На острие истории (СИ) - Тарханов Влад

Она испугалась. Как она испугалась, я никогда еще не видел таких испуганных глаз, н тем не менее, каким-то чудом она, невысокая хрупкая девушка схватила меня в охапку и прижала к груди. И тут меня стало отпускать. Я заплакал…

Пришлось нюхнуть нашатыря. И только тогда я смог выдавить:

– С детства боюсь враачей… Я дааааже в больницу никогда, никогда, только комиссия, только…

– Извините, Маария…

– Мария Львовна.

– Извините, Мария Львовна. – я уже сумел взять себя в руки. Наваждение прошло. Остался кунг, военврач, и мой отряд, который двигался прямо по Раатской дороге.

Все-таки обошлось без перелома, но ушиб был знатный. Меня хотели уложить и отстранить от командования, но я попросил ограничиться тугой повязкой. Извинился еще раз и внезапно поинтересовался, замужем ли товарищ военврач третьей категории. Ага! Ее щеки так запылали, что раскаленная печка рядом с ними стала казаться бледно-розового цвета…

– Извините, товарищ комбриг… – она мялась, не зная, как меня отшить и при этом не обидеть.

– Извините, Мария Львовна, я тут истерику закатил… за нее извините, а за вопрос… разве будет лучше узнать это из вашего личного дела? Лучше ведь будет спросить напрямую…

– Да, лучше, извините, я не замужем. И не думаю. Моя цель – это медицинская наука, а сюда я пришла, чтобы получить как можно больше практики.

– Ленинградская военно-медицинская академия?

– Да, так точно…

– Я попрошу вас…

– Можете не просить, я все понимаю… Я буду молчать.

– Спасибо!

Комбриг в истерике – это плохо. А тут еще наше продвижение по дороге закончилось. Надо было посмотреть. К кунгу, из которого я выбрался, уже спешили разведчики.

Доклады разведчиков не утешали. Противник уже вышел на Раатскую дорогу, перехватил караван из трех машин, захватил грузы, которые предназначались 163-ей и теперь обустраивает позиции в дефиле между озерами. Там еще речка и мостик через неё, как раз способный выдержать нашу технику… был. Ну, посмотрим, для чего я наших саперов гонял и в хвост, и в гриву.

Чтобы немного сбросить стресс, прошелся вдоль колонны наступающей пехоты. А вот тебе еще один повод для беспокойства. На обочину дороги оттащили Т-26, танк сломался, техники пытались что-то разобрать в его нутре, вот только на морозе сделать это было трудновато.

– Отставить! – нечего тут вытягиваться, на войне как на войне. – Что у вас случилось.

– Встал, сучий потрох. Я в Важинваре все проверил, все шло, а тут почувствовал, что трещим, что-то пошло не так, раз тебе и встали… – речь расстроенного техника изобиловала выражениями куда крепче «сучьего потроха», что в боевых условиях я считал допустимым, и никаких замечаний делать не собирался.

– Трансмиссия, Иванюта, это трансмиссия. У наших 26-х это самое слабое место.

– Так я так тоже думаю, товарищ комбриг. Ну мы тут посмотрим, может, что-то придумаем.

– Костер разведите, да поглядывайте, финн тут лазит, может на костерок заглянуть.

– Сделаем. – обрадовался воентехник. – аккуратно так, в низинке, чтоб не видно было.

– Хорошо. Смотрите, чтоб без отморожений, а то знаю я вас, энтузиастов. Если слушаться не будете, военврачу Ворониной передам!

– Вот только не ей, товарищ комбриг, больно она строгая, Мария Львовна. У нас из-за неё вся техника встанет…

Ну вот, а я думал, кого больше всего боятся в дивизии, оказывается, военврача Воронину Марию Львовну. Дела!

