Александр Смирнов - Секунд-ротмистр
В это время парнишка выхватил из углей заготовку и положил на наковальню. Емельян ловко подхватил кувалду и начал наносить удар за ударом. Приятели еще минуты две смотрели, как работает кузнец и лишь, потом направились к воротам.
Они шли, как велел кузнец. Иногда останавливались. Сашков несколько раз доставал фотоаппарат и фотографировал. Если бы сейчас кто-то увидел их. Интересно, а что было бы? Меншиков не удержался и уговорил того сделать фотографию и монастыря и усадьбы князя Нарышкина, понимая что в будущем дома градоначальника этого периода истории города просто не останется.
Рассчитывали добраться до машины за час, но на это ушло куда больше времени. На память, кроме монет этого периода у них больше ничего не осталось, а вот впечатления. Меншиков даже начал сожалеть, что с кузнецом ему больше не удастся встретиться.
Осень 201.. года. Череповец.
Зеленая «Газель», проехав мимо памятника основателям города Феодосию и Афанасию, сделав круг вокруг Соборной горки, выехала на Советский проспект.
– Ну, а теперь куда? – спросил Сашков, разглядывая карту.
– В Санкт-Петербург, конечно. Кстати когда ты овладел умением фехтовать?
– В юности я ходил в фехтовальный клуб.
– Не знал, – признался Федор. Задумался и, улыбнувшись, произнес: – Значит, в восемнадцатом веке мы с тобой не пропадем.
Сейчас решили проехать по проспекту до конца, мимо тюрьмы, отчего пока добрались Кирилловского шоссе, слегка поплутали. Зато когда добрались до моста над железнодорожными путями, Федька облегченно вздохнул и прибавил газа.
Они выехали на трассу Вологда – Санкт-Петербург и Сашков позволил себе задремать. Меншиков взглянул на него и улыбнулся. Позади них оставалось прокопченное небо Череповца.
VI
Осень 201.. года. Санкт-Петербург.
Весь вечер и ночь моросил дождь. Утром он закончился, но погода навеивала меланхолию и вгоняла в депрессию. Если бы под рукой был пистолет, Сашков точно бы застрелился, тем паче здесь в номере «Англитера», где когда-то покончил с жизнью народный поэт Сергей Есенин. Но ничего такого сейчас у него не было. Пистолеты Меншикова были оставлены в газели, а сам приятель куда-то свалил, ни сказав, ни слова. Александр сначала смотрел местное телевидение, но потом просто не выдержал. Подошел к окну и вот уже около час, облокотившись на подоконник, и разглядывал город. Санкт-Петербург, даже не смотря, что небеса были окутаны непроницаемыми серыми облаками, жил своей привычной жизнью.
Внизу у памятника Николаю I праздно гуляли туристы. Фотографировались, слушали экскурсовода и о чем-то спорили. В основном это были иностранцы. Это нетрудно было понять по поведению. Русские обычно так себя не ведут. Несколько, наиболее отчаянных бизнесменов пытались продать им свой товар, основную часть, которого составляли в основном матрешки, с портретами бывших советских руководителей, да буденовки. При желании у них можно было обнаружить сувенирные тарелочками с символами города, оловянную миниатюру, головные уборы бескозырки да комплекты батареек к фотоаппаратам. Пока Сашков стоял у окна и любовался всей этой осеней суетой, народ, прохладную погоду, старался насладиться красотами города, и к памятнику то и дело подъезжали экскурсии.
По скверу, находящимся между памятником Николаю I и Исаакиевским собором, держа в руках сложенные зонты, куда-то спешили петербуржцы.
Возле самого собора десятки желающих, создав очередь, пытались попасть на экскурсию в храм. Те, кому уже повезло, не спеша поднимались на колоннаду по узкому металлическому настилу. В воздухе кружили чайки. Неожиданно для себя Сашков вспомнил маленькую красную книжку Фоменко и Насовского. Те утверждали, что на самом деле государя московского звали не Петр, а Исаак. В это Александр, как-то не верил, и даже решил, спросить об этом Меншикова, ведь тот один раз все же побывал при дворе Императора.
Федька ввалился в номер гостиницы с криками:
– Санек! У меня все готово. Мне удалось найти в городе такое место, где мы смогли бы совершить переход.
– А разве есть? – удивился Александр.
– Есть. Но это не главное, мне удалось раздобыть немного деньжат.
