Леонид Кораблев - Из рассказов о древнеисландском колдовстве и Сокрытом Народе

Здесь же уместно привести цитату из рукописи исландца Йоуна Гвюдмундссона Ученого (XVI— XVII вв.) о трех разных родах эльфов:

Сказано еще в «Одурачении Гюльви» о том, что карлики-дверги зародились во плоти (мертвого гиганта) Имира и в самой земле, и обитают там некоторые из них, а другие в камнях. То же можно сказать и об эльфах, — живут они в скалах и в холмах… Люди полагают также, что эльфы — это народ, делящийся на три рода, или имеющий три основных места обитания. Одно — в море. Второе — внутри земли или под землей, которое люди называют «Эльфо-мир», а иногда — подземный мир, что многие наши истории поясняют. И люди видят, что этот род не имеет носового хряща между ноздрями. Живут же они половину обычного нашего срока (на земле). Третий род, который мы называем Сокрытым Народом или льювлингами также населяет холмы и скалы; и часто сочетались они с нашим родом. Этот эльфийский род живет дольше, отличается красотой и имеет правильную форму, как у нас».

Из рукописи Йоуна Гвюдмундссона Ученого «Собрание сведений и фактов для лучшего понимания Эдды», 1641 80.

Желая помочь, льювлинг Кари создает над Гейрмундом Верзилой так называемый «шлем невидимости» (исл. huliths-hjalmur) и делает его невидимым для преследователей. Это очень древний магический способ обмана зрения, известный среди всех германских (скандинавских) племен. К сожалению, только в древнеисландской литературе сохранилось былое спокойное отношение к этой чародейской процедуре. В поэзии англосаксов и континентальных саксов beoloth-helm («шлем невидимости») ассоциируется исключительно с врагом рода человеческого. В таком контексте шлем невидимости упоминается, например, в аллегорической англосаксонской поэме о чудовищном ките («Fastitocalon»), где этот огромный кит сначала представляется мореходам островом, а после того, как они высаживаются на его спину, идет с ними на дно. Автор поэмы проводит аналогию с людьми, коих нечистый (словно этот кит) заманивает к себе земными соблазнами, а затем «сокрытый шлемом невидимости… он увлекает их в преисподнюю… точно огромный кит, что топит моряков с их жеребцами волны (т. е. кораблями)» 81.

Совсем иначе обстоит дело в древнеисландской литературе — здесь шлемом невидимости пользуются, с помощью чародеев, обычные люди, чтобы спастись от преследования, мести, расправы и т. д. (См., например, «Сагу о Боси и Херрауде», «Сагу о побратимах» или «Сагу о Торстейне Погибели Хуторов»; некоторое исключение — история о колдуне Эйвинде Источнике из «Саги об Олаве Трюггвасоне».) Из «Саги о побратимах»:

Версия А:

Чародейка Грима вскинула(исл. bregtha yfir) шлем невидимости над Тормодом с тем, чтоб преследователи не могли его видеть.

Версия Б:

Вскинула (исл. bregtha yfir) Грима свои руки над головой Тормода с тем, чтоб преследователи его не заметили.

Одно из самых поздних (уже деградированных) упоминаний о шлеме невидимости можно найти в безымянной исландской рукописи о магии (XVI—XVII вв.), переведенной и изданной С. Флауэрсом под названием «Тhе Galdrabok». В ней приводятся указания, как сделать huliths-hjalmur самому себе. Древний термин «шлем невидимости» выжил также в названии одного из диво-камней — hulin-hjalms-steinn (см. комментарий ко второй истории о Перусе).

В то время, когда ярл Хакон Сигурдарсон 82 правил Норвегией, жил в долине Гаулар-даль бонд по имени Брюньольв, и прозвище его было Верблюд. Был он лэндрманом 83 и свирепым воином. Жену его звали Дагню. Она была дочерью Железной Бороды из Юрьар 84. Их сын Торстейн вырос крупным и сильным, и всегда проявлял исключительное упрямство и неуступчивость с любым противоречащим ему, не взирая ни на что. Не было равного ему ростом во всей Норвегии, и не во всякую дверь мог он пройти. И поскольку люди думали, что должен он проламывать входы большинства домов, прозвали его Погибелью Хуторов. Он был грубым человеком с тяжелым характером, и потому отец приобрел ему корабль и дал людей для путешествий. И с тех пор участвовал Торстейн то в набегах ради добычи, то в торговых походах, и преуспел во всем.

