Будет только хуже - Виктор Климов
Три рубильника, три лампочки – Ставицкий протёр их рукавом, убирая с них пыль – красная, жёлтая и зелёная. Как на светофоре, подумал Влад. И ещё один большой рычаг.
Влад спросил, откуда энергия. Ведь всё выглядело довольно старым, и работоспособность оборудования вызывала у него обоснованное сомнение. Оставалась только вера в чудо.
- Ты видел, какое здесь солнце? – напомнил Ставицкий, но потом добавил. – Если, конечно, солнечные панели не демонтировали. Или не разбили их.
На этих словах, капитан так зыркнул на учёного, что стало понятно: ещё один косяк, и он точно пристрелит его.
- Не, ну должны быть ещё аккумуляторы, не думаю, что они сдохли. Динамо-машину покрутим и зарядим, если что. Люди всё-таки думали о некоторой автономности на крайний случай. Вот и рычаг для зарядки!
И на пределе слышимости, так что разобрал только Влад, стоящий рядом, добавил:
- Надеюсь, что ничего не развалилось от старости.
- А энергии хватит? – спросил Влад, берясь за рычаг. Ручка шла с трудом, но вроде как работала, потом возвращалась под действием пружины обратно. В глубине, что-то жужжало и крутилось.
- Для переключения фазы – вполне! – уже в полный голос успокоил его Ставицкий.
Механизм скрипел, срывался, но вырабатывал электрический ток. О достаточном заряде известил загоревшийся красный огонёк.
- Сейчас мы не в фазе, - оповестил Ставицкий, опуская первый рубильник. – Если сунемся – разорвёт в клочья. Сам процесс не видел, но результат как-то наблюдал. Но я уже об этом говорил, и это в худшем случае.
Он опустил второй рубильник, загорелась жёлтая лампочка, которая от времени стала практически белой.
- Фаза подготовки синхронизации.
С включением третьего рубильника в цепь, загорелась зелёная лампочка.
- Ну, теперь можно идти.
Влад не сильно умел читать по губам, но ему показалось, что Ставицкий произнёс что-то вроде «Господи, благослови!». Боковым зрением заметил, как Павел быстро перекрестился, перед тем как войти внутрь. Алексей же был сосредоточен как никогда и явно готов был рискнуть жизнь, настолько он торопился.
И они прошли по коридору, по которому и должны были выйти в тоннель, ещё тогда, когда оказались в этом странном месте.
Для Влада слова о том, что их может разорвать в клочья, были всего лишь предупреждением, а вот пограничники, судя по всему, как и Ставицкий уже видели, что происходит с теми, кто нарушает правила перехода, что бы это ни значило.
Вот и тот порог – полоса жёлтого тусклого металла, утопленная в пол, стену и потолок – на котором они «споткнулись», когда шли сюда. В этот раз ничего такого не было. Они прошли мимо, как ни в чём не бывало. Разве что лёгкое ощущение ушедшего из под ног пола, которое тут же и прошло.
Если кто-то и хотел успеть к ним на встречу, то он опоздал. А если ему всё-таки удастся пересечь границу, то он окажется в нормальном мире, таком, каким он и должен быть. Но для этого надо поторапливаться, о чём не забывал напоминать Алексей.
Когда они проходили мимо помещения, которое Влад окрестил диспетчерской, Ставицкий зашёл в внутрь и, открыв очередную металлическую дверь на стене, опустил один из рубильников, под которым горела зелёная лампочка, за ним автоматически опустились оставшиеся два.
- Предохранитель, – пояснил он. - Срабатывает, когда кто-то-то проходит с той стороны в ручном режиме. И если его опустить в прежнее положение, то возвращает «ниппель» в прежнее положение.
- То есть тот, кто сюда бежал, не сможет пройти тем же путём, что и мы?
Ставицкий задумался.
- Сможет. Если найдёт панель переключения фазы и повторит наши действия.
- И что, нет механизма полностью перекрывающего переход? Должна же быть какая-то кнопка или рубильник.
- Есть, - вмешался Алексей, - только и он не панацея, к тому же это не имеет значения, если у нас всё получится с генератором.
- Странно, что не заварили коридор полностью, - высказался Павел. – В данном случае, это самый надёжный способ запечатать любой проход, где угодно.
- Наверное, посчитали, что пройти можно только туда, - размышлял Ставицкий. – Или просто забыли. Пост заброшен с начала девяностых прошлого века, а может ещё раньше. Тогда могли уходить по-быстрому. А могли просто решить, что никто этого места не найдёт.
- Или тупо забыли, - уставшим голосом произнёс Алексей. – Нам надо поторапливаться. Сыворотка скоро прекратит своё действие и тогда нам мало не покажется. Паша, разберёшься потом с архивом, чтобы понять, в чём дело.
- Принято, капитан, - с готовностью, но как-то удручённо отозвался Павел.
Идти пришлось очень быстро и часть снаряжения, которое они тащили всё это время с собой, пришлось побросать, чтобы ускорить шаг, оставив лишь папки с документами, которые могли понадобиться для запуска генератора.
Пока шли, погасли два из четырёх фонарика, так что под ноги пришлось смотреть с утроенным вниманием. К тому же Ставицкий совсем уж сильно стал хромать и пограничники, периодически меняясь с Владом, помогали ему идти, а фактически где-то даже его тащили.
От развилки до места, где заканчивались рельсы, было примерно такое же расстояние, как и до железных ворот, которые отделяли один мир от другого.
Да, внутренне Влад уже смирился с такой формулировкой, так как никакого другого объяснения найти не мог, и напротив, его собственные глаза всячески подтверждали эту версию.
Впрочем, сейчас его интересовала исключительно судьба его собственного мира, который превратился в грёб@анный Ад на Земле, в котором заживо сгорели десятки миллионов людей, и ещё сотни миллионов погибнут от травм и последствий облучения. А если точнее, его интересовала жизнь совершенно конкретного человека, одной-единственной женщины.
На образ его Али сам собой наложился облик медсестры Ани. Ну, что же, он будет не против, если она тоже будет жива в той, нормальной Вселенной, тем более, что она так похожа на его Алю.
Вспомнился поцелуй у развороченного поезда, и то чувство эйфории, прилив сил, которые он испытал, когда им пришлось уйти. В голову вползла мысль, что от того поцелуя он получил заряд бодрости примерно, как от сыворотки, по шприцу которой им раздал Алексей. Наверное, просто совпадение.
Теперь, что касается сил.
