Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1
Пауза затягивалась. Но Анна и не думала сдаваться — стойко перенося взгляд своего возлюбленного. Лишь слегка подрагивая от напряжения и, возможно, страха. "В конце концов, кто ей поверит, если она постарается разболтать легенду?" — Пронеслось у Петра в голове. — "Тем более, что ее можно немного подкорректировать. Заодно и проверку еще одну моей "кудряшке" сделаю".
— Тот мужчина, которого видела моя мама, — после пяти минут таких гляделок произнес царь, — был не апостол Петр. Его имя — Адонай. В этом мире никого могущественней его нет. Именно его в христианстве называют Богом-отцом.
— То есть, Святая троица…
— Ань, — перебил ее Петр. — Ему абсолютно все равно, поклоняются ли ему люди или нет. И уж тем более, плевать на то, какие для этого они себе выдумывают ритуалы. Абсолютно. Мы для него муравьи. Один из многих видов живых существ и далеко не единственный вариант разумных. И вся эта возня разных церковных иерархов — это просто возня простых людей и ни на йоту больше.
— Но как же тогда быть с Раем и Адом?
— Понятия не имею, — пожал плечами Петр. — Несмотря на то, что я дважды умирал, каждый раз я продолжать жить в новом месте. — Анна подвисла. Серьезно. Качественно. Надолго. Впрочем, юный царь этого и ожидал, зная, что, несмотря на все его усилия по раскрепощению и развитию и без того не по эпохе продвинутой девушки, она все же оставалось дитем своего века. А потому Анне требовалось время и весьма солидные умственные усилия, чтобы услышанную информацию переварить и осознать, приняв как данность. Так что, Петр, оценив возникшую перегрузку сознания у своей возлюбленной, решил ей не мешать, а потому налил себя чая и развалился с пиалой в руке на мягком диване — ждать возвращения девушки на землю.
— Три жизни, — медленно, буквально по слогам произнесла Анна, минут через пятнадцать тяжелого раздумья. — А я-то гадала, от чего чувствовала себя рядом с тобой так, словно не я старше, а ты. Причем сильно. Будто юная девица с опытным мужем…. Сколько же тебе лет?
— В общей сложности?
— Да, — сказала девушка, уже совсем ожив и буквально заблестев глазами.
— Совокупно сто восемьдесят семь.
— Сколько?! — Дико округлив глаза, переспросила Анна.
— Почти два века. И, полагаю, что в этой жизни, если не наделаю ошибок, отметку в двести лет я пересеку.
— Боже! Это просто невозможно! Как?! — Она вскочила с дивана и забегала по комнате, пытаясь дать выход пошедшим из нее эмоциям. — Невероятно!
— Анют, любимая, иди ко мне, — поманил он девушку, помня о том, что в теплых объятьях она намного спокойнее воспринимает многие вещи, да и успокаивается скорее. Так оно и вышло. Хотя первые минуты две она продолжала подрагивать от возбуждения и переполнявших ее эмоций.
— Сто восемьдесят семь лет… получается, что ты меня старше больше чем в десять раз…. Боже! Да даже мой отец тебе в праправнуки годится!
— Разве тебя не устраивает мое старческое тело? — Шепнул Петр и чуть прикусил ей мочку, да сильнее прижав к себе.
— Нет… конечно, нет. Ты же и сам об этом знаешь…
— Ты сама хотела все узнать, — произнес, чуть дернув плечом, Петр.
— Не обижайся, милый, — почувствовав, что она сказала что-то не то, Анна вывернулась всем телом у него в руках и, заглянув в глаза, принялась его покрывать поцелуями.
— Ань, — взял ее за плечи Петр. — Успокойся. Я понимаю, что тебя все эти сведения приложили и неслабо, но, поверь, их лучше принять как есть, как данность, а не пытаться придумать объяснение.
— Хорошо, любимый, — покладисто кивнула головой Анна. — А ты расскажешь мне о том, как ты жил в прошлом? Кем был, чем занимался?
— Хочешь послушать о моих женщинах? — Усмехнулся Петр, а девушка чуть поджала губки и смутилась. — Мы не будем об этом говорить. Ты поняла? Потому что все это осталось в других жизнях. И уверяю тебя, ты не сможешь встретиться ни с одной из моих женщин просто потому, что они еще не родились.
— То есть? — Опешила от такого заявления Анна.
— Сейчас на дворе, если верить Григорианскому календарю, 1687 год. Верно?
— Да.
— Так вот. Первый раз я умер в 1909 году после шестидесяти четырех лет жизни, а второй — в 2082, прожив сто восемь лет.
— Так это же будущее…
— Верно, — улыбнулся Петр. — Будущее. Причем весьма далекое.
— Расскажешь?! — Спросила Анна с каким-то особым жаром, а ее глаза загорелись, словно у маленького ребенка, увидевшего любимую конфетку.
— Конечно, расскажу, — ласково улыбнулся царь. — Затем и поддержал этот разговор.
— Кстати… — замерла Анна. — А как же твои изобретения?
— В основной массе — это воспоминания о том, как делали в далеком прошлом… для тех жизней. Кроме всего прочего, я за год до своей смерти узнал о том, в каких временах и местности буду жить в дальнейшем. Так что смог немного подготовиться. Помнишь, как ты удивлялась моему решению выкупить пару сотен десятин земли под Можайском? Дескать, бурьян, неудобья да лес сплошной.
— Это где ты клад нашел?
— Именно. На самом деле я просто знал, что он там, — улыбнулся Петр. — Во второй половине двадцать первого века уровень человеческих возможностей был уже таким, что спрятать что-то металлическое под землей оказалось просто нереально. Поэтому незадолго до моей второй смерти мир услышал сотни удивительных новостей о том, что находились один за другим давно забытые легендарные сокровища. Так, например, мне было хорошо известно, где зарыл свой клад Сигизмунд III. А еще я знаю, где хранится золото последнего хана Казани, оба золотых коня Батыя, клады тверских князей и так далее. Все самые вкусные "кубышки". Даже более того, знаю, где через тридцать лет один испанец закопает восемьсот тонн золота…
— Но как ты это все помнишь? — Удивилась Анна.
— Очень просто. Я готовился. Изучал все материалы, что могут пригодиться и тщательно их запоминал, используя методики конца двадцать первого века. Получалось, конечно, не очень хорошо, но лучше чем у многих. По крайней мере, обычным способом так не запомнишь.
— Поразительно… — покачала головой Анна. — Получается, — продолжила она, сменив тему, — что все эти бюстгальтеры, трусики, прокладки и прочие безумно полезные вещи ты просто вспомнил?
— Да, — важно кивнул Петр. — И постарался воплотить в жизни в нашей исторической местности. Мне хотелось сделать тебе приятно, вот я и вспомнил приспособления для облегчения жизни женщинам. А то, что теперь их продаю, так… эм… сама виновата. Уж не знаю, где ты демонстрировала эти предметы дамского туалета своим подругам, но шуму наделала изрядно. Я тебе не рассказывал, но меня моя собственная мама отчитывала за то, что я забыл про нее. Ну и сестра, само собой.
— Да чего уж тут верить? Слухи о тех разговорах до сих пор пересказывают по углам на приемах… — Улыбнулась Анна. — Кстати, а одежда…
— Что, одежда? — Напрягся царь.
— Ты ведь видел много новых, интересных фасонов одежды, которые в наши дни еще даже не придумали.
— Видел.
— И ты, я полагаю, хочешь, чтобы я их надела? — Хитро улыбнувшись, прижалась к нему Анна.
— А ты рискнешь? — Усмехнулся Петр. — Ты ведь даже не видела, как они выглядят. По нашим временам многие из них станут почитаться слишком откровенными. Пошлыми. Развязными.
— Слушай, я видела, как ты одел своих солдат и рабочих. Ничего такого в их одежде нет.
— Ань, рано еще… потерпи. Потом будем вместе вводить новую моду. И красивую женскую одежду тоже.
— Чего потерпеть? — Спросила она, демонстративно надув губки.
— Оформления моей победы над Софьей.
— Когда она еще будет… — махнула рукой девушка. — Вон — за нее все полки и бояре. Победи такую.
— Любимая, — улыбнулся Петр. — Это хорошо, что ты так оцениваешь. Значит и остальные ничего не подозревают.
— Чего?
— Того, что я уже выиграл, — еще шире улыбнулся Петр.
— Не понимаю, — покачала головой Анна, хмуря лобик.
— Вот ты говоришь, что бояре за Софью. Но давай посмотрим на ситуацию по-другому. Помнишь, ты возмущалась, когда я набирал долгов, держа в подвале клад серебра, золота да каменьев? Помнишь?
— Как такое забыть?
— Так вот. Я смог взять в долг на десять лет у примерно семидесяти процентов бояр, стоящих в Думе или имеющих вес в Москве. Да не просто так, а под солидные проценты. К исходу этих десяти лет они получат не только свои деньги обратно, но и процентами еще три раза по столько. Причем, что важно, проценты я им выплачиваю каждый год. Как ты думаешь, выгодно ли им такое дело?
— Выгодно, конечно, — уверенно кивнул Анна. — Даже за десять лет такой доход — солидный прибыток. Не каждый удачливый торговец так приумножает свои деньги.
— Вот, — демонстративно поднял Петр палец. — Я им нужен, чтобы вернуть деньги. И о кладе они не знают, я ведь все специально тайком делал. Поэтому считают, что я их зарабатываю. А Софья, если решится выйти против меня, обязательно от меня избавиться: или убьет, или в монастырь посадит. В любом случае — деньги свои они не получат. А потому будут поддерживать меня до тех пор, пока я, во-первых, выплачиваю им проценты, а во-вторых, не иду сам против них. Так что, бояре, конечно, идут за Софьей как официальным регентом и лидером. Но ровно до того момента, как она против меня рот не откроет. Ведь для бояр — я источник дохода, а она — головная боль и убытки. Вывод, как говорится, очевиден. Не уверен, что сестрица вообще успеет что-то предпринять, как ее холодным молочком напоят.
