Роберт Асприн - За короля и отечество
Резкая как вспышка молнии мысль пронзила мозг: Ирландка! Слово это прозвучало как ругательство. Выросшая в Лондондерри Бренна привыкла к такой ненависти — и все равно это ее потрясло. А потом она увидела еще один отрывок чужой памяти — военные корабли бог знает какой древности на серой простыне океана, подходящие к берегу, подозрительно напоминающему западное побережье острова Мэн. Вторжение, догадалась она. Ирландский флот, угрожающий родине хозяина… нет, точнее, хозяйки сознания.
Бренна осторожненько намекнула на то, что попала сюда из будущего — из далекого будущего, — и напряглась в ожидании болезненной реакции. Однако та оказалась на удивление сдержанной. Бренна удивилась, но почти сразу же поняла почему. Так же как ей — древние парусники, воспоминания об автомобилях, электрическом свете, телефонах и взрывчатых веществах оказались ее хозяйке настолько чуждыми, что лучше любого другого доказательства убеждали в правдивости слов Бренны. И еще она поняла, что религиозные воззрения хозяйки тоже некоторым образом подтверждают это. Душа — бессