Курсом зюйд - Елена Валериевна Горелик
— Мы рады видеть вас всех за столом переговоров, — Фредерик произнёс заранее заготовленную краткую речь. — Ваше желание остановить кровопролитие и приблизить миг заключения угодного Господу мира мы разделяем в полной мере. Особо желаем отметить личное присутствие брата нашего Августа, курфюрста Саксонии и короля Польши…
Упоминание польского королевского титула в применении к Августу все поняли без перевода: ставленник Карла — Станислав Лещинский — не считается политической фигурой, и его статус не будет являться предметом серьёзного обсуждения, даже если такой вопрос и поднимут. Маркиз де Торси поскучнел: датский король единственной фразой лишил его одного из козырей будущей политической игры.
Фредерик говорил недолго, расставляя нужные акценты, и под конец передал слово Августу. А тот уже развернулся по полной программе, задвинув речь минут на десять. После него высказывались прочие представители. Слово давали всем — кроме русских.
— Нас попытаются лишить голоса, — Василий Лукич качнул локонами пышного светлого парика, чуть обернувшись к сопровождавшей его госпоже Меркуловой. — Таковое желание высказывали и англичане, и…некоторые наши союзники. Придётся напомнить о себе.
— Да уж, этой говорильне нужен небольшой скандал, — негромко сказала ему Катя. Парадное, расшитое серебром платье и жёсткий корсет создавали дискомфорт. В зале зажгли огромное количество свечей и натопили так, что нечем было дышать, но ради дела она готова была потерпеть, благо, хотя бы веер есть. — Могу принять удар на себя.
— Что ж, развивайте атаку, а я в должный момент сделаюсь вестником мира.
Словесные баталии тоже имеют свои неписаные правила, за нарушение которых наступают последствия. А какие именно — зависит от фантазии других участников переговорного процесса. Василий Долгорукий с юных лет делал карьеру по дипломатической части. Его напарница по переговорам полжизни провела в сражениях. Но они прекрасно понимали друг друга — эти два солдата с разных фронтов одной и той же войны.
4
Момент дипломатической атаки настал, когда слово дали Чарльзу Уитворту.
— Я не стану долго говорить, — произнёс он, предварив эти слова протокольными славословиями в адрес датского короля. — Любой мир куда лучше войны, а значит, нам с вами предстоит выработать документ, способный гарантировать его. Давайте же приступим к сему богоугодному делу. Моё предложение — начать обсуждение немедля. Хватит слов, перейдём к делу.
— У меня встречное предложение, — переговорщики даже слегка вздрогнули, когда в зале раздался громкий, но совершенно спокойный женский голос. — Прежде, чем начнётся обсуждение статей будущего договора, предлагаю вспомнить, благодаря кому это собрание оказалось возможным…в столь сжатые сроки и в такой конфигурации.
— Мадам, — лицо английского посланника, тоже обрамлённое локонами модного парика, отразило лёгкую досаду: не прокатило. — Ради Бога, простите мою бестактность. В своём стремлении к скорейшему заключению взаимовыгодного мира я проявил неоправданную поспешность. Конечно же, никому не стоит забывать, что сия конференция стала возможна лишь благодаря невиданным успехам русского оружия.
— Я рада, что вы признаёте этот факт, и принимаю ваши извинения, господин посланник, — тон госпожи посланницы оставался всё так же спокоен, хотя она отметила, как нервно, даже испуганно дёрнулось лицо короля Фредерика. — Если высокие договаривающиеся стороны действительно собираются заключить взаимовыгодный мир, то в нынешней обстановке надлежит учитывать мнение всех участников сего процесса, без изъятия.
Европейские политики были неприятно удивлены. За последний век они привыкли к тому, что представители России если и участвуют в каких-то международных собраниях, то в качестве статистов. Россия ничего не решала в европейских делах. Всего десяток лет назад чудаковатый царь этого захолустья ездил по Европе и учился всему, чему только мог. Политики Европы на полном серьёзе обсуждали, какие выгоды получат их страны, когда — не «если», а именно «когда» — шведы подомнут под себя эту бездонную кладовую ресурсов. И даже немного жалели Петра: даровитый молодой человек, пропадёт ни за грош…
А сейчас все присутствующие услышали голос новой России — той, что резко и непредсказуемо изменила ход европейской политики, сломав все конструкции, построенные на неодолимой силе шведов. Да и дамочку царь Пётр на переговоры прислал непростую. Эта особа не станет по-женски деликатно отмалчиваться в ответ на политические оплеухи, вроде той, что попытался отвесить ей англичанин, а размахнётся и даст сдачи… Что ж, Полтавская баталия показала всей Европе, что продолжать игнорировать Россию так же, как привыкли — за последние сто лет — при всём желании уже не получится.
Куда повернёт штыки армия, победившая доселе непобедимого Карла?.. Был шанс, что удастся поставить русских под контроль по примеру того, как Франция фактически контролировала шведскую армию, и заставить их воевать там и тогда, где это будет выгодно той же Дании или Саксонии… или кому-то иному. Но надежды на то, что царь Пётр, подобно «брату Каролусу», будет только шпагой размахивать и не станет претендовать на лавры вершителя судеб континента, явно не оправдывались. Ученик попался слишком уж способный. Того гляди, учителей превзойдёт… А самое неприятное — что теперь придётся потесниться. Россия не просто выбила с шахматной доски шведскую фигуру, заняв её место. Россия претендовала на достойное место в «европейском концерте»: мол, мы не фигуры, а игроки. И тут либо следовало принимать какие-то срочные меры для предотвращения этого нежелательного события, либо…мириться с новым положением дел.
Пожалуй, для первого заседания конференции этот вывод стал основным. И даже умиротворяющие заверения посла Долгорукого никого не успокоили. Опытный дипломат просто сгладил острые углы, оставленные скандальной дамой, но дезавуировать её слова не стал. Плохой признак: это означало, что дама выражала официальную позицию своего государя.
5
…Действо, происходившее на его глазах, вызывало в душе шевалье де Сен-Жермена смятение. Происходило то, что не должно было произойти, чего не было ни в одном из виденных братьями вариантов. Там, в картинах, формируемых загадочным механизмом, Россия либо бесславно погибала в столкновении с Карлом Двенадцатым, либо побеждала на поле сражения, но все её политические союзы расползались, словно гнилая ветошь. Ни в одном из возможных будущих ещё как минимум лет семьдесят на российском горизонте не просматривалось ни одного дипломата, способного как держать удар, так и последовательно проводить политику своего государства.
Что это было? Чьё вмешательство?
…Братство, избравшее путь Разума[14], сделало всё возможное, чтобы воплотить самый желательный для себя вариант из предложенных тем механизмом. Тот, где на его пути не будет никакой России. Всего-то и нужно было, что выбрать оный из всех, показанных ранее, а механизм уже сам решал, что потребуется для его реализации… Простота решения их восхитила: воистину, холодный разум, не замутнённый никакими людскими эмоциями, способен видеть на века вперёд. Достаточно было избрать в будущих временах группу отменных воинов, подбросить им большое количество того ужасного оружия, коим сражались далёкие потомки, и направить их туда, где небольшое усилие должно было раз и навсегда лишить Братство досаднейшей из помех. Дальнейшая судьба переброшенной в нынешнее время группы воинов никого не волновала. Хотя раздавались голоса, что их не помешало бы взять на довольствие и использовать для решения иных задач… Но случилось непредвиденное. На склад оружия по воле случая вышла совсем другая группа воинов — враги тех, кого задумывали перемещать первоначально. И бездушный механизм переместил их всех, и тех, и других. Притом так, что братья только за головы схватились… А оружие так и осталось в ведении противников…
План, который разрабатывали и проводили в жизнь несколько поколений членов Братства, провалился в тот момент, когда реализовался.
Что вмешалось? Или — кто?
Де Сен-Жермен не видел механизм: ещё не дорос до нужного «градуса», чтобы быть посвящённым в тайну. Но он уже знал, что это устройство было обнаружено во времена Чёрной Смерти[15]. Вокруг него и возникло Братство как таковое. Предшественники долго и кропотливо изучали доставшееся им величайшее сокровище — таинственный механизм, умевший предвидеть варианты будущего. С помощью его предвидений они сумели добиться влияния, избежать многих опасностей, и к настоящему времени вплотную подошли к почти
