Олег Иванов - 1923
Надежда подняла лицо. Оно было красным, она прерывисто дышала, но в глазах билось торжество. Поднявшись с колен, она спросила тем же невинным тоном прилежной школьницы
— Тебе было хорошо ?
— Да. Но не зазнавайся. У Ленки тоже большой потенциал.
Вообще-то, в обычной жизни Николай не любил обижать людей, но тут он чувствовал, что надо показывать, кто заказывает музыку. Почему то ему казалось, что такой стиль отношений будет ей больше понятен. Вряд ли жизнь проститутки изобилует нежностью и пониманием. А может просто не хотел давать надежд. Просто сам не знал, что будет дальше с ним в этом полу знакомом для него мире. Как с «Алхимией финансов» - все слова знакомы, а в смысл надо врубаться дополнительно.
— Ты молодец - сказал он и погладил по щеке. Мне приятно смотреть как ты держишься. Ты сильная женщина, но пойми одно - в это время ничего нельзя обещать наперёд. Кто знал, что Серёгу так нелепо грохнут? Все под богом ходим. Будет возможность помогу. Но надеется надо только на себя.
На глаза навернулись слёзы, но девушка, не отрываясь смотрела на него.
— Я всё сделаю, - хрипло сказал она. Я тебе рабой на всю жизнь буду, только помоги нам уйти. Ты не пожалеешь. Меня возьми, Ленку возьми, мы всё отработаем. Мы ещё молодые, за нас много будут давать.
— Ох, стрекоза - только и сказал он - я ж не отказываюсь.
Глава 5.
Высадив Надежду на Трёхпрудном, они поехали в пансион. Москва была безлюдной и тихой - привычные звуки ночи конца 20 века ещё не вошли в жизнь. В Центре ещё встречался народ, но Замоскворечье было темным и покинутым. «Темное царство», вспомнился Островский. Может быть впервые за все годы жизни в Москве, Николай увидел звёзды. Они были большими и яркими. Странно, обычно здесь такое низкое небо - подумал он. Он неожиданно стал обращать внимание на запах июньской ночи, на ветви яблонь за заборами, на блеск реки, ещё не загнанной в набережные.
Ленка уже почти засыпала и поэтому он не стал выдумывать ничего лишнего и сразу после провалился в сон, как в яму. Проснулся опять рано и проводив девчонку до калитки, стал думать, что и как ему делать. Машина должна была прийти к полдевятого, так что времени было предостаточно.
Он рассмотрел комиссарский наряд, аккуратно уложенный Петром в уголке и остался доволен. Сапоги скрипели и хромовая куртка блестела как положено. Кобура тоже радовала запахом свежей выделки кожи и вполне подходила к его браунингу. Поиграв немного пистолетом, он достал блокнот и стал систематизировать результаты двух прошедших дней.
Воспитанный последними десятью годами развития рыночных отношений в России, он активно склонялся к мысли о германском кредите, как основном двигателе сюжета. То, что коммунисты не чураются денег было ясно любому взрослому человеку - революционная борьба дорого стоит. Поэтому неприятие этой версии Ксенофонтовым он мог объяснить только привычкой к политическому осмыслению происходящего. Наверное в условиях переворота и гражданской войны деньги не играли той роли, какую давала власть и аппарат управления массами. Вот и сформировалась привычка к тому, что финансы дело второстепенное. Скорее всего так, подумал он. Награбили большевики много, Россия страна не бедная. Поэтому вопросы финансового голода касались только узкой группы партийцев. Для остальной массы это был вопрос второстепенный. «Винтовка рождает власть» - придумано правда в более поздние времена, но на опыте России это заключение «Великого кормчего» вполне подтверждалось. Пока Ксенофонтов просто не понимает значения этого кредита для развития страны. Он вспомнил Юровского. Доверить буржуазному специалисту святое святых валютную политику - это можно было сделать только на фоне эйфории победы в прошедшей войне. Так что товарищ Ксенофонтов не прав. Значит сегодня надо беседовать со специалистами из Наркомфина, уточнять круг людей, причастных к этому проекту. А оставшихся сменовеховцев опросить по простейшей схеме, то есть сразу спрашивать об их участии. Впрочем нет. Пусть первичную информацию снимет Сушин. Пусть сам докопается до выводов. И очертит круг. Это укрепит версию. А я поболтаю с Устряловым и Толстым. Это раз.
Второе - Василий. Федотыч, Степан и что найдёт Сушин в ОГПУ. Не может не быть концов - город пока ещё маленький, а Васька заметный. Если только не грохнули ввиду всех этих событий. Но кому он мешает. Ведь его даже с Сергеем связать нельзя. Кстати, в час у меня Горностаев.
Третье. Посмотреть собранные вчера Сушиным документы по шагам Кисилёва. Это надо сделать вместе со Степном. Он розыскник, ему многое будет понятно
Четвёртое. Надо найти Александра Сергеевича и понять, что он наработал. Вот об этом особо. У нас есть деньги и твёрдая фирма Перовского. Как мне кажется, он занимается лесом. А лес - это валюта. Надо думать. Денег надо зарабатывать. С ними лучше. Варианта два - это валютный дилинг и прямое купи - продай. Кстати, надо узнать в Наркомфине структуру экономики. В чьих руках основные заводы и сырьё. С дилингом попроще. Берёшь под залог червонцев большой кредит в «совзнаках» и через два месяца свои десять процентов заработал. Интересно, а частные банки разрешены. Хотя, вроде бы банковская деятельность при социализме - монополия государства. А у мелких вкладчиков брать можно? Какой-нибудь паевой фонд создать. И никакого тебе МММ. Взяли совзнаки, вернули совзнаки. А лучше марки. Вон у Ремарка в «Чёрном обелиске» какая инфляция описана. Пробить на Перовского через Наркомфин кредит в марках, и вперёд. В марках. Кредит. Стоп.
У нас есть уже один кредит в марках. Который берут. Но не марки же берут. Нет. Надо идти в Наркомфин. Там расскажут. А что же у нас в Германии в 1923 году. Как там с инфляцией ? А в Германии у нас ноябрьская революция. 8-9 ноября Гитлер с Герингом пошли в Баварии на приступ власти. А коммунисты, если верить Баженову и Суворову всю эту лабуду готовили. Итак, мы берём кредит и тут революция. И кому его возвращать? Национализированному Сименсу и Круппу? Идея верная. А если кредит не попал в страну? Да ещё и революция. Кто найдёт концы.
Отличная кидальная схема. Кидаем всех. Берём кредит, решаем, что он оседает в Швейцарии какой-нибудь, а потом революция и ищи концы. В Аргентине. На воле, в пампасах. Ай да Сталин, это тебе на банк в Тбилиси взять. Только зачем Сталину такие тонкости. Зачем у себя самого деньги красть. Согласно источникам, он должен кропотливо собирать власть. Через Орготдел. Ему то как раз надо укреплять народное хозяйство. А деньги и неприятности нужны другим. Тем кто слабее. Или кто не хочет строить социализм. Значит либо оппозиция, либо одиночка. Вот как всё интересно.
Николай приехал в ЦК первым. Сушина не было и дверь в его кабинет была закрыта. Он уселся на подоконнике и стал смотреть на уже довольно оживлённую Ильинку. Вскоре подошел Алексей, он был задумчив и явно встревожен. Коля не стал спрашивать - сейчас начнётся совещание и он и так всё узнает. Аршинов пришёл в начале десятого. По нему было видно, что он ночь не спал, но настроение бодрое. Значит что-то нарыл.
— Ну что, Пошли к Ивану Ксенофонтовичу? - испытывая серьёзные угрызения совести, сказал Николай. - Баб трахать - занятие конечно хорошее, но люди работают. На тебя между прочим. Это не дело. Надо включаться.
Ксенофонтов с утра был в бодром настроении и всем предложил чаю. Не дожидаясь чая, Сушин скорбно начал.
— Позавчера, судя по показаниям коменданта внутренней тюрьмы ОГПУ Кисилёв нашёл там арестованного Василия Конева и имел с ним беседу. В тот же день, через несколько часов, тот скончался от острой сердечной недостаточности.
Ксенофонтов скривился как от лимона. Николай напрягся, осмысливая услышанное
— Не твой, не твой это Конев - упредил Алексей движение Николая. Вот посмотри фото.
На фотографии был довольно немолодой интеллигентный человек, в очках и обязательной бородке. Слава богу, подумал Коля и передал фото Степану.
Сушин сел и Иван Ксенофонтович хмуро кивнул Аршинову.
— Хоть Вы чем - ни будь порадуйте
— Бандитов установили, ночью попытались взять. При задержании все трое были убиты. Вот, нашли при них
Он положил на стал наган, на котором была именная табличка с витиеватыми росписями. Ксенофонтов повертел в руках оружие и бросил его стол. Аршинов продолжал
— Сейчас проводим работу по выходу на других членов банды, в которую входили убитые бандиты.
Иван Ксенофонтович закурил папиросу и отошёл к окну. Минуты две он стоял, глядя на зелень бульвара внизу за стеной. Потом вздохнул.
— Вы подождите тут. Я скоро.
Он пришел минут через тридцать.
— Степан Терентьевич, мы Вас отзываем из Управления Милиции. Будете консультантом Управления Делами. Продолжайте работать с этим делом. Право брать нужных специалистов мы Вам оставляем, но с Тихоном Серафимычем не ругайтесь. А то он уже письма пишет про ваше самоуправство.
