Алексей Кулаков - Промышленникъ
— Ты думаешь, я не хочу? Еще как хочу. А все равно нельзя.
— Решать конечно тебе, командир. Только я ну вот хоть убей — понять не могу, почему ему дозволенно украсть деньги компании и остаться без пули в подарок.
— Гриша, окстись — какая пуля? Это в тебе унтер-офицер Олькушского погранотряда проснулся, не иначе. Мы же теперь люди не военные, а совсем даже гражданские — а это значит, что к людям надо относиться помягше. Солодовников конечно скотина изрядная, да и мошенник первостатейный, но стрелять в него мы не будем. Хотя бы потому, что он в своих вечных заботах о чужих деньгах не зарывается, и последнюю рубашку с деловых партнеров не снимает.
— Ну да как же, не снимает! Я справки-то навел — скряга известная, за копейку удавится. А еще вернее, удавит. Через это и нет у него ни друзей, ни даже приятелей — никто с ним не хочет дело иметь, всех обманывает.
— И тем не менее, пяток мелких купцов именно он спас от полного разорения и долговой ямы, внес необходимые залоги, подкинул деньжат и все такое прочее. Опять же, благотворительствует изрядно, доходные дома для рабочего люда ставит. Недавно театр решил открыть, о возведении больницы для московской бедноты подумывает. Как в такого стрелять?
— Ну прям святой человек! И что, причина только в этом?
— Вот ты упорный! Не понравился он тебе, так и скажи.
— Да, не понравился! Нечего с ним миндальничать, на те деньги, что он уворовал, целый уезд прокормить можно. А ежели нет никакой возможности деньги вернуть по закону, так и ладно! Здоровьем своим возместит — все другим наука будет.
Александр тяжело вздохнул и отвел взгляд. Как же иногда тяжело убеждать, а не приказывать! Но если хочешь иметь вокруг себя друзей и соратников, требуется именно первое — правда не исключая и второго.
— Гриша, поверь. Нам, то есть конкретно мне и тебе, нельзя слишком часто поддаваться соблазну простых решений.
— Это как?
Сдержав очередной вздох, князь понял, что надо бы объясниться как-то поубедительней, да и попроще.
— Намять бока Солодовникову еще легче, чем ты думаешь — он ведь и не думает прятаться, да и ходит один. А потом-то что? Потребовать с него свое, так он ославит вымогателей на всю Москву, и все равно с неправедно нажитым не расстанется. Поработать анонимно можно, но все с тем же результатом, то есть совсем без него. Далее: другие купцы его не любят, но он для них свой. Обидим его, обидим всех крупных купцов московской губернии. Оно нам надо, такое счастье?
Князь внимательно поглядел на друга, очень внимательно. И смотрел до тех пор, пока его собеседник не покачал головой, подтверждая — такого им точно не надо.
— Простые решения слишком очевидны, и бывают очень вредны в долгосрочной перспективе. К тому же, они слишком расслабляют, отучают использовать мозги. Слышал наверное — сила есть, ума не надо? Ей богу, золотые слова. А теперь скажи мне, Гриша, кто мы есть с тобой? По сути своей, не по чину и званиям?
Долгин заметно опешил от такого вопроса.
— Да не ломай ты голову, сам спросил, сам и отвечу. Хищники мы с тобой. И логика у нас соответствующая, и мораль, и ценности — все подчинено скорейшему достижению цели. Когда мы с тобой за "несунами" бегали да охотились, это было во благо. А теперь дело у нас другое, и лишняя спешка только вредит. Сам же мне говорил насчет того, сколько теперь народу от меня — и тебя тоже, Гриша, зависит. Говорил? И цена ошибки тоже выросла. Так что отныне — сперва думаем, потом еще раз думаем, и только потом делаем. И еще. Ты ограничен рамками, границы которых определяю я, а у меня вышестоящего не имеется. Поэтому ограничиваю себя тоже я. И если вдруг начну нарушать собственные же правила, добром это не кончится. Причем для всех. Понимаешь?
Григорий слегка неуверенно кивнул.
— Поэтому если человек мерзавец и сволочь высшей пробы, но за определенные рамки не переступает, да к тому же приносит заметную пользу нашей Родине — этот человек для меня неприкасаем, как бы я ни хотел обратного. Я не говорю, что все ему прощу, но убивать-калечить я его НЕ МОГУ.
— Хорошо, пускай так — ты командир, тебе виднее. Но ведь и совсем безнаказанным оставлять такие дела тоже нехорошо? Раз простили, два простили — глядь, а все капиталы уже и в чужих карманах обретаются.
