Юрий Корчевский - Атаман царского Спецназа
Запер сундук, прошел в комнату посадника. Тот храпел так, что дребезжали слюдяные окна. Сунул ключи на прежнее место. Все, можно уходить. И тут я чуть не влип. Не зря говорят – спешка до добра не доводит. Чтобы осмотреться, высунул голову в коридор и почти прямо перед собой увидел усатое лицо. От неожиданности человек выронил светильник и заорал. Как не вовремя он мне попался! Я убрал голову назад. Человек орал благим матом. Надо срочно прятаться – если посадник или его жена проснутся, мне каюк, никакого суда не будет: мне, как татю, пойманному на месте преступления, саблей снесут голову. Не думая долго, через стену прошел к няньке, а от нее – в детскую. Надо быстро убираться из дома.
Я осторожно выглянул в коридор. Разбуженный посадник стоял возле мужика:
– Ты что блажишь, Никола? Весь дом перебудил, ночь на дворе.
– Здесь из стены голова вылезла, – мужик показал рукой на стену.
Посадник принюхался к слуге:
– Ты сколько сегодня выпил?
Мужик стушевался.
– Меру знать надобно, вот я тебя батогами на дворе да при девках поучу завтра! Спать не дал, стервец, а такой знатный сон был. Сгинь с глаз моих!
Мужик рванул по лестнице вниз, стал кому-то жаловаться.
Немного подождав, спустился по лестнице и я и тут же просочился сквозь стену. Надо убираться отсюда подобру-поздорову.
Когда я пришел на постоялый двор, темнота стала сереть, знать, рассвет близко. Только раздевшись, рухнул на полати. Хлопцы мои спали мертвым сном, хоть выноси самих.
Утром меня разбудило покашливание. Сотоварищи мои стояли у полатей и смущенно переглядывались.
– Просыпаться пора, Юрий! Полдень уже.
– Я всю ночь делами занимался, хоть бы выспаться дали.
– А Сергей?
Да, Сергея надо было выручать. Встал, оделся. Оба смотрели на меня, как нашкодившие собачонки.
– Нашел?
Я сделал непонимающий вид:
– Чего нашел?
– Да гривны, будь они неладны.
– Нашел, сейчас поем чего-нито, да и пойдем Сергея выручать.
Мы спустились в зал, быстро перекусили квасом и пряженцами и направились к тюрьме. У входа толпился народ. Кто-то принес передачу, кто-то ждал известий о своих родственниках. Мы дождались своей очереди, я назвал имя Сергея и вытащил из калиты гривны. Тюремщик кликнул старшего, тот осмотрел гривны, клейма, долго водил заскорузлым пальцем по спискам и кивнул – выпускай.
Гремя ключами, надзиратель ушел по коридору, и через несколько минут к нам вывели Сергея. Он немного спал с лица, был бледноват, но держался молодцом. Одежда его была грязной – как же, на грязной соломе спал, да и припахивал изрядно.
Мы обняли его, но Сергей отстранился:
– Не стоит, вшей нахватаетесь.
Для начала мы отправились на торг, купили ему новую рубашку и штаны и пошли на постоялый двор. Здесь по моей просьбе уже натопили баню, и Сергей прямиком отправился туда. Его одежду мы тут же кинули в огонь – не хватало еще нам обзавестись насекомыми.
Когда собрат наш, чистый и одетый в новые одежды, вышел из бани, мы ждали его в трапезной; на столе стояла обильная пища – жареный молодой поросенок, курица с лапшой, тушеные овощи, жаренный в сметане карп и, конечно же, вино. Я решил отметить вызволение из узилища нашего товарища. Мы выпили по кубку вина, и, едва поставив кубок на стол, я от всей души врезал Сергею в ухо. Тот кубарем полетел со скамьи. Кирилл и Алексей перестали жевать и с удивлением уставились на меня. Сергей встал, обиженно потирая левое ухо.
– Догадываешься, за что?
– Догадываюсь.
– Из-за тебя мы потеряли три дня, две гривны, я потратил кучу нервов.
– Кучу чего?
Я махнул рукой – садись. Разлили по второй, крымское вино было неплохим. Выпили по второму кубку, Сергей опасливо отодвинулся от меня к краю стола.
– Чтобы больше никто и никогда не попадал в такие ситуации. Зачесались руки – уйди, не ищи приключений. В следующий раз будете умнее, это всех касается.
– Ладно, атаман, поняли мы все, прости.
– Как ты меня назвал?
– Атаман, а что?
– Какой из меня атаман?
– Так ведь ты же у нас предводитель, вроде батьки, атаман и есть.
Пусть будет атаман, хотя в моем понятии атаман – что-то вроде батьки Махно или предводителя разбойничьей шайки.
Прозвища в этом мире давали часто и довольно меткие, не в бровь, а в глаз.
