Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории
– Ну, диверсант – это вряд ли. Определенный смысл в его действиях есть. Немцы по Полтавскому шоссе уже далеко продвинулись. Перережут Мерефянское – наши к городу уже не отойдут. Так что беспокоиться есть о чем. Другое дело, что такую гвардию, как мы с тобой, даже усиленную жестянкой символической, в заслон ставить нехорошо. Немцев мы, бесспорно, задержим. На минуту или две. Писарь похоронки на наших бойцов дольше будет выписывать. Так что возьмем грех на душу, приказ проигнорируем и уведем воинство в город. Хотя… – Катрин умолкла на полуслове.
По дороге, хрустя льдом на лужах, бежал боец:
– Немцы! Не слышите, что ли?!
Доносился едва слышимый, но явно приближающийся треск мотоциклетных двигателей.
– Твою мать!…
Как слетели вниз, Женька не помнил. Испуганно замерли люди, топтавшиеся у машин.
– Залечь вдоль склона! Огонь только по команде! – на ходу рявкнула Катрин. Пронеслась через разбитый настил переезда, вспрыгнула на броню «Т-60»:
– Борис, с дороги сползи. Немцы!
Танкист что-то ответил, но девушка уже слетела с брони, кинулась обратно. Люди у машин заметались: кто-то падал на землю, кто-то бросился вверх по склону или к ближайшим зарослям. Женька бестолково топтался на дороге, не зная, что делать. Катрин рванула за рукав:
– Давай к ним! Как фрицы до переезда проскочат, командуй «огонь»! Да не спи, чучело.
Женька, пригибаясь и волоча мешок, бросился к кустам правее «своих» грузовиков. За спиной кратко взревел «Т-60», заползая за остов сгоревшей машины. Где-то там осталась Катрин и всезнающий Степан.
Женька упал рядом с каким-то бойцом:
– Огонь по моей команде!
– Ясен пень, лейтенант. Ты жопу-то спрячь.
Краем глаза Женька видел, как к деревьям поползли еще двое.
– Куда они?!
– До ветру. Брось, лейтенант. От них сейчас толку как от козла молока. Потом дураков под трибунал отдашь…
Надвигался звук моторов.
Женька принялся расстегивать кобуру. «ТТ» не хотел вылезать, ногти царапали рукоять.
– В первый раз? – понимающе пробормотал сержант с облупленными треугольниками в петлицах. – Главное, не вскакивай.
Женька хотел что-то сказать, но из горла слова не лезли. Машинально отодвинул в ямку вещмешок.
Мотоциклы трещали наверху, чуть ли не над самой головой. Кажется, встали. Рассматривали спуск и переезд, захламленный горелым металлоломом. Тянулась, тянулась невыносимая пауза.
Катька где?! Ведь нет ее! Нет!!! Бросили!
Ужаснуться Женька не успел. Два мотоцикла с колясками покатились вниз – было видно, как цепляется за люльку, опасаясь выпасть, пулеметчик. Следом показался броневичок – кургузый, похожий на нелепую легковушку, выкрашенную белой краской. Притормаживая на скользком спуске, катился по тускло блестящей колее. На крыше башенки растопыренными сетчатыми «ушами» раскачивались створки распахнутого люка, выглядывала голова в каске. Мотоциклисты уже въехали на настил. Что-то крикнул немец, едущий сзади…
Опоздали!
– Огонь! – сипло выкрикнул Женька.
Кажется, стрелять стали чуть раньше.
Женька прицелился в медленно едущий броневик, нажал спуск. Сообразил, что стрелять из пистолета по броне бессмысленно, торопливо прицелился в мотоцикл…
Черт, взвести же оружие нужно!
Вокруг стреляли; не сказать что густо, но дружно трещали винтовки. Рядом с Женькой стрелял, с силой дергая затвор и матерясь, сержант. Тарахтел единственный оказавшийся в «сводном взводе» «ППШ».
Передний мотоцикл опрокинулся набок. Второй начал разворачиваться, неуклюже переваливаясь на раздробленном настиле переезда. Броневик тоже начал поворачивать, повел жалами спаренной пушечки и пулемета. Над головой залегших бойцов пронеслись свинцовые строки, проредили кусты терна.
За броневиком мелькнула фигура – должно быть, немцы пытались высадиться.
Женькин «ТТ» наконец выпалил куда-то в сторону мотоцикла. Собственно, надо было целиться левее – туда отползал немец, пытающийся укрыться за остовом разбомбленной машины.
Броневик вздрогнул, из щелей на миг пыхнуло оранжевое пламя, донесся хлопок взрыва. Открылась узкая дверца, вывалился человек в широкой белой одежде. Замер, распластавшись на дороге.
Стрекотал все-таки вывернувший на дорогу неуязвимый мотоцикл, седок пригнулся к рулю, гоня машину на подъем. Взблескивали выстрелы – двое немцев залегли у переезда, один торопливо возился с пулеметом. Внезапно одна из куч металла ожила – на настил выполз «Т-60». Звонко лязгнул гусеницами по рельсам. Немцы побежали в разные стороны. Танк с неожиданной стремительностью настиг одного – едва слышный вопль, за гусеницей осталось что-то темное, неопределенное. «Т-60» еще поднажал, догнал буксующий на подъеме мотоцикл. В последний миг мотоциклист пытался спрыгнуть, но гусеницы уже подмяли и его, и «БМВ». Не снижая хода, танк всполз на склон, скрылся за гребнем.
Тишина навалилась. Лишь чуть слышно рычал мотор невидимой танкетки.
– Нету там никого, – сказал сержант. – Слышь, лейтенант, – это и вправду разведка была. Подвезло нам.
– Точно, – пробормотал Женька. – И чего теперь делать?
– Как чего? Или окапываться и ждать резервов, что геройский товарищ полковник обещал, или бечь отсюда подальше, пока немцы минометным огнем не накрыли.
– Сейчас сориентируемся, – пообещал Женька, поднимаясь на колени.
Где же Катька?! А если ее того?!
Катрин была жива, бежала к кустам, без шинели, распоясанная, с пистолетом в руках.
– Живой? Очень хорошо.
– А чего ж, – усмехнулся сержант. – Твердо командовал ваш младший лейтенант. Тактически грамотно.
– Ладно тебе, – счастливо сказал Женька. – Я и вправду первый раз. Чуть не обоссался.
Сержант захохотал.
– Вот юмористы, – сердито сказала Катрин. – Сколько наших осталось? Не все удрали? Ладно, не хрен здесь сидеть. Задачу мы свою выполнили…
* * *Медленно тащились по лесной дороге. Полуторка заводиться отказалась, ее взял на буксир танк. Остальные набились в «ЗИС». Не так уж и тесно было. Раненых и убитых личный состав не имел, но числом уменьшился едва ли не на треть. «Пропали безо всякой вести», – как выразился сержант.
– Нервишки, – сказала Катрин. – Не верят отдельные несознательные товарищи в окончательную победу нашего оружия. Ну и хрен с ними. Или выкрутятся, или в штрафной свою вину кровью смоют.
Старший сержант Мезина была настроена оптимистично. Не в последнюю очередь благодаря трофеям. Уходили от переезда в спешке, но товарищ начальница проявила немалый опыт в мародерстве, то есть экстренном сборе трофеев. Сейчас сидела на узле барахла, придерживая немецкую винтовку.
Тянуло в сон. Машина раскачивалась, Женька упирался плечом в плечо соседа. Согрелся вроде. Бой вспоминался как-то странно, неубедительно. Вертелись мотоциклы, лязгал металл, вспыхивали огоньки выстрелов. Ничего толком не видел. О том, что начальница умудрилась гранату в броневичок закинуть, только из разговоров узнал. Сама сержантша ржет: мол, труднее было «лимонку» у Степана отобрать, чем фрицев рвануть. Странное дело бой – вовсе к нему не готовы оказались, даже танковый пулемет промолчал – парень, что за башенного стрелка сел, от неожиданности растерялся. Но наглость-то и вправду второе счастье. Ведь побили немцев.
На убитых эсэсовцев Женька успел глянуть. Одеты, конечно, получше наших, но такие же грязные. Теперь вот под слепой луной валяются. Один роттенфюрер так изумленно в небо уставился.
Мертвые. А если бы пулемет броневика чуть ниже прицел взял?
Машина остановилась.
– Жень, идем, узнаем, что там, – начальница, приподняв винтовку, перевалилась через борт.
Женька с вещмешком полез следом.
Пошли к танку. Катрин бормотала ругательства, одергивая полы шинели:
– И кто это пальто-одеяло выдумал? В нем только дрыхнуть удобно.
Степан, совмещающий обязанности проводника и стрелка-танкиста, выглядывал из люка. Двигатель тихо урчал, от кормы шло вонючее, но приятное тепло.
– Что у вас? Сломалось чего? – поинтересовалась Катрин, вешая винтовку на плечо.
– Да нет. Перекурить нужно. Лейтенант у нас не железный. Того и гляди за рычагами уснет, – объяснил Степан.
– Причина уважительная, – согласилась Катрин, глядя на стоящего в пяти шагах от танка младшего лейтенанта. Мелькнул прикрытый огонек папиросы, и танкист глухо пообещал:
– Сейчас двинемся.
– Кури-кури, – благосклонно разрешила Мезина. – Здорово ты мотоциклы гонял. Извини, что бойца робкого подсадили. Некогда было политбеседы с выявлением морально-боевых качеств проводить.
– Ничего. Там неполный диск. На ремонт я шел, разоружили, – огонек папиросы на миг осветил лицо танкиста – черное, безразличное.
Женька сообразил, что человек, наверное, не спал несколько суток. Запросто может танк с узкой дороги свалить.
– Слушай, Борис, ты передохни, – сказала Катрин. – Мы там шнапс надыбали, но тебе сейчас ни к чему, наверное, совсем уснешь. Шоколадку хочешь? Тонизирует.
