Потоп - Михаил Алексеевич Ланцов
— Ну спасибо… обрадовала.
— Сохнут-сохнут, — улыбнулась Арина. — С дюжину молодых аристократок точно тебе назову.
— Вот с ними я точно не хочу связываться.
— Да и не надо. Можно подобрать какую худородную дворянку посимпатичнее и покладистей. Их много. Тысячи и тысячи. А можно вообще какую девицу из-за границы выписать. Чтобы тут совсем чужой была.
— Темнокожую красавицу из самого сердца Африки? — усмехнулся царевич.
— Это легко устроить. У нас есть свои люди в Ост-Индской компании. Если описать им, что ты хочешь, то они тебе подберут несколько десяток подходящих рабынь. И подарят. Например, в качестве служанок. К ним уж точно никто ревновать не станет.
— Ты вот сейчас серьезно? — выгнул бровь Алексей.
— Тебе нужно как можно скорее решить этот вопрос. Ты в том возрасте, когда молодые мужчины с трудом себя сдерживают, чтобы не покрыть весь мир. И люди не понимают твоей сдержанности. Ведь тебя ничто не ограничивает, кроме твоей собственной воли. Я слышала, что даже с государем уже говорили, спрашивая — не болен ли ты.
— Ладно… подумаю.
— Судя по твоему лицу, ты просто этот вопрос отложишь. Не надо. Это важно. К тому же… это приятно, — пошло улыбнулась Миледи. — Поверь, это того стоит.
— Я знаю.
— Знаешь? — удивилась женщина.
— Не важно.
В этот момент в дверь постучали.
И, не дождавшись отклика, вошел Герасим. Вид его был… непередаваемый. Глаза навыкат. Бешенные. И сходу указав на Арину что-то промычал. Очень грозное, но, к счастью непонятное. Этакое боевое «Му». Смешно, впрочем, от этого не стало. Скорее страшно.
— Закрой дверь и подойди ближе, — холодно произнес Алексей.
Тот перевел на него взгляд.
И завис.
Царевич повторил свои слова.
Герасим нехотя подчинился.
— А теперь рассказывай. Что случилось?
Говорить он не мог из-за отрезанного языка, а вот языком жестов, который они с Ариной и придумали, владел отлично. Так что в красках описал, что сделает с ее новым любовником.
— Ты, вообще-то женат! — прошипела женщина. — Это не твое дело!
Он дернулся вперед, чтобы ударить ее, но сдержался. В последний момент. Хотя было видно — с трудом. Страсть видать никуда не ушла. Любил он ее. До сих пор любил.
— Герасим, — тихо произнес Алексей. Тот нехотя перевел на него взгляд. — Он не любовник. Он ученик.
— Му… — ответил он, наполнив это простое слово удивительным количеством скепсиса и сарказма.
— Они не могут быть любовниками.
— Му? — с тем же сарказмом и скепсисом поинтересовался начальник охраны царевича.
— Потому что он ее сын. — тихо, почти что шепотом произнес Алексей.
Бац.
Герасим завис.
Прямо остолбенел.
Медленно перевел взгляд на Арину, выражение лица которой говорило что-то в духе «идиот».
— Ты только о том не стоит говорить. Ни ему, ни иным. Это секрет.
Герасим медленно кивнул.
— Ладно. Пойдем на стрельбище. Там Демидов новинки привез. Слышал?
Герасим опять кивнул. Только уже не так медленно.
Алексей встал и направился к двери.
Арина последовала за ним, походя фыркнул в сторону Герасима. Тот чуть помялся, но двинулся следом. Какой-то задумчивый.
Подошли к приемной.
Кирилл заметил Герасима и прям съежился. Но тот на это никак не отреагировал.
— Пойдем с нами. — позвал его царевич.
Он молча подчинился. Но старался держаться подальше от Герасима.
— Ну что ты жмешься? — усмехнулся Алексей. — Это Герасим. Начальник моей охраны. Он будет помогать Миледи в твоей подготовке.
— ОН⁈ — с нескрываемым ужасом в голосе переспросил Кирилл.
Алексей даже повернулся, чтобы насладиться этим выражением лица. Парня явно перекосил первородный ужас. Герасим же расплылся в такой кровожадной улыбке, что у любого неподготовленного человека коленки бы задрожали.
— Он, — максимально спокойным тоном ответил царевич, стараясь не улыбнуться. — Есть старая мудрость. Если хочешь научиться фехтованию посредственно — иди к тому, кто и сам дурно фехтует. А если хорошо, то к тому, кто хорошо владеет клинком. Герасим, наверное, лучший в России боец. И если ты хочешь стать хорошим учеником Миледи, то тебе следует научиться драться. Ясно ли?