Вечер мы провели за столом, за обильной едой и разговорами. Первый кувшин вина стал и последним, завтра в дорогу, и я не хотел, чтобы мои хлопцы имели скверный вид и тяжелое самочувствие.
Когда уже ложились спать, Сергей спросил:
– Юра, а как тебе удалось пройти в тюрьму?
– Деньги тюремщикам дал – вот и прошел, – соврал я.
Утром я с Алексеем отправился на пристань. Надо было искать попутные корабли. Но полдня ушло в напрасных поисках. На север уже никто плыть не хотел, боялись ледостава. Нанять целиком корабль, даже небольшой, – не было денег. А попутные… В общем, не было попутных.
На постоялом дворе стали обсуждать ситуацию. Пришли к мнению – надо идти на торг, искать торговый караван. Или к каравану пристать, или, еще лучше, наняться в охрану к торговым людям.
На том и порешили: все четверо пошли на торг, расспрашивали людей – не знает ли кто, не пойдет ли обоз на полуночную сторону. Нам бы большую часть пути пройти с обозом – до Курска или Одоева, скажем.
Наконец, повезло. Нашли купца, сговорились об охране: платил немного, но харчи его. Выходили завтра утром.
На постоялом дворе все, не сговариваясь, легли спать. Конный обоз – не корабль, не расслабишься, да и ножками придется потопать, не все на телеге трястись.
Утром собрались быстро: голому собираться – только подпоясаться. Единственное, что оттягивало руки, – мой бочонок пороха, так его несли по очереди. Остановились у Черниговских ворот, как и договаривались с купцом. К сожалению, обоз шел только до Курска, но и это – уже треть пути. Мы заждались. Я уже начал беспокоиться, но вот из-за угла уже стали выезжать подводы – одна, другая… Я насчитал двадцать две. Однако, длинный. Тяжело будет охранять, но я тешил себя надеждой, что мы – не единственные охранники. Так и оказалось.
Мы поздоровались с купцом, он сразу сказал, что наша забота – последние десять подвод. Уже легче. Когда подъезжали «наши» подводы, я распределил своих ребят и забросил бочонок с порохом на телегу. Выехали из города, долго тянулись предместья.
– Куда мы сейчас? – спросил возницу.
– Куды, куды… Знамо – на самолет.
Я подумал, что ослышался – шестнадцатый век, какой тут может быть самолет? Оказалось – есть самолет.
Обоз подтянулся к берегу Днепра и встал. С другой стороны медленно переползал реку паром; на палубе стояли подводы, толпились люди.
– Вишь, энто самолет и есть! – сказал возница.
Ну хоть какая-то ясность, а то – самолет.
Пока возница пошел в голову обоза, я отстегнул холстину – кожи, отлично выделанные телячьи кожи. Можно при нужде и сверху прилечь, даже мягко будет.
Переправиться удалось только в три приема, со скандалами и руганью возчиков других обозов. Каждому хотелось побыстрей оказаться на другой стороне и продолжить путь. Переправа заняла половину дня.
Да, если так и дальше дело пойдет, в Москву к весне поспеем. Но вот обоз собрался, тронулись. Я поглядывал по сторонам, но движение по дороге было уж слишком оживленным, и напасть днем могли только отмороженные. Так, в тихом движении, спокойствии и пыли прошло четыре дня.
Въехали в Чернигов. На постой встали сразу на двух соседних постоялых дворах, в одном дворе все телеги просто не поместились бы. В Чернигове от обоза отделились две телеги, ушли на Дорогобуж. Простояли в Чернигове сутки и двинулись на Путивль. Погода стояла сухая, но по утрам подмораживало, трава покрывалась инеем. Становилось теплее только к обеду, поэтому до обеда я не ехал на телеге, а шел пешком, чтобы не замерзнуть, одежда у нас была легковатая. Ежели в Путивле остановимся на день, надо будет с командой моей на торг идти, покупать кафтаны. Для тулупов еще время не пришло, да и движения будут стеснять.
До Путивля тянулись по разбитым дорогам неделю. С утречка, узнав у купца, что день пробудем в городке, отправились на торг, довольно большой для маленького города. Купили себе кафтаны, теплые, с тонкой войлочной поддевкой, крытые синим сукном. Теперь получалось, что я и моя троица облачились в одинакового цвета кафтаны – просто по размеру был один синий цвет. Все-таки ехали на холод, а приближение его чувствовалось – пока солнце не прогревало по утрам воздух, изо рта шел пар.
До Курска было еще дня три-четыре пути. Телега погромыхивала колесами на выбоинах, я широким шагом шел рядом. Вдруг обоз встал, впереди послышались крики. Я подал своим знак приготовиться. Сам натянул тетиву арбалета, наложил болт. Попробовал, легко ли выходит сабля из ножен, на край телеги, под руку, положил боевой топор. От головы обоза в нашу сторону бежал возничий, на ходу кричал:
