Олег Курылев - Убить фюрера
Дали второй свисток.
— Ну, будь паинькой. Не обижай фрау Парсеваль. Сходи в казино, поиграй в рулетку просто так, для души. Знаешь систему Мартингейла? Ставь на чет-нечет или на цвет, каждый раз удваивая до первого выигрыша. Вернешь все проигранное плюс первоначальную ставку. Потом начинай все сначала. Всегда будешь в плюсе. — Он поднялся в вагон. — Только это тактика нищих и скупердяев, Савва. Настоящий игрок так никогда не делает. Пока.
Через два дня фрау Парсеваль положила на стол перед Каратаевым телеграмму: «Моризо не соврал тчк еще денек погреюсь в источниках тчк приеду не один тчк».
«Что значит не один? — терялся в догадках Савва. — Опять притащит какую-нибудь бабу? Нет, этого типа нельзя оставлять без присмотра».
И действительно, первого февраля Нижегородский приехал не один. Но это оказалась не женщина. Когда он вошел в прихожую, в его руках кроме чемодана была корзина с маленькой абрикосовой собачкой.
— Есть повод вступить в «Клуб любителей мопсов», Каратаев, — строго произнес Вадим сразу после приветствия. — Щенка зовут Густав. Убедительно прошу не перекармливать и не устраивать сквозняков.
Фрау Парсеваль при виде собаки хотела было что-то сказать, но, вспомнив новогодний конверт с дополнительным трехмесячным жалованьем, промолчала.
— Ну как ты сыграл? — спросил Каратаев, когда Нижегородский вышел из ванной. — Судя по телеграмме, удачно?
— Более чем и, тем не менее, не так, как мы с тобой рассчитывали. Я перевел на наш счет еще ровно сто пятьдесят тысяч.
— Ну и отлично! Давай, рассказывай. Ужин только через полчаса.
Вадим уселся в кресло и взял на колени своего мопсика.
— Вот ты спрашиваешь, как я сыграл, Савва, а сам думаешь: да разве ж это игра, когда знаешь выигрышный номер? Скорее это какой-то сбор дани. Но скоро ты поймешь, что не прав. А вот как я съездил — это другой вопрос. Висбаден, Саввушка, — город миллионеров, большая часть из которых приезжие аристократы и удачливые деятели искусства. Немало из них наших соотечественников. Они греются там в горячих ваннах от Орлиного ключа да поигрывают в рулетку. А в промежутках посещают Руссише Кирхе и бродят между надгробиями на Руссише Фридхоф. Но все это лирика. А что касается дела, то в четверг я был в «Лотосе» с самого момента его открытия. Бродил там среди мертвых столов (тех, на которых еще никто не играл), оживил один из них, сыграв несколько раз. Выиграл на «сплит бете» — зеро и три номера, — перекинулся парой фраз с крупье. Еще с вечера я навел кое-какие справки о Моризо: француз остановился в гостинице на Таунусштрассе. Когда он заявится, я не знал, и потому вынужден был следить за каждым входящим. Как только появлялся кто-то похожий, мне приходилось держать его в поле зрения, прислушиваясь, не говорит ли тот по-французски. Иногда таких типов собиралось сразу несколько. Я спортивным шагом описывал вокруг столов восьмерки, чувствуя, что со стороны похожу на форменного идиота. Персонал казино об этом французе ничего толком не знал. Мне уже было пришла в голову мысль купить почтовую открытку, встать у входа и спрашивать каждого входящего: не есть ли он французский писатель Мишель Моризо? Жена, мол, страстная поклонница его таланта, велела без автографа писателя не возвращаться.
— Прекрасно тебя понимаю, Вадим, — посочувствовал Каратаев. — Сам был в подобной ситуации, когда искал русского купца в «Фортуне».
— Ну, в общем, когда мне все это надоело, — продолжал Нижегородский, — я поймал кого-то из обслуги, отвел в сторонку и сунул ему в лапу двойного орла. Это такая большая и тяжелая золотая американская монета в двадцать долларов, равноценная примерно восьмидесяти пяти маркам. Делай что хочешь, говорю, а сыщи мне одного лягушатника. А как сыщешь и незаметно, не привлекая его внимания, покажешь мне, получишь вторую такую же монетку. Парень мигом поднял на ноги всех своих. Думаешь, где они его нашли?.. Примерно через час в сортире. Он как пришел, сразу рванул туда и просидел взаперти минут тридцать. Видать, не рассчитал с висбаденской минералкой — оказывается, она обладает чудным слабительным действием. Я уж засомневался, будет ли он вообще играть. Но обошлось, вышел (кстати, ничего общего с газетной фотографией), прошел в зал и выбрал стол для хай-роллеров, то есть рассчитанный на большие деньги.
В это время старушечий голос позвал их к столу.
