеге, о летящих на Масленницу с горки санках, и, конечно, о катке на Таврических прудах, где ты когда-то провел пару часов с любимой девушкой. Да, что там, – просто мечтаешь о морозе и о пронизывающем питерском ветре. И перестаёшь понимать как это можно страдать от холода.

Особенно, когда обязанности заставляют тебя ковыряться в контактах проводов в душных внутренностях броненосца. А ведь каждый день приходится. Из-за этой чёртовой влажности постоянно что-то выходит из строя.

Вызов на мостик Соймонов воспринял как счастливую паузу. Не переодевшись, в пропитанной потом одежде он прибыл к Эссену за несколько минут и с удовольствием подставлял хоть и жаркому, но ветру своё лицо.