Он подошел к столу и высыпал из кармана брюк горсть пятикопеечных монет тридцатых – шестидесятых годов восемнадцатого века, а так же серебряный Елизаветинский рубль. Сашков привлеченный его действиями перестал смотреть в окно и подошел к столу. Взял в руки монету с четким образом императрицы и стал разглядывать. На аверсе кроме портрета надпись: «Б.М.ЕЛИСАВЕТЪ. I.I. МП: САМОД: ВСЕРОС». Внизу буквы «СПБ». На реверсе двуглавый орел и надпись «РУБЛЬ.1742.МОНЕТА»
– Откуда? – спросил Сашков, ложе ее обратно на стол: – Она же около четырех тысяч долларов стоит.
– Поменял.
– На что?
– Помнишь, среди монет отданных мне монахом, был серебряный рубль Екатерины Великой.
– Ну, помню, конечно. Так ведь мы же его с тобой могли бы использовать.
– Не могли. Он выпуска тысяча семьсот семьдесят седьмого года, а мы с тобой отправляемся в более ранние годы. Как раз в тот период, когда одна государыня уже умерла, а вторая так и не вступила на трон. В тот период этот рубль было нельзя использовать. Подумал сначала его продать, как-никак тысячу баксов стоит, а потом вижу, такую монету в интернете ищут в обмен на елизаветинский. Ну, пришлось доплатить. И вот уже у нас кое-что есть. За тем по городу прошвырнулся и у антикваров мелочи накупил. Блин дорого нам твое турне обойдется, – вздохнул он, подошел к спортивной сумку, что стояла в углу у дверей. Открыл ее и извлек из ее глубин кошель, точную копию тех, что носили в семнадцатом-восемнадцатом веке. Вернулся к столу и стал ссыпать туда, пересчитывая, монеты.
– Итого шесть рублей с мелочью, – проговорил он, завязывая кошель. – Мне кажется, что теперь мы готовы и можем отправляться.
– Слышь, Федор, – проговорил Александр, – это может, мы это того. Ну, для начала, перекусим, а?
– Пообедать в «Англетер»? А что идея не плохая – давай!
– Я тут давеча телик со скуки смотрел, там фильм про Есенина показывали…
– Знаешь, после того, как мы с Мишкой Путятиным изобрели «Машину времени», – перебил его Федор, – я фильмы, особенно на исторические темы не смотрю. Во-первых, до семнадцатого века почти вся история искажена, во-вторых, сценаристы такого навыдумывают, что историю еще больше исказят, а в-третьих, мы сами лично можем узнать, что и как было на самом деле. Усек.
Тарабарщина полная, но Сашков кивнул, что усек. В чем-то Меншиков был прав. Гибель русского поэта, в двадцатом веке, была из тех загадочных, что прокатились в то время. Маяковский, Горький и Есенин? Как и почему? Одни загадки. И объяснить их ни кто не может, а уж тем более кинематографисты. Вполне возможно в году так шесть тысяч десятом найдутся такие, что начнут утверждать, будто снятое художественное кино не что иное, как обыкновенные кинохроники. Этакие реалити шоу наподобие «Дома-2» и «Большого брата».
Сейчас же Сашкову вдруг вспомнились слова ни то литературного героя, ни то киногероя – Шерлока Холмса, что он слышал в одном из фильмов:
– Без доказательно, дорогой профессор, бездоказательно.
Меншиков взглянул на приятеля, улыбнулся и произнес:
– Ну, пошли, пообедаем.
После обеда, за которым Федор просидел задумчивый, он опять исчез. Сказав перед этим:
– Жди.
Сашков сидел в гостинице, и ждать не захотел. Скучно. То ли дело по улицам походить, воздухом, так и пропитанным историей подышать. Ну, и что, что дождь начался. В черном плаще с зонтом в руке, который он так и не решился открыть, он уже более часа как гулял по скверу.
Со стороны Невского проспекта показался свадебный кортеж. Сашков не удержался и достал фотоаппарат и снимок. Из белого лимузина, притормозившего около поставленных наспех лавочек торговцев, выбрались жених и невеста. Молодые подбежали к маленькой чугунной ограде, окружавший монумент, и стали фотографироваться, а зеленой «Газели» по-прежнему не было.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Пищевые добавки – вещества, добавляемые в технологических целях в пищевые продукты в процессе производства, упаковки, транспортировки или хранения для придания им желаемых свойств, например, определённого аромата (ароматизаторы), цвета (красители), длительности хранения (консерванты), вкуса, консистенции и так далее. Некоторые люди стремятся употреблять в пищу продукты без добавок, хотя в строгом смысле слова соль и перец тоже ими являются
