Александр Афанасьев - Бремя империи
— Наблюдение, доложить готовность!
— Наблюдение, работаем в чрезвычайном режиме! Готовы!
Система наблюдения и опознания целей самолета запитывается от бортовой сети электропитания, а та, в свою очередь, отнимает часть мощности у двигателей. В условиях, когда оставшиеся двигатели и так работали на пределе — приходилось максимально сокращать энергопотребление, отключая все системы самолета, кроме жизненно необходимых.
— Внимание, заходим на аэропорт, сбрасываем топливо! Отсчет от диспетчерской вышки!
— Принял!
Самолет черной тенью мчался над землей, опережая выпущенные в его сторону огненные трассы, слева мелькнула диспетчерская вышка, едва не срубив крыло. Светло-серой пеленой на землю хлестал керосиновый дождь. Те, кто остался в живых после прошлой встречи с «Громовержцем» — заслышав рев моторов над головой прятался, искал себе убежище, те кто еще с этим не сталкивался, тупо строчил в воздух из автоматов, надеясь сбить без малого стотонный самолет. Рыжие кусты разрывов вырастали на земле, система наведения не работала и огневая группа вела огонь наугад, подавляя противника не точностью, а мощностью огня — садиться с неизрасходованным боеприпасом просто глупо. На земле с глухим хлопком вспыхнуло пламя — сброшенный керосин таки загорелся…
— Заходим на разворот. Всем приготовиться к посадке!
Керосин разгорался все сильнее, по идущему на предельно малой грузному самолету несколько раз выстрелили из РПГ — но из РПГ попасть в летящую цель можно, только если повезет.
— Выпустить шасси!
Из-под днища раздался глухой стук — какой и должен быть, когда выпускается шасси. Мигнула зеленым лампочка…
— Все стойки вышли!
Самолет заходил на посадку «наоборот» — то есть, со стороны аэропорта, оттуда, где обычно самолеты только начинают разбег. Полоса, освещенная только пожарами, да еще разгромленная артиллерийским огнем — их же огнем. Вот будет смешно — если они свернут себе шею на собственноручно же сделанной колдобине. «Громовержец» был сделан на основе фронтового транспортника и изначально рассчитывался на посадку на неподготовленные полосы — но неподготовленная полоса, это не значит, что на ней может быть метровой глубины воронка от артиллерийского снаряда.
— Приготовиться к удару!
Промелькнули остовы двух машин — тех самых, которых они раскатали по бетону в свой первый визит туда, эти бесформенные, изгрызенные снарядами кучи металлического хлама было трудно даже распознать, как машины. Удивительно — но оставшиеся боевики от здания аэропорта не стреляли — может, ошалели от такой наглости, может, самолет скрывала плотная завеса дыма и огня от сброшенного керосина…
Удар…
Второй двигатель окончательно вышел из строя, когда самолет шел над полосой на высоте два метра, не более. Самолет сразу провалился вправо, летчик успел в последний момент скомпенсировать это единственным возможным способом — провалил вниз весь самолет. Именно поэтому касание полосы было особенно жестким — его почувствовали все. Про такое говорят — позвоночник в трусы ссыпается…
Оттого, что стойка шасси правого крыла коснулась бетона ВПП на мгновение раньше чем остальные — из-за отказа двигателей — самолет сразу же занесло, начало разворачивать на полосе влево. Командир еще пытался чудовищным усилием, преодолевая неисправную гидравлику, выровнять самолет на полре — но справиться с отказавшими органами управления такого монстра не смог бы наверное и Илья Муромец. Самолет прокатился по бетону всего метров двадцать — а дальше его вынесло за пределы ВПП, передняя стойка шасси не выдержала и хрустко лопнула. Самолет с разгона, на скорости больше сотни километров в час, хрястнулся носом об каменистую землю, закричал разрываемый, сминаемый металл…
Майор от ВВС Павел Бульба, потомственный казак, чудом судьбы попавший на «Громовержец» и ставший «комендором», старшим огневой группы, пошевелился в кресле, пытаясь понять, все ли кости целы. Болело все — как будто его пропустили через бетономешалку, наполненную булыжниками, ремни врезались в тело. Самолет лежал на боку, освещения в отсеке не было, что-то искрило. Но была и хорошая новость — дымом не пахло. В таких случаях самое страшное, что может быть — это пожар. На самолетах до трети от общего веса составляет топливо и сгореть самолет может — за десять минут дотла.