Глава восемнадцатая

Лондон. Старинное здание

(интерлюдия)

Этот дом был стар даже для Лондона. Его перестраивали неоднократно, делая всякий раз в соответствии с современными требованиями к комфорту и даже роскоши. Но все равно лучшие времена этого дома были в прошлом. А вот судьба его теневого хозяина все больше походила на качели: взлет-падение-взлет-падение… Сейчас была стадия взлёта. Он стал нужен, когда в его бульдожьей хватке, непримиримости, ненависти к врагам империи оказалось спасение страны. Пока еще в кресле премьера сидел фантазер Невилл. Фантазии его могли дорого обойтись Империи. Кому-то очень не нравилась ставка Невилла на войну с Германией. Во всяком случае, идея подталкивания Германии к конфликту с СССР не казалась такой уж и безобидной. Поэтому сэр Уинстон получил в свое распоряжение ресурсы, возможности и чуть-чуть полномочий. Умные головы считали, что в случае кризиса он будет лучшим руководителем Британии нежели мистер Чемберлен. Собеседником пока еще не премьера был относительно молодой (по сравнению с хозяином дома) майор, известный своей журналистской деятельностью. Современники знали его как автора спортивных обзоров, в основном, посвященных теннисным матчам. О том, что его статьи легли в основу стратегического мышления многих современных генералов, пока еще мало кто знал. Хозяин[43], продолжатель влиятельного и очень богатого рода курил неизменную сигару, а его лицо выглядело слишком уж уставшим. Он тоже когда-то был журналистом, но больше описывал военные действия. Сейчас он этими действиями руководил.

– Что скажете, Бэззи[44]? Вы изучили эти материалы, каков ваш вывод?

– Судя по всему, войну мы проигрываем. Вопрос времени, когда Германия настолько окрепнет, что сможет ворваться на Остров.

– Объяснитесь, сейчас положение стабильное, мы не воюем, у франков стоит наш экспедиционный корпус, а флот силен, как никогда.

– Вашими заботами, Уинстон[45], флот пока справляется со своими задачами. Но перед флотом стоят грандиозные задачи, а по-настоящему боевые действия еще не начались. Германия ведет войну на море осторожно. Но уже сейчас ясно, что немцы будут избегать прямых столкновений военных флотов, а будут стараться сократить тоннаж нашего торгового флота. Сможет ли флот обеспечить безопасность морских перевозок кроме решения чисто военных задач – этот вопрос станет ясным в ближайшее время.

– А что думаете вы, Бэззи?

– У меня прогноз имеет два сценария: по оптимистичному, мы блокируем германский флот, их итальянского союзника учитывать не стоит. Я не ставлю полуостровному флоту большую оценку.

– Наши оценки возможностей итальяшек совпадают.

– Это верно, но есть главный нюанс – они будут отвлекать крупные силы флота на Средиземноморский театр. Это не есть хорошо. По плохому сценарию, если нам надо будет делить силы – скажем так, Азия, где может вмешаться в расклады Япония, Средиземное море, Атлантика, Северное море то распыление сил флота приведет к тому, что торговые линии останутся без прикрытия. Если немцы смогут выложить неожиданный козырь: группу скоростных рейдеров, подводных лодок, небольших мобильных авианосцев, то наши торговые пути будут под серьезной угрозой.

– И что тогда, Бэззи?

– Военно-экономический потенциал Германии уже превзошел наш, Уинстон, империю пока что спасает дисбаланс в морских силах, который в нашу пользу. Но при критически сокращении тоннажа торгового флота! Очень скоро перевозки не смогут удовлетворить наши минимальные потребности. А голод может уничтожить любое правительство. Пока во Франции все спокойно, но вы знаете слабость наших сухопутных сил. При пессимистическом сценарии Франция протянет полгода боевых действий, максимум, девять месяцев. Мы не сможем перекинуть на материк достаточное количество войск, чтобы удержать ситуацию, как это было в Великой войне.

– На чем строится ваш прогноз по отношению к Франции? Ее линия Мажино хорошо укреплена, обход через Бельгию мы сможем парировать, как и в прошлой войне.

– Танки! Уинстон, их танки делают их стратегию и тактику мобильной. Им будет достаточно прорваться в двух-трех уязвимых точках и танки отрежут гарнизоны Мажино от снабжения. Это будет громадный бетонный мешок. А что помешает танкам пройтись по телу мирной Франции прямо к ее сердцу – Парижу?