Гридень 3. Экспансия - Денис Старый
Вот и все, вся технология, за которой стоит много работы, но при этом не нужно семи пядей во лбу или получить большой опыт, чтобы создать, по сути для Руси, уникальный продукт. Продавать бумагу можно и нужно за дорого. Если даже двадцать листов бумаги будут стоить, как один лист пергамента, это будет такая бешенная выгода, что скоро здесь, в Кротово, где и будет бумажное производство, можно дворцы строить, нанимая мастеров из Византии или из Венеции. Да хоть из Китая.
— Ну, дай-ка я сам сделаю! — сказал я.
После взял одну из двадцати рамок, зачерпнул в нее вязкой белесой субстанции, выровнял, оставил чуть подсушиться, после тряпицей протер, и под пресс. Все — лист бумаги готов.
— Порсай, мы с тобой уже говорили о том, что нельзя никому рассказывать, как мы делаем бумагу… да, это называется — бумага. Так вот, я напоминаю тебе… Не подставляй ни себя, ни иных, молчите о том, как вы работаете, — решительно говорил я. — За такие тайны убивают, знай это!
Все равно собираюсь учреждать что-то вроде полиции, нельзя без стражи, без контроля за людьми, да и за воинами тоже. Думаю, что после ряда консультаций со мной, с такой задачей сможет справится Ефрем. Столько планируется производств, что без контроля за носителями технологий, никак нельзя. А еще, уверен, что через год-другой, можно ждать и промышленных шпионов.
Покинув бумажную мастерскую в прекрасном расположении духа, я направился в храм, к Спиридону. Давненько я не общался с нашим братским капелланом. А тут он только что прибыл из Ростова, где должен был стать свидетелем событий, которые последовали после мучительной смерти князя Юрия Владимировича.
С собой в храм я нес три листа бумаги. И пусть она с шероховатостями, бледно-серая, но явно это то, на чем можно и нужно писать. То, что можно и нужно продавать. И вот для этого тоже мне нужен был такой торговец, как Арон.
— Что слышно, друг мой Спиридон? — спрашивал я с порога церкви, осеняя себя крестом.
— Слышно, друг мой тысяцкий, что мне новый храм нужен. Прихожан в десять раз больше, чем вмешает церковь, — с порога начал тут жаловаться Спирка. — Ты обещал, что строительство начнется скоро.
Я остановился, подбоченился и стал пристально рассматривать Спиридона.
— Что? Что не так? — крутился Спирка в поисках несоответствия внешнего вида. — Рясу измазал? Где?
— Ты куда моего друга Спирку дел? А? Признавайся! Мой друг с порога не станет требовать, а обрадуется приходу моему, — шутливо говорил я.
— А я-то думал… Ведешь себя в храме, как нехристь какой, а еще и тысяцкий Братства, — раскусил спектакль Спиридон. — Чего пришел-то, спросить чего? Да я и сам думал наведаться к тебе. Есть то, что и богоугодно рассказать. Ты же за этим пришел, узнать, что да как в Ростове делается?
— И это тоже, — согласился я.
— Ну, а зачем еще? Не наведать же меня, не спросить, как мне тут, в этом храме живется, где и службу добрую не провести… — причитал Спирка.
— Все, хватит уже этих стенаний по новой церкви. Я сказал тебе, что по весне начнем строить новый храм, а через год я думаю и каменную церковь начать ставить, — перебил я Спиридона. — Вот смотри! Что скажешь?
Я протянул три листа бумаги нашему настоятелю храма апостола Андрея Первозванного. Спиридон крутил, мял бумагу, даже на зуб ее попробовал.
— Что это? — спросил после долгих манипуляций Спирка.
— Бумага это. Попробуй на ней что-нибудь написать! — сказал я.
Минут пятнадцать Спиридон искал чернила, а потом еще, высунув язык, минут пять затачивал перо, но в итоге стал выводить буквы на бумаге.
— Пишет! — радостно сказал настоятель храма. — А сколько много у тебя таких листов?
— Может быть, очень много, — сказал я, понимая, что «очень много» — это тысяча, не больше листов.
Для того, чтобы переписать на пергаменте книгу, ту же Библию, нужно забить до тысячи животных. Лучше, конечно бычков, можно даже не рожденных еще. И что это по деньгам выходит? Катастрофа! Такую книгу может позволить себе только что епископ, ну, или Спиридон, которому в подарок досталось Евангелие на греческом языке, присланное митрополитом. Такая книга — это стоимость одной большой деревни, ну или чуть ли не половину от тех земель, что мне дали на пользование. Хотя тут нужно смотреть по степени развитости селений.
— Бумага дешевле, можно много переписать книг. Хочешь, так займись этим. Я дам серебра, привлеки каких дьяков, попроси митрополита, чтобы прислал. Пусть у нас тут переписывают книги, да за одно обучать детей станут. Я даже без оплаты стану поставлять бумагу… Но книги продавать станем, — предложил я бизнес, но такой, социально направленный.
Вполне себе решение вопроса о начальном образовании. Будет здесь десять-пятнадцать дьяков, так три раза в неделю могут обучать детей.
— Уж было дело я подумал о том, что ты в дар сию бумагу дашь церкви нашей, а ты снова о серебре говоришь, — деланно возмутился Спирка.
— А сколько серебра будет стоить строительство каменного храма? Молчишь? Так что не смей более мне указывать о серебре! Давай, рассказывай, что твориться в Ростове! — отмахнулся я от возмущений Спиридона.
— Сперва скажи, когда уйдут те воины, что сидят в лесу? Сил моих нет бегать к ним каждый день, — Спирка запнулся. — Господи, прости меня грешного, но они днями молятся! Даже истязают себя.
Да, с Угрюмом и его людьми нужно было что-то делать, вернее, пора бы их отсылать в бассейн Нижней Оки, к ее притоку Железнице. В будущем в этом месте может появиться город Выкса. Нет, не так, он появится и не в середине восемнадцатого века, а уже скоро. Именно угрюмовцами я решил реализовать этот проект. Пусть они отсваивают земли, а после туда придут кузнецы и их ученики.
В том месте находятся замечательные насыщенные металлами руды. В радиусе пятисот километров лучшего железа не найти. В иной реальности этот район мог бы стать серьёзневшим центром русской металлургии. Однако, нахождение на расстоянии двести верст от Москвы, что обусловило вырубку леса, как и массовая разработка металлов на Урале, сильно притормозили возможности развития металлургии в городе Выкса