— Ну почему же так сразу и безнаказанным? Гаврила Гаврилович еще месяц назад возместил мне весь ущерб, причем с изрядными процентами. Заметь — никаких угроз или даже просто неприятных для него встреч не было.
— Да ладно? Сам, добровольно?
— Конечно. Правда, возместил он не деньгами, а ценными бумагами — но так даже лучше вышло. Вон, папочка лежит — полюбопытствуй, если желание есть.
Господин главный инспектор такое желание проявил немедля. Дошел до полки, раскрыл папку — и ненадолго задумался, определяя, что же именно он видит.
— Акции?.. Точно, они самые. Общества Коломенского машиностроительного завода. Глазам своим не верю! Командир, да как же ты его уговорил расстаться с такими бумагами?
Поняв, что подумать над пасьянсом ему все равно не дадут, Александр сдался. Неспешно прошелся по кабинету, щелкнул пальцами по хрустальным бокалам на полке, вызвав их тонкий и мелодичный перезвон, и осел в любимое кресло рядом с окном.
— Хорошо, слушай. Дело было примерно так…
Мануфактур-советник, и первой гильдии купец Гаврила Гаврилович Солодовников, как раз закончил свой послеобеденный отдых в любимом (в основном из-за близости к конторе и дешевизны) трактире, и совсем было решил пойти и немного позаниматься делами. Но воплотить свой замысел не успел — дела сами нашли его.
— А, это вы, молодой человек!
Мужчина, заступивший дорогу известному московскому купцу-миллионщику, в ответ лишь вежливо и с почтением склонил голову.
— Ну что же, пойдемте-с ко мне, обсудим ваше предложение.
Неспешно шествуя впереди, Гаврила Гаврилович еще раз прогонял в голове все то, что ему удалось разузнать об очередном просителе. Вообще, можно бы было сказать и иначе — клиенте, но почтенному московскому деловару больше нравилось первое слово. Итак, с неделю назад к нему обратился молодой стряпчий, с довольно странной для непосвященного человека просьбой: сдать ему в "аренду", недельки этак на полторы-две, акции Коломенского машиностроительного завода. А вот для человека посвященного просьба об аренде была вполне себе обыкновенной — все заинтересованные люди в Москве уже давно были в курсе, что у Солодовникова вполне можно "занять" на время небольшие пакеты акций. Разумеется — небольшие лишь по меркам солидных деловых людей. И вот эти самые люди иногда очень нуждались в дополнительных голосах на собраниях акционеров, дабы гарантированно протолкнуть выгодные для себя решения. Тут-то и вспоминали о дорогом (век бы его не видеть и не слышать) Гавриле Гаврилыче, шли к нему на поклон, и, как правило, обретали искомое. Иногда и под залог, ежели акций надо было очень много. Пользовались его добротой некоторое время, а потом с благодарностью все возвращали — а чтобы благодарность была весомее, приправляли ее пачкой ассигнаций. Тысяч так на десять рубликов, не больше (а зачастую так даже и меньше). После чего забывали о благодетеле до следующего раза. Конечно, с точки зрения закона (и других акционеров) все это выглядело немного подозрительно, но формально придраться было не к чему — желающим это сделать, предъявлялась оформленная и заверенная по всем правилам купчая на акции.
— Соблаговолите-с изложить свое дело еще раз.
— Охотно. Через три дня состоится очень важное для моего дяди собрание акционеров, на котором он хотел бы…
Слушая разливающегося соловьем просителя, хозяин конторки еще раз взвесил все за и против. И решил — риска, пожалуй, никакого и нет. Дело насквозь понятное, личность Лунева-старшего тоже вполне известная — хотя сам он и обретается в Санкт-Петербурге, но домовладения и просто землю скупает именно в первопрестольной. Да как скупает! Прямо хапает и хапает, поди миллиона на два уже набрал, не меньше. Понятно, что не для себя, хотя?.. А может и для себя тоже старается. Все же акции Коломенского завода записаны именно на него — лично проверял. Да и кое-какая недвижимость, из числа особо доходной. Обмана с его стороны тоже бояться не стоит — не такая Гаврила Гаврилович личность, чтобы его безнаказанно обмануть можно было. Случись чего, так он своим обидчикам такую веселую жизнь устроит! Да, решено.
— Я думаю.
Солодовников довольно-таки бесцеремонно перебил своего просителя, и с удовольствием отметил — даже и тени неудовольствия не промелькнуло у того на лице.
— Что смогу вам помочь. На определенных условиях, конечно же. Первое — от вас будет залог в тридцать тысяч. Второе: пользование моими бумагами обойдется вам еще в десять тысяч, на ассигнации. Коли согласны с такими условиями, то сегодня же все и устроим. Ну а ежели нет?..
