Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки
Пришел и он посмотреть, как я справляюсь с работой, а на следующий день мы поехали в дивизию. Сразу после того, как я сделал диагностику ещё двум машинам, Сергей Митрофанович подписал бланки и мы сели в чёрную «Волгу». Я уже несколько дней щеголял в новеньком костюме типа байкерского, но не кожаного и с советской символикой на груди, рукавах и даже с серпом и молотом на спине, над которым было написано СССР. Когда я шел в этом костюме по бульвару с Ирочкой, народ оглядывался уже не только на неё, но и на меня. Зампотех, внимательно оглядев меня, протягивая мне руку сказал:
– Герой. Так это ты будешь Кулибиным, парень?
– Почему это буду, я уже Кулибин, товарищ полковник. – С улыбкой сказал я пожимая руку.
В части мы пробыли недолго. Сергей Митрофанович провёл обмен неликвидов вполне официально, хотя спроси его кто, как в автотранспортном цехе оказались танковые аккумуляторы, то точно не смог бы ответить на такой вопрос. Зато мы получили двести новеньких, двухкамерных карбюраторов и ещё ремкомплекты. В дивизии ими было полсклада забито. Всё правильно, здесь же не пустыня Каракумы. В этот день я не читал стихов в обед, зато не только проводил Ирочку до дома, но и поднялся в квартиру её тёти с большим тортом и коробкой конфет в руках. Сергей Митрофанович специально ради этого подъехал к ресторану «Центральный». Эльвира Михайловна уже давно хотела познакомиться с пажом своей племянницы. Она преподавала в юридическом институте нашего города криминалистику и была майором милиции, но когда открыла нам дверь, то я увидел её одетой в нарядное, хотя и неказисто пошитое платье.
В гостях у Ирочки я провёл два с половиной часа. Мы пили чай с тортом, который я заказал заблаговременно. Он тоже был большим, но на нём уже было написано по-английски: – «Я люблю тебя, моя прекрасная королева.» В этот вечер я не только читал стихи, но и рассказывал о том, как пересыпаю движки, настраивая их и отлаживая таким образом, чтобы они работали с максимальной экономичностью. В общем мне было о чём рассказать, ведь событий за полторы недели произошло немало и все были, по большей части, очень приятными и вполне радостными. Эльвире Михайловне я точно понравился ещё и своими хорошими манерами, а не одним только чтением стихов. Потом я вежливо раскланялся и помчался домой. Ну, а поскольку в этот день огородом занимался отец, мама сидела в зале, превращённом в портняжную мастерскую, за швейной машиной, то я почти до темна качался и отрабатывал все боевые приёмы, которые только когда-либо изучал. Делал я это довольно часто, но результатов пока что не было заметно.
Закончился май месяц и вот, третьего числа я стоял в очереди в кассе, чтобы получить свою первую зарплату, пусть и всего за две недели. С водил мы с Жекой уже срубили по полторы сотни на нос и никто не был в обиде. Из-под меня все «Шишиги» действительно выкатывались, как новенькие, и уже не жрали бензин, как оголодавшие слоны. К тому же двигатели работали просто безупречно и водители это мгновенно оценили, но у меня уже постепенно вызревал коварный план на счёт того, как сбивать шабашки прямо на рабочем месте. Правда, приводить его в исполнение я не торопился. Когда наступила моя очередь засунуть голову в окошко кассы, то я даже удивился, когда кассирша отсчитала мне сто восемьдесят семь целковых. Даже у Жеки вышло меньше, хотя всё правильно, ведь у него был четвёртый разряд. После этого мы пошли в столовую на двадцать минут раньше и в фойе я увидел весьма странную картину. Какая-то женщина чуть ли не со слезами на глазах предлагала работницам купить чудесный шелк на платье, а те шарахались от него, как от огня, а она чуть ли не восклицала:
– Девочки, это же настоящий китайский шелк. Вы же знаете, что Китай прекратил свои поставки. Берите, ведь дёшево же.
– Да, ну тебя, Максимовна! – Восклицали работницы – Из этого шелка ни в одном ателье города нам платье не пошьют. Он то ли бракованный, то ли ещё какой, только наши швейные машинки его либо рвут, либо в кучу собирают.
Попросив Жеку взять обед и на меня, я подошел к столу, за которым сидела женщина и посмотрел на шесть рулонов разного цвета. Ткань была просто неописуемой на вид. На всякий случай я поинтересовался у неё:
– Максимовна, а вам не сказали, сколько он весит? Та оживилась и ответила:
– Пятьдесят восемь грамм квадратный метр, а ты что, хочешь с получки взять отрез матери на платье? Я спросил:
– Почём? Женщина вздохнула и ответила:
– Его уже по второму разу уценили и я позарилась. Всего пять тридцать метр, молодой человек.
От услышанного я чуть на задницу не ляпнулся. Это же был шелк наивысшего качества, пятьдесят восемь грамм на квадрат, более тонкого просто не найти. Подумав, я спросил:
– Это весь шелк, что у вас есть, Максимовна? Та настороженным голосом ответила:
– Нет, я по два рулона каждого цвета взяла.
– И сколько это стоит всего? – Задал я ещё один вопрос – Я хочу купить его весь, но заплачу не сразу, а в рассрочку. То есть в кредит возьму и буду выплачивать каждый месяц. Понимаете, у меня мама очень хорошо шьёт и ей нужна красивая ткань на платья, а швейную машинку я на него настрою. Тут главное нитки найти восьмидесятый номер и желательно тоже шелковые, но это уже мои собственные проблемы. Если согласитесь на такие условия, то я заберу у вас всю ткань и вам мама первой пошьёт из него платье, бесплатно. Максимовна задумалась, потом махнула рукой и сказала:
– Бери! Профсоюз ведь за него всё равно деньги уже перечислил, а ты, вроде бы, парень порядочный, Боря.
– Да, я и задаток завтра принесу, как вас по имени? Женщина заулыбалась и ответила:
– Валерия. Валерия Максимовна. – После чего сказала – Можешь ткань и сегодня забрать. Будешь из цеха идти, зайди в бухгалтерию, я её тебе упакую, счёт выпишу и рассрочку оформлю. Только боюсь, что ты завтра его назад принесёшь.
– Не дождётесь, Валерия Максимовна, – смеясь ответил я, радуясь такой удаче, – а вот вы в пятницу ждите меня. Я вам принесу несколько моделей на выбор и обмеряю вас. Встаньте пожалуйста, чтобы я прикинул, какой фасон вам подойдёт.
Женщина встала. Валерии Максимовне было лет под сорок и она имела достаточно красивую фигуру. Кивнув, я попросил её подождать меня и Жеку, чтобы мы отнесли ткань в бухгалтерию. Когда я обедал, передо моими глазами мелькал, как в калейдоскопе, этот дивный китайский шелк изумительной расцветки и я уже представлял себе, как в сиренево-голубых тонов летнем платье будет выглядеть моя прекрасная королева. В урочное время, прежде чем продолжить чтение стихов, я предупредил Ирочку, что ей будет подана сегодня карета. Продекламировав несколько сонетов и стихов Лонгфелло, я позвонил в таксопарк и заказал такси к проходной типографии. Закончив работу и смыв с себя мазуту и бензиновые запахи, я вышел из проходной с большим тюком, второй нёс Жека. Один тюк мы затолкали в багажник, а другой в салон «Волги», на заднее сиденье, после чего я попросил водителя переехать на другую сторону улицы и подождать меня пять минут с включённым счётчиком.
Ирочку я посадил сзади, а сам сел рядом с водителем. В этот день я не декламировал стихов, так как через три минуты довёз свою королеву до дома, помог ей выйти из машины и проводил до дверей. Когда я приехал домой, то не застал там никого. Мама была в ателье, а отец отсутствовал по какой-то другой причине, что позволило мне распаковать ткань и разложить рулоны на диване. Комната сразу же оживилась, а я, отрезав ножницами кусок ткани, принялся пробовать шить шелк. Тонкие нитки, причём шелковые, у мамы имелись, а вот иглы были все очень толстые и лишь одна оказалась более или менее подходящей. Восемьдесят седьмой класс я знал ещё с кооперативных времён, хотя тогда у меня в швейном цеху имелись машины и намного лучше. Так что за час я смог настроить машину и она сшивала, а не рвала и не стягивала эту роскошную ткань, но для неё всё равно нужно было срочно доставать ещё более тонкие иглы и желательно импортные, немецкие, хорошо отполированные, без заусенец.
Когда пришла мама, то сначала испуганно ахнула, но когда увидела, что не такой уж этот шел и страшный, успокоилась, но очень сильно испугалась увидев счёт, выписанный на сумму в шесть тысяч триста шестьдесят рублей. Отец, когда пришел, тоже схватился было за голову, но когда я умножил цифру шестьсот на оптимальную цену в пятьдесят пять рублей и показал, что прибыль будет в десять раз больше, а шелка хватит года на три, то мои родители тут же успокоились, а мама сказала:
– Вообще-то модельное платье стоит в нашем ателье семьдесят пять рублей, Боря. Наверное ты прав. Витя, придётся снять с книжки всё, что у нас есть. Достав все деньги, которые я заработал, я сказал:
– Это только первый месяц, родители, а он у меня был, как вы знаете, короткий. За июнь я получу вдвое больше, но ты, мамуля, всё равно меня обгонишь. Только не нужно устраивать из этого слишком большой ажиотаж.