— Ясно… — дрожащим голосом произнес Кирилл.
Герасим же ободряюще похлопал его по плечу, отчего тот чуть не упал…
Дошли до стрельбища.
Здесь Никита Демидов уже все подготовил для испытаний. Он сделал три вида нарезных карабинов.
Первый — стандартный для эпохи. Заряжаемый с дула. Просто крепкий ствол с нарезами, куда вгоняли пулю по нарезам. Максимально простой и самый дешевый — всего семь рублей, что на три рубля дороже гладкоствольного карабина. При условии запуска его в серию.
Второй представлял собой вариацию на тему винтовки Фергюсона. Там использовался тот же ствол, что и в первом варианте. Только он ввинчивался в отлитую из бронзы примитивную ствольную коробку и запирался вертикальным винтом. Отвернул скобу спускового крючка на пол-оборота вперед. Зарядил. Повернул ее обратно. Подсыпал пороха на затравочную полку. Взвел курок. И стреляй.
Этот был на три рубля дороже первого. Но заряжался с казны, что открывало куда больше возможностей. Да и бил он лучше, так как зазоры пуля могла иметь минимальные.
Третий оказался вариантом крепостного ружья. Уменьшенного. Ствол также вворачивался в бронзовую ствольную коробку. Откидной вверх простейший затвор на защелке. Зарядка же происходила с помощью сменной каморы со шпеньком для позиционирования. Ну и ствол несколько отличался, так как зарядная камора входила в него.
Потянул за рычажок, открывая затвор. Уложил зарядную камору. Задвинул ее вперед. Закрыл затвор до щелчка. Подсыпал пороха на затравочную полку. Взвел курок. И готово.
Самый дорогой вариант. Совокупно, с комплектом из дюжины сменных камор он стоил на десять рублей дороже первого, что было более чем втрое дороже стандартного мушкета. Но бойцы с ним могли развивать чрезвычайную скорострельность. Совершенно чудовищную по местным меркам — расстреливая всю дюжину снаряженных камор в минуту. Причем прицельно…
— Испытания заводские провел?
— А то как же? — усмехнулся Никита. — Сделал по десятку каждого образца и отстрелял. Этот, — указал он на первый, — держит в среднем полторы тысячи выстрелов. Эти — примерно по тысячи.
— Бронза?
— Да. И им особо нужны чистка. После десяти выстрелов начинаются сложности. Туго все начинает работать. Из этого, — тыкнул он в «фергюсона» — сорок — сорок пять выстрелов можно без чистки сделать. А из этого, — указал он на третий, — порядка тридцати.
— Маловато.
— Да разве за бой стойко делают?
— Сейчас — не делают. Но смысла стрелять дальше ста пятидесяти шагов нет. А из этих поделок — будет. Так что стрелять станут больше.
— Хорошо обученный боец сколько сейчас стреляет?
— За бой?
— Да.
— Пять-десять раз. Под Выборгом — семнадцать выстрелов получилось на брата.
— Выборг — особое место.
— Соглашусь. Но тридцать выстрелов, — указал он на третий образец, — это на пределе. Почему он так быстро загрязняется?
— Нагар в щели между каморой и стенками ствола попадает. С каждым выстрелом сложнее вставлять ее.
Алексей покрутил в руках зарядную камору. Это был простой глухой цилиндр со шпеньком и запальным отверстием. Маленьким. Чтобы порох из него не высыпался.
В XIX веке как-то умудрялись стрелять куда больше на дымном порохе. А точность изготовления деталей в 1860-е годы была не принципиально выше, чем сейчас. Во всяком случае, если оценивать опытное производство Демидова. Значит выход был. Надо просто поэкспериментировать. Возможно с формой зарядных камор, или еще с чем.
— Ладно. Подумаем. А тут что? — указал Алексей на второй образец. — Из-за чего?
— Здесь тоже нагар. Прорывается по нарезам запорного винта. С каждым выстрелом его все сложнее проворачивать. Но рычаг помогает.
Царевич нахмурился.
Эта конструкция в таком виде была явно тупиковой. Слишком большая площадь трения, которая забивалась нагаром. Да и заряжать бумажными патронами было нельзя.
— Ты Алексей Петрович не кручинься. Даже если вот этот карабин дать бойцам, их огневая мощь возрастет невероятно. Это же и на триста, и на четыреста шагов можно будет бить. А то и на пятьсот. А чистка не хитрая. Открыл затвор, вынул камору. И вот такой штучкой поелозил, — показал он на небольшой ершик на витой проволочной ручке. — Дело не хитрое. Потом продул. И все. Буквально за минуту-две можно привести в порядок оружие. Да это не полная чистка. Но еще
