Кавказ подо мною - Андрей Готлибович Шопперт
– Алексей Петрович, – толкнул, разглядывающего древних витязей, Ермолова Пётр Христианович. – Объясни бусурманину, брат жены – это кто? Как называется?
– Шурин. А сын его, думаю, вон тот мальчонка на иноходце белом, должно быть, это уже шурич.
– Понятно, а вон та пэри под балдахином? Женька, это кто? – Плохо с женой разговаривать через переводчика. Дебил, мог бы дать ей команду выучить русский, за полгода с лишним, что его не было, уже бы вполне освоила.
– Это моя младшая сестра – Нардан.
– Сестра жены? – поворотился Брехт к Ермолову.
– Своя́ченица. Если это – сестра жены. А если у неё есть муж, то он – свояк.
– Машалла, наконец, я знаю эти тайные имена! Теперь жить легче стало.
– Кадир-бей, открывай ворота, родственники понаехали, – хлопнул, по закованному в латы плечу, хан Петер крепенького чернобородого мужичка, который, если на русский перевести, то был начальником сил самообороны Дербента.
– Будет исполнено, эфенди хазретлири Петер – хан.
Кто сказал, что мусульмане не пьют вино?! Шурин этот вполне себе сидел за низеньким столом, в парадном зале дворца ханского, и красное сладкое вино потягивал. Вот умеют же здесь делать вкусное сладкое виноградное вино, тогда какого чёрта тратится русское серебро на закупку у Франции этой кислятины? Нужно срочно перенаправить денежные потоки. И что надо для этого? Бутылки из тёмного стекла, а для этого стекольные заводы, много заводов, а для этого источник энергии (производство стекла очень энергозатратно), а для этого завод по перегонке нефти. Нда, с нуля производство создавать не просто. Но уж бочками вино в следующий раз, на пробу, он точно отправит. И можно в Москве и Питере организовать приём стеклотары. Даже не задумывался до этого Брехт, а куда сейчас в Столицах пустые бутылки девают.
– Али, – когда все разошлись, а Шейх-Али-хан прилично набрался, тут-то и решил начать важный разговор, ради которого и вернулся на Кавказ, Брехт, – скажи мне, брат, как называется правитель Ирана?
– Фетх Али-шах.
– Шах. Значит, шах выше хана? – подтолкнул Брехт закосевшего родственника в правильном направлении.
– Конечно выше, шах, если, по-вашему, то это император, а хан – это князь, – тыча пальцем в потолок и на непонятливого богатура, гоготнул Али.
– Здорово. А у этого шаха, который тоже Али, есть Великий визирь?
– О, у великого Фетх Али-шаха есть много слуг и много визирей, есть и великий визирь, есть и наследник, который очень удачливый и смелый воин. Это – Аббас-Мирза. Он сын шаха от его второй жены Асья-бейим ханым Фатали хан гызы Девели.
– О как!
– А вообще у великого Фетх Али-шаха восемьсот жён и сотня дочерей и сыновей.
– Восемьсот??!! Это он… Два пишем, три на ум пошло, с некоторыми по три года не видится? Он что больной, зачем ему столько?
– Мой казначей, а он умнейший человек, которого я знаю, говорит, что это не столько от того, что шах очень богат, а потому, что его воспитывал дядя, предыдущий шах Ирана – Ага Мохаммед Шах Каджар. Так вот он был скопцом и у него не было ни жён, ни детей, а ещё он вечно угрожал матери Фетх Али-шаха, что оскопит и его. Гасан-эфенди – это мой казначей, говорит, что когда дядю убили, на радостях нынешний хан и стал каждый день заводить себе по десятку новых жён.
– Убили? – понятно, все мы родом из детства. Комплексы у хана. Нужно этим воспользоваться.
– О, там поучительная история. У вас, мне говорил Гасан-эфенди, есть поговорка, не откладывай на завтра, то, что можешь сделать сегодня, – Али подозвал виночерпия и тот вновь наполнил золотые кубки.
– Есть.
– Его смерть подтверждение этой поговорки. Лет пять назад, после того как вырезал в Грузии больше двадцати тысяч человек, Ага Мохаммед Шах Каджар чуть южнее Грузии, в Шуше, усмирял непокорных горцев. И вот в один из вечеров вышел из шатра, а караульные спят на посту. Почему не спать, шатёр находится в самом центре огромного лагеря? Шах попинал телохранителей немного и приказал утром их казнить. И ушёл спать. Тогда его телохранители сговорились между собой и, проникнув в шатёр Ага Мохаммеда, зарезали его. Надо было ему сразу их обезглавить.
– Да, согласен с твоим Гасаном, нельзя откладывать на завтра такую занимательную вещь как казнь. Слушай, Али-хазретлири, а давай я стану шахом Великого Азербайджана, а ты станешь моим Великим визирем, – Брехт подозвал виночерпия, отобрал у него кувшин, и сам наполнил оба кубка, сверкающих красными каменьями, до краёв малиновым вином. Нужно будет утром узнать, у кого брали вино и съездить рецепт узнать, сделал себе зарубочку на память Пётр Христианович.
– А Ага Мохаммед Шах Каджар и его сын Аббас-Мирза? – выпрямился хан Али. И не развезло, вон глазки, хоть и блестят карие, а внимательные и не мутные.
– Мы не будем спешить. Для начала приберём к рукам Шекинское ханство, просто представив это как наказание этого ханства за нападение на тебя, дорогой брат. Потом присоединим северные территории вокруг Джахара, потом территорию лезгин, что лежат между нами. Для этого и войск особых не надо и, главное, все другие ханства вокруг не будут особо ничего подозревать. Это же происходит за их границами. И всё это время я буду готовить войско. Пошлю гонцов к черкесам, к вайнахам, пусть присылают лучших аскеров, кто хочет повоевать.
– А потом? – Кубинский хан осушил двумя глотками кубок.
– У русских сказка есть про шамаханскую царицу. Шемаха, насколько я понимаю, это столица Ширванского ханства, которое вечно нападает на тебя. Его люди разоряют твои пограничные селения. Сволочи, одним словом. Как соберёмся с силами, так они на тебя нападут и сожгут очередное селение. Вообще, гады! Ты и попросишь у сестры помощи, ну и у меня, своего любимого родственника. Силой трёх ханств, мы за пару дней возьмём это ханство и посадим ту дивчину, что с тобой приехала, своячницу эту мою Шемаханской царицей.
– Нардан?
– Нардан.
– А потом? Потом дойдёт до Фетх Али-шаха и он пошлёт Аббас-Мирзу с двадцатитысячным войском, – развёл руками деверь. Тьфу. Шурин.
– Так и будет. Только Бакинское ханство останется у нас в тылу, и мы успеем его прибрать