В то время в Норвегии стал править конунг Олав Трюгвассон 85, ибо Хакону ярлу перерезал горло собственный его раб по имени Тормод Крюк. Стал тогда Торстейн дружинником конунга Олава, и тот считал его доблестным мужем и ценил весьма высоко; однако, другие дружинники не ладили с Торстейном, говоря, что он слишком угрюм и своеволен. Часто конунг давал ему те поручения, коих прочие избегали, и время от времени пускался он в торговые поездки с целью добыть конунгу разные драгоценности.

Однажды стояло судно Торстейна на якоре к востоку от Бала-гардс-сида 86, и не было тогда попутного ветра. Как-то по утру высадился он на сушу. Когда же сияло солнце в небесах на юго-востоке, пришел Торстейн к некой поляне в лесу; и возвышался на ней прекрасный холм. Тут увидел он коротко остриженного мальчика, стоящего на холме. Мальчик же Торстейна не заметил, и говорит:

– Мать моя, подай ты мне мой посох-клюку и плетенные шерстяные рукавицы, потому как хочу я отправиться в колдовской полет, ибо затевается сейчас пиршество в подземном мире 87.

Тотчас вылетел из холма похожий на кочергу посох-клюка. Оседлал его малец, натягивает рукавицы и скачет на нем, как делают обычно дети, представляя себя на коне. Торстейн же мигом взобрался на холм и произнес те же слова, что и мальчик. Тотчас вылетели оттуда посох и рукавицы, и чей-то голос спросил:

– Кто берет эти вещи теперь?

– Бьяльви, твой сын, — ответил Торстейн. Затем уселся он на посох и поскакал вослед за парнишкой. Приблизились они к какой-то широкой реке и стали спускаться в нее сверху. Все было так, словно бы они брели в дыму. Но вот забрезжил свет перед их глазами, и вышли они к тому месту, где река низвергается вниз со скал. Увидел там Торстейн необъятный обитаемый край и большой город. Направились они к городу. Внутри него пировал народ за столами. Перешли они в залу, а там народу — видимо-невидимо. Пили там только из серебряных сосудов, и при входе стоял столик 88. Все там казалось Торстейну сделанным из золота, и пили тамошние обитатели одно только вино. Заметил Торстейн, что никто из собравшихся не видит их двоих. Его спутник пошел средь столов и подбирал все съестное, что оказывалось на полу. Конунг сидел там на троне, а рядом королева. Народ в зале вовсю веселился. Затем Торстейн увидел, как новый гость входит в залу, обращается к конунгу и говорит, что прибыл к нему посланником из Индийской земли 89, из горы, которую называют Люканус 90, от ярла, который правит в тех краях, и что он из Сокрытого Народа 91. После этого посланник преподнес конунгу золотое кольцо. Конунг же решил, что не видел он до сих пор более замечательной вещи. Пошло кольцо по залу по рукам, дабы удовлетворить любопытство бывших там подданных и гостей. Все им восхищались, ибо оно разнималось на четыре части.

И еще одну любопытную вещь увидел Торстейн, которая показалась ему не меньшим дивом. То была скатерть, покрывавшая конунгов стол. Она была с золотой каймой, да вдобавок еще украшена дюжиной ослепительных яхонтов. Не отказался бы Торстейн и сам заполучить такую скатерть. Тут пришло ему на ум испытать силу конунговой удачи 92 и узнать, не сможет ли он похитить заодно и кольцо. Заметил он, что местный конунг собирается надеть кольцо себе на руку. Тогда, не мешкая, вырвал Торстейн одной рукой у него кольцо, а другой сорвал скатерть, так что полетели все изысканные яства с нее прямо в грязь. Бросился Торстейн к дверям, но забыл в зале свой посох. Поднялся тут великий шум, народ выбежал наружу, заметили они, в каком направлении убежал Торстейн, и бросились за ним следом. Видит он, что сейчас они его настигнут, и тогда он промолвил:

– Если ты так силен, конунг Олав, как я верю тебе и полагаюсь на тебя, скорей помоги мне! 93

И настолько оказался Торстейн быстр, что не могли преследователи угнаться за ним до тех пор, пока река не преградила ему дорогу, и не был он вынужден остановиться. Тотчас они окружили его, но Торстейн умело оборонялся, и убил великое множество нападавших; вскоре же подоспел его юный спутник с посохом, и скрылись они, не мешкая, в широкой реке.

Вернулись они на тот же самый холм, о котором уже говорилось. Солнце тогда сияло на западе. Малец бросил посох с заплечным мешком, который он успел наполнить отменными яствами, внутрь холма. Торстейн поступил также. Коротко остриженный малец прыгнул в холм, Торстейн же остался подле окна и видит сквозь него двух женщин: одна ткала драгоценную ткань, а другая качала колыбель с младенцем. Молвила она, обращаясь к мальцу: