Звездная Империя - Владислав Олегович Савин

– Ваше величество, вам не приходилось умирать? Быть уверенной, что не увидите следующего рассвета?

– Я оставалась в Лондоне все время! – отвечает Елизавета. – Даже когда падали немецкие бомбы.

– И сколько лондонцев погибло от тех бомб, какая была вероятность у среднего британца умереть в той войне? – усмехаюсь я. – Знаю, ваше величество, что вы даже служили в Территориальных силах, это вроде нашего ополчения, водителем санитарного автомобиля. А мне приходилось убивать врагов самой, чтобы остаться в живых. И было, когда я сама считала себя мертвой!

Я вспоминаю Белоруссию, осень сорок второго, отряд «Мстители» – и как нас немецкие егеря загнали в болото, и мы готовились принять последний бой. И как я думала тогда, абсолютно спокойно: все же я успела за свою жизнь убить тридцать или сорок фрицев, и может, повезет и сейчас не промахнуться – так что это будет выгодный размен. Немцы не дошли до нас какую-то сотню шагов – испугавшись трясины. А через десять дней меня вывезли самолетом на Большую землю, вместе с ранеными – и начался новый этап моей жизни: Севмаш, «Воронеж» и знакомство с миром будущего. Я вспомнила, представила, что могло быть иначе – и как после сказала Лючия, у меня было такое лицо, что даже ей стало страшно.

– Ну как вам объяснить… – продолжаю я. – А вот, послушайте! Ваша поэтесса, Сара Тисдейл, написала это стихотворение еще в двадцатом. Вы, наверное, знаете, как оно звучит в оригинале. А в следующем веке его будут читать с такой концовкой:

– Попробуйте это представить. И понять, отчего нам дорого чистое небо над головой, но оно нам не нужно, если в том мире не будет нас.

– Я вас услышала, – говорит Елизавета, – но тогда мы можем достичь согласия. Те круги, о которых я уже сказала, также считают, что конфронтация, тем более на грани атомной войны, бесперспективна и опасна – и очень желательно «разрядить ненужное напряжение в отношениях между высокими договаривающимися сторонами». Однако не способствует успеху то, что из переговоров исключен один из важнейших игроков – те, кого представляете вы, миссис Лазарева. Те, кто, как вы сами признали, видят в нас непримиримого врага. И возможно, не в нас одних. Вы не боитесь, что эти миллионы «куницыных», привыкших воевать и убивать, вооруженных самым ужасным оружием, и будучи в положении, когда абсолютно нечего терять – поступят и с вами, как орды варваров с Римом?

– Ваше величество, вы хотите сказать, что если бы вам удалось открыть проход в Англию времен вашей великой тезки, Елизаветы Первой, то вы бы стали всерьез рассматривать вариант завоевать и колонизировать своих прадедов, как диких негров? Просто потому что «у нас есть пулемет, а у них его нет»?

– А вы уверены, что сумеете удержать процесс под контролем? Когда неизбежно возникнут трения – от банального, какому общему правительству и закону должны подчиняться и гости и хозяева, до непонимания, вызванного отличием психологии и культуры. Желания гостей исправить какие-то известные им ошибки – и противоречия этих попыток с местными высшими кругами, имеющими какую-то выгоду как раз от совершенного. Итогом же всего вполне может быть и вооруженный конфликт – даже при обоюдном желании его избежать, «но принципы важнее». Когда одна из сторон должна будет перестать быть собой – и вопрос лишь, которая из сторон? Вы, миссис Лазарева, можете ручаться, что в вашем случае не возникнет подобного?

– Ваше величество, вы верно сказали про отличия в психологии и культуре. Между нами и вами – англосаксами и русскими. У вас принято, что только старшему сыну наследство, а прочим убираться из отчего дома и жить чем сумеют, ну а дочери, это вообще отрезанный кусок, когда выйдут замуж. А у нас семейная близость и общность значат гораздо больше. И русские всегда были, есть и останутся русскими – и через войны и сквозь века.

– То есть между вашими странами уже подписан формальный договор?

– Между одной страной, если можно так сказать. В случае войны любой державы против СССР в этом мире – мы воспримем это как агрессию против себя. И встанем спина к спине, потому что так будет по правде – а о прочем, пусть после бог судит, если он есть.

– Отчего же вы не помешали Гитлеру напасть?

– Нас еще не было здесь 22 июня. И даже год спустя переброс сюда подводной лодки вышел удачной импровизацией. Никто не может быть ответствен за события, которые не в силах изменить – но когда такая возможность появилась, остаться в стороне было бы просто подлостью. Хотя я знаю, что в английской политике моральные категории неприемлемы – но мы, русские, такие.

– Однако же Берлин так и не подвергся участи Шанхая.

– Ну, во-первых, это было бы тогда излишне – товарищ Сталин уже справлялся сам, более чем успешно.

Во-вторых, было бы непорядочно отнимать у СССР Победу, которой будут гордиться многие годы, а где подвиг, если главную работу за тебя сделал кто-то другой? И в-третьих, мы были весьма заинтересованы, чтобы атомное оружие в этом мире осталось за горизонтом, хотя бы несколько лишних лет.

– Проблемы с американским атомным проектом в сорок третьем и некие события у африканского побережья, когда исчез пароход с урановой рудой – ваших рук дело?

– Простите, ваше величество – без комментариев!

– Вопрос гипотетический, но все же… Если вам нужен наш мир только как участок на последний случай, как вы смотрите на то, что мы могли бы предоставить вам свободную территорию где-нибудь в Африке? Естественно, при условии установления между нашими сторонами дипломатических отношений.

– Территория с инфраструктурой – городами, дорогами, портами, едва подходящая для жизни малого числа белых «управленцев», но совершенно недостаточная для нескольких десятков миллионов людей, желающих построить первоклассную промышленную державу? С местным населением, в массе пригодным лишь для самых неквалифицированных работ? Простите, ваше величество – но нет! Тут как минимум Австралия нужна – но вы же ее нам не отдадите! Или территория нескольких американских штатов – но тут уже не согласимся мы. Поскольку жить рядом с пороховой бочкой, которая может взорваться даже в ближайшие сто, двести лет… У нас там была гипотеза, что Йеллоустоун был близок к взрыву даже без нашей помощи и, очень может быть, учинил бы конец света без всякой войны – но теперь этого уже не установить. Потому нам было бы любопытно узнать,