Владислав Толстой - Альтернатива маршала Тухачевского (СИ)
— Он решал две задачи одновременно — проверял меня на сообразительность и давал понять, что с ним можно иметь дело — пожал плечами разведчик. — Вполне разумно с его стороны, как ни суди — проверка была необходима, равно как и "наведение моста". Наверняка он меня просканировал или как это называется у информационных форм жизни, и понял, что с идеалистом я дела иметь не буду. А раз мотивы у него вполне жизненные, плюс он вполне способен нормально договариваться — работать с ним можно, за свою жизнь и положение он будет выкладываться и за страх, и за совесть.
— Как ты думаешь, а чего он добивается? — спросил сын.
— Насколько я понимаю, он хочет сохранения биполярного мира СССР-США, но, с учетом примерного равенства сил и гарантированного взаимного уничтожения, соперничество пойдет по линиям экономики, культуры, науки и техники — чисто военное противостояние будет играть вспомогательную роль — ответил полковник. — Собственно, к началу 70-х немало людей в элитах что США, что СССР, что Западной Европы поняли, что гонка вооружений является дорогой в никуда, так что надо как-то договариваться. Называя вещи своими именами, разрядка и была такой попыткой найти общий язык и переводом соперничества вне военного противостояния. Другой вопрос, что глобальным финансистам этот вариант был категорически невыгоден — и они сделали все, зависевшее от них, для срыва разрядки и прихода к власти Тэтчер с Рейганом. Точнее, привели их к власти — после чего последние ограничения на "рисованную бумагу" были отброшены и игра пошла "ва-банк".
— Но, для того, чтобы успешно играть этот вариант, СССР понадобится провести реформы, став из военно-промышленной Империи Империей промышленно-торговой — примерно то, что хотел сделать Берия в 1953 г. — высказался наследник.
— Совершенно верно — согласился отец — кстати, этот вариант реформ, так сказать, реформы Дэн Сяо-пина за четверть века до Дэн Сяо-пина, дают СССР очень хорошие шансы на победу в таком противостоянии. Если уж удалось вытащить из глубокой задницы, миль пардон, вечно нищий Китай, с его нешуточным ресурсным дефицитом, сделав его за 35 лет второй экономикой мира — то, Советский Союз, даже тот, который был в реальном 1953 г., имел приличные шансы к концу 70-х — середине 80-х стать первой экономикой мира, со всеми вытекающими отсюда преимуществами.
— Другое дело, что для этого придется избегать крайней милитаризации экономики, ограничиваясь обеспечением достаточной обороноспособности, всячески бороться с уравниловкой в оплате труда — наоборот, необходимо будет всемерно поощрять высокую квалификацию, и, последнее по счету, но не по важности — необходимо будет пресечь на корню т. н. "безвозмездную братскую помощь" разнообразным недоразвитым странам. Мне страшно подумать, сколько денег было выброшено на ветер, оторвано от нашей страны — в 1945–1991 гг. СССР ухнул в эту бездонную прорву ресурсов на сумму в 6,3 триллиона долларов; для сравнения — все страны НАТО, вместе взятые, потратили на вооружения с 1949 по 1991 годы 5,7 триллиона долларов.
— Вообще-то, нечто похожее планировали и Романов с Огарковым, светлая им обоим память — заметил сын.
— Верно, но, очень сомнительно, что у них бы это получилось в 80-е — ответил отец — и Советский Союз надорвался в ходе "холодной войны", волоча на себе и гонку вооружений, и экономики кучи сателлитов, которые имели обыкновение жрать в три горла, почти ничего не давая взамен; и элиты самого СССР очень здорово разболтались, особенно в национальных республиках — чтобы привести их в чувство, понадобился бы новый 1937 год; и народ изрядно развратился за брежневские времена, прошедшие по принципу "Вы делаете вид, что платите нам — мы делаем вид, что работаем".
— А вот в 1953 году такие реформы стопроцентно проходили, даже с учетом тех многочисленных проблем, которые были в реальности. А теперь попробуй прикинуть варианты альтернативной реальности — конечно, в первом приближении.
Сын добросовестно задумался.
— Черт возьми, но при согласии технократической, хозяйственной, военной элит на такие реформы — и, конечно, при условии нейтрализации "чистых партийцев" — Сталин сможет начать их реализацию году так в 48–50 — высказался наследник.