— А для вас, фрау Парсеваль, у меня подарок, — заявил Нижегородский, входя в столовую.
— Да? — Старушка, от внимания которой не ускользнуло недавнее резкое изменение финансового благополучия квартирантов, причем в лучшую сторону, замерла и как-то подобралась.
— Да. Вот. — Вадим положил на стол большую плоскую коробку в красном ледерине. — Набор кухонных ножей, ножовок и прочих режущих предметов. Владейте. Между прочим, точно такими ножами пользуются на кухнях Гессенского двора. Крупповская нержавеющая сталь и колониальная слоновая кость.
Увидев в глазах экономки некоторое замешательство, он добавил:
— Не беспокойтесь, когда мы съедем отсюда, все эти орудия пыток останутся в вашем распоряжении.
— Ну, рассказывай дальше, — потребовал после ужина Каратаев продолжения отчета своего компаньона о командировке.
— А дальше все просто, Саввушка. Я стоял в сторонке и, стараясь не привлекать ничьего внимания, как ты меня учил, ждал, когда крупье объявит красную единицу. Пару раз выстрелы были холостыми — дальше не следовала черная двойка. Потом свершилось. Выпала двойка, француз действительно что-то там сказал и артистично поставил на тройку. Тут уже я выхожу из мрака и под шумок кладу рядом банковскую упаковку с пятьюдесятью двойными иглями. Крупье, посчитав, вероятно, что там серебряная мелочовка, типа голландских гульденов, объявил, что ставки больше не принимаются, и крутанул колесо. Мы с французом выиграли. Когда типпер[6] понял, что в моем бумажном брикетике сто пятьдесят граммов чистого американского золота на тысячу долларов, было уже поздно. Я получил свои сто сорок семь тысяч марок.
— А почему поздно? Ставка что, была выше предельной? — спросил Каратаев.
— Пожалуй, что нет, но ты уверен, что рука крупье, узнай он об истинной сумме ставки, чуточку не дрогнула бы? Только позже до меня дошло, как я рисковал. Ведь все зависит от того, кто крутит барабан. Чихни я рядом в ответственный момент, и шарик попал бы в другую лунку. То же и с крупной ставкой. Она неминуемо привлекает внимание, а значит, оказывает влияние на ход дальнейших событий. Короче, когда все кинулись играть на четверку, как и обещал Моризо, я отошел в сторону.
— Ты понял, что зеро не выпадет? — спросил потрясенный Каратаев.
— Точно! Его и не было.
— Как же мы сразу об этом не подумали? — Савва встал и начал расхаживать по комнате. — Ведь верно. На этот раз тебе просто невероятно повезло. Мы думаем, что знаем выигрышный номер, а на самом деле мы знаем номер, который точно выиграет, но без нас. Наше вмешательство, да еще с крупной ставкой, оказывает неминуемое влияние на крупье, на его настроение, пульс, давление, психомоторные функции и так далее. Если бы от него требовалось бить кувалдой, а не крутить колесо и запускать невесомый шарик, то еще куда бы ни шло. Ты понимаешь, Вадим, что это значит? Казино по-крупному нам больше не светит.
Нижегородский обрезал сигару и принялся ее раскуривать.
— Да я-то понимаю. А ты теперь понял, почему я сказал вначале, что это не сбор дани? Что игра остается, только заключается не в угадывании номера, а в умении сыграть на уже известном тебе номере так, чтобы не спугнуть удачу своей игрой, заставить ее все-таки отработать. Это очень непросто. Поэтому радуйся, что ипподром, с его огромным индифферентным механизмом, лошадьми, наездниками, букмекерами и тысячной толпой не столь чувствителен к нашему присутствию.
Через день, вечером третьего февраля, они прогуливались по Лейпцигерштрассе, где накануне на неделю сняли небольшую квартиру на первом этаже.
— Итак, через десять минут на трехтрубном германском пароходе «Кёльн» лопнет паровой котел номер двенадцать. А завтра в десять, господин Флейтер, мы даем битву. Ту самую, о которой вы мечтали еще в далеком будущем. Кто наш основной противник, мы толком не знаем, но и он ничего не знает о нас. Назовем его условно Черным Гоблином.
— Ты преувеличиваешь, Нижегородский. При чем здесь битва и всякие гоблины? Когда акции посыплются вниз и кто-то подставит под них большой таз, мы подкрадемся со своей маленькой кружкой. Те и не заметят.
— Ну-ну. Вам виднее, фельдмаршал Флейтер. Давайте-ка еще раз пройдемся по диспозиции. Помните у Толстого: первая колонна марширует направо… вторая колонна марширует налево…
Нижегородский остановился и мужественным взором посмотрел в глаза компаньону. Голосом диктора, анонсирующего фильм ужасов, он заговорил:
