Росток - Михаил Алексеевич Ланцов
— Пока обошлось без крови. — максимально равнодушно ответил ведун.
— Рад, — кивнул он. — Надеюсь, Перун не возьмет свою плату.
— Это не плата, — возразил Беромир. — Он карает лишь тех, кто взялся за дело, что ему не под силу. Тех, кто опозорит его имя.
— Согласен, — ответил глава «клуба» вполне дружелюбно.
Эти слова слышали все ученики.
Сколько было сказано слов? Всего ничего. А какой эффект? О! Вон как они все нахохлились, да и глазки у них забегали. Это ведь что получается?..
Учеников отправили разгружать лодки, а Беромир повел гостей к столу. Посидеть. Поговорить.
— Возмужал-то как! — крякнув, сообщил смутно знакомый мужчина лет сорока пяти. Или около того.
— Не помнишь его? — поинтересовался Борята, увидев взгляд парня.
— Смутно. Понимаю, что он мне знаком, но кто он — напрочь забыл.
— Старейшина он. Глава твоего рода. Старик Тук.
— Тук[12]? — переспросил парень, с трудом сдержав улыбку из-за имени. И что ему надо от меня?
— Проведать. — довольно вежливо ответил сам гость.
— Почему ты не защитил моего отца и мою семью?
— Потому что это навлекло бы гнев роксоланов на весь наш род. Мы дали твоей семье жито, соль и скот. Вы должны были выжить.
Сказал и смотрит такой испытывающий. Ждет реакции.
— Проведал? Посмотрел? А теперь садись в лодку и греби отсюда.
— Беромир!
— Из-за твоей трусости моя семья в рабстве! — рявкнул парень, положив руку на небольшой боевой топор, что висел на его поясе. А с недавних пор он с ним даже спал.
— Остынь! — выступил вперед Борята.
— Зачем ты его привез?
— Он попросил, — указал глава местного «клуба» Перуна на стоящего чуть в стороне еще одного седого мужчину, да еще и в белых одеждах.
— Это кто?
— Друид. — ответил гость сам. — Я слышал от Вернидуба, что ты поминал Верцингеторикса. И мне стало очень любопытно с тобой поговорить. Мало кто помнит его славное имя в наши дни.
— Друид? Здесь? — несколько опешил Беромир, а потом кивнув на Тука, спросил. — А зачем тебе он?
— Вам нужно примирится. Ибо не будет успеха в семье, что разделена промеж себя.
Парень скрипнул зубами.
Скосился на Тука.
И молча кивнув, отправился под навес. Оставляя гостей Миле, Злате и остальным женщинам. Сам же сел в стороне, насупившийся вороной. Может быть, и не стоило играть эту роль. Но Беромир уже четко и ясно понимал: равнодушия ему не простят. Равно как и излишней компромиссности. Тот, кто идет за Перуном, ищет справедливости, ибо громовержец в первую голову небесный судья.
— Мы все совершаем ошибки, — тихо произнес Тук, подойдя и садясь рядом.
— Как будто тебе есть дело до их судьбы.
— Твой отец был моим внучатым племянником.
— Я о том и говорю. Небось сына бы защитил. Или внука. Своего.
— Я не мог поступить иначе.
— Понимаешь, мы всегда говорим, что выбора нет, если он нам не нравится. Ты не хотел враждовать с Гостятой и Араком. Вот и все.
— Да они бы размазали бы нас как сопли! Весь род в рабство бы угнали! Ты Гостяту не знал — очень злопамятный и обидчивый человек он был. Очень!
— Я тоже. — буркнул Беромир.
— Ты поцелован богами. С тебя и спрос иной. А что было делать нам? В роду шесть семей. Из молодых только твоя, да Горяна. Остальные — в годах и почти бездетные. Большая часть молодой поросли слегла от поветрий всякий. С кем нам бороться? Какими силами? Кто за нас бы встал? Баб да детишек под рабство подвести по дурости?
Беромир промолчал.
Просто сидел и смотрел куда-то в пустоту перед собой.
— Ответь. Как бы ты поступил? — наконец, спросил старик Тук.
— В любой игре, деда, всегда есть охотник и всегда есть жертва. — начал ведун цитировать одну из фраз кинофильма «Револьвер». — Вся хитрость — вовремя осознать, что ты стал вторым, и сделаться первым. Ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон. Говори, зачем ты на самом деле приехал…
Глава 7
167, июль, 23
Утро.
Самое что ни на есть раннее.
Беромир из-за нервического состояния последних недель находился в мобилизованном состоянии психики. Из-за чего спал мало. Насколько его так хватит — неясно. Пределы прочности этого тела он еще не успел нащупать.
Но пока держался.
Даже головные боли не тревожили оттого, что вскакивал он ни свет ни заря. А порой и до рассвета. Или первым, или одним из первых.
Вставал.
Оправлялся.
Умывался, приводя себя в порядок.
И шел будить ребят коронной фразой: «Рота, подъем!» Чтобы уже выгонять их на утренние процедуры. Каждый день. Без исключений. И, несмотря на ворчание, люди уже стали привыкать. Человек вообще быстро адаптируется. Особенно когда нет выбора и излишков алкоголя под рукой. Ну или какого-то заменителя.
Ученики при таком подходе были попросту обречены умываться по утрам и мыть руки перед приемом пищи. И воду употреблять, только «очищенную Перуном», то есть, кипяченную. Что самым позитивным сказывалось на их здоровье — с весны покамест никто не хворал животом.
— Наговор какой-то… — шептались ребята.
И Беромир не спешил их разубеждать.
Рано.
Да и микроскоп хоть какой-то он еще не соорудил, чтобы подтвердить свои слова про микроорганизмы. Поэтому использовал привычные и понятные им модели управления. С религиозно-магической причинно-следственной цепочкой…
Сегодняшний день не был исключением.
Закончив свои утренние дела, ведун оправил одежду и пошел в дом будить учеников.
В их новый дом.
Собственно, Беромир бы еще несколько месяцев тянул с железом, если бы не нужда поставить казарму для этой толпы. Для чего требовалось инструментов в достаточном количестве. Вот он и не сдержался, и вперед срока провел выделку железа.
Конструктивно дом не представлял ничего особого. Простой длинный дом в формате полуземлянки с соломенной крышей. Только стены были снаружи присыпаны извлеченной землей, для пущего утепления. А солома перед укладкой вымачивалась в жидкой глине, чтобы не горела и хуже гнила.
Из необычного — пол и потолок.
В обоих случаях применялись бревна балок да плахи — колотые пополам бревнышки умеренного диаметра. Только на полу плахи обращались