— Думаю, что ты не совсем прав — мягко укорил сына полковник — оптимальным вариантом было бы прижать партийную элиту еще задолго до войны, благо оснований для этого она дала сверх всякой меры; затем начать реализацию сталинской реформы выборности кандидатов в советы всех уровней — ту, что готовилась в начале 1937 года; вот тогда почва для послевоенных реформ будет подготовлена, особенно с учетом того, что в активе у реформаторов будет выигранная война. Совсем хорошо будет, если в Европе удастся реализовать "дальневосточный вариант 1945 года" — нанести удар по истощенной годами тяжелой войны с англосаксами Германии, прибрав ее целиком.
Сын кивнул — все было ясно, отец хотел поменять местами СССР и США, предоставив американцам почетное право лить кровь и нести основные расходы на войну, ну а альтернативному Советскому Союзу должны были достаться самые сладкие плоды Победы.
Заключение договора
На новой встрече с куратором соглашение было достигнуто почти мгновенно — и полковника, и куратора условия устраивали.
Далее, у куратора неизбежно возник вопрос — а как полковник собирается достичь поставленной цели, как он вообще представляет себе ключевые задачи?
— Ну как Вам сказать — задумчиво произнес Вячеслав Владимирович — пожалуй, стоит начать с самого начала, с создания Красной Армии, определиться с понятийным аппаратом.
— Ключевой момент — а что такое армия в системе "государство"?
— Для всех первоклассных армий — я сейчас не беру в расчет латиноамериканцев и негров, это вообще отдельная категория — задачей армии является выполнение приказов, отданных высшим руководством страны по обеспечению военной безопасности страны. Проще говоря, армия вообще не должна лезть в политику, ее работа — обеспечение национальной обороны; задача генералитета — укрепление обороноспособности, но, ни в коем случае не участие в политических интригах. В принципе, такой и была Русская Императорская Армия; и, такой же была Советская Армия. Строго говоря, у нас, в отличие от латинских стран, вообще нет традиции участия армии в политике, во всяком случае, в форме военных переворотов. Гвардейские перевороты являлись не вполне военными переворотами — тут, скорее, своеобразная версия верхушечных заговоров, дворцовой борьбы за власть.
— В идеале армия должна быть деполитизирована.
— А вот с Красной Армией расклад был совсем другой. Когда большевики создавали Красную Армию, они создали ее именно политизированной, ее высшее руководство было не столько частью государственного аппарата, сколько военной частью руководства большевистской партии. Тогда у Ленина, Троцкого и компании просто не было другого выхода — и государственный аппарат Российской Империи, в целом, и Русская Армия, как часть государственной машины России просто перестали существовать, так что большевикам, чтобы обеспечить хоть какую-то управляемость России, пришлось из политической партии стать системой управления страной. Как ни печально это признавать, но и армию эта участь просто не могла миновать.
— Неотъемлемой частью этого процесса стала не просто политизация армии, но и резкое снижение профессионализма военного руководства. Гражданскую войну выиграла Красная Армия, которой руководили кадровые военные, офицеры и генералы РИА — они же управляли армией до 1929 года. Это были наиболее квалифицированные и в наименьшей степени политизированные люди в командовании РККА. К сожалению, их "съели" красные командиры, объединившиеся с офицерами военного времени. Грустная ирония судьбы — военных профессионалов "стирали в порошок" люди Сталина, совместно с выдвиженцами Троцкого. Политика взяла верх над профессионализмом, эмоции — над государственной необходимостью.
— Страшным результатом дела "Весна" стало то, что оказалась нарушена преемственность русской армии, разорвана военная традиция России.
— К началу 30-х годов РККА руководили уже не военные, а политики в военной форме — именно такими были Ворошилов, Тухачевский, Якир, Гамарник, Уборевич, Эйдеман и многие другие. Эти люди искренне считали ключевым моментом в строительстве Вооруженных Сил не чисто военные моменты — выбор правильной стратегии, развитие оперативного искусства, создание оптимальных тактических схем и организационно-штатных структур, неустанное повышение выучки военнослужащих, развитие военной техники, причем, не вообще, а, именно в расчете на наилучшее решение боевых задач, могущих возникнуть в будущей войне, подготовку промышленности, и так далее — нет, они считали таковым моментом правильную политическую ориентацию, или, как тогда выражались "правильное понимание текущего момента".