— Петро! — толкнул он своего соседа, тоже привязанного к креслу — ты цел там? Что лежишь?
Петро — молоденький, но крепкий лейтенант, только что пришедший с училища зашевелился в кресле, открыл глаза, непонимающе посмотрел на командира
— Что вылупился… — с напускной строгостью сказал Бульба — отстегивайся и выбираться давай! Руки-ноги целы?
— Вроде…
— Не вроде, а так точно! Давай, выбирайся из кресла, выбирайся! Что сидишь?!
Ящики с НАЗ и самое главное — с оружием — короткоствольными автоматами и складными ружьями для охоты на дичь были вверху справа, майор Бульба еле добрался до них. Отстегнул ремни — и все это богатство, упакованное в свертки. Полетело на него. Майор злобно выругался…
Черти… Самих бы их так посадить. На самолете слона перевезти можно — так нет, в НАЗ дают «коротыши», а не нормальные автоматы… Как теперь оборону держать, спрашивается? Хоть бы один пулемет на всех положили, не говоря уж об "оружии выживания" как в БТР. Черти… [оружие выживания бронетехники — носимое оружие, стреляющее теми же самыми патронами, что и оружие самой бронетехники — или комплект, позволяющий снять танковый пулемет и переделать его в пехотный. В пехотном бронетранспортере, вооруженном пулеметом калибра 14,5 в комплекте выживания была простейшая однозарядная винтовка под этот патрон с мощнейшим дульным тормозом и простой оптикой, а также комплект, для переделки танкового пулемета в обычный. Если даже БТР подобьют, но отделение пехоты останется целым — у них был шанс вооружиться дополнительным пулеметом и мощнейшей винтовкой, поражающей все легкобронированные цели и дождаться помощи. ]
Нащупав рукоятку и повернув ее, майор Бульба ногами выбил аварийный люк и выбрался наружу. Огляделся. Самолет лежал на боку, даже плоскости не отлетели. Для такой ситуации — удачно приземлились. Из-за сплошной стены дыма аэропорт и ангары видно не было, боевиков тоже, но это ничего не значило — они могли появиться в любую минуту. Со стороны моря — а аэропорт стоял недалеко от побережья, было спокойно — боевики боялись огня флота и к морю старались не соваться…
— Петро! Заснул там? Твою мать! Вытаскивай все наружу, я к кабине. Давай, давай, шевелись, дохлая курица, чтоб тебя!
Придав крепким словом ускорение подчиненному, майор побежал к пилотской кабине. Выбить снаружи аварийный люк было невозможно, поэтому он, порезав руки, проник в кабину через разбитое остекление…
Прежде чем разбираться с пилотами, он сделал то, что сделал бы каждый разумный летчик в такой ситуации. Отключить питание от двигателей и вырубить напряжение в бортовой сети самолета. Только пожара и не хватало…
Разобравшись с первоочередными делами, майор Бульба принялся за летчиков. Одного прикосновения к командиру корабля оказалось достаточным, чтобы понять — все. Голова безвольно болталась, как сломанная, но еще не засохшая ветка. Даже подголовник не спас…
— Василич… — пробормотал Бульба — как же так то…
Второй пилот и штурман были живы — и это несмотря на то, что штурман сидел в более опасном месте, чем первый пилот. Вот уж воистину — кому суждено…
— Господин майор… — Павел Бульба только сейчас осознал, что он теперь старший по званию и командир экипажа, только ему теперь придется вытаскивать остальных — я ног не чувствую…
Тоже пацан совсем — недавно в полк пополнение пришло большое. "Вы будете сыты, пьяны и обо всем позаботится король…" Вот — позаботились…
— Сиди, не двигайся. Сейчас будут наши.
— Наших не будет… — в глазах пацана была та самая страшная отрешенность, которая появляется у людей, которые поставили на себе крест. Которые уже внутренне мертвы, они отказались сражаться за жизнь, вцепляться в нее когтями и зубами — смерть прибирает таких как бы походя, в первую очередь…
— Ты что, охренел? Панику тут мне наводишь, пристрелю! — майор Бульба знал, что единственный способ вывести человека из такого состояния — это психологический шок, а еще лучше разбить в кровь всю морду, чтобы проняло. Но ни того ни другого сделать было нельзя…
— Извините, господин майор…
— Лежи здесь. Наши — через пятнадцать минут будут. Бронежилет на тебе?
— Да, господин майор
Хоть что-то соображает…
— Не снимай. Лежи тихо и все нормально будет… Петро! Где ты черт тебя задери!!!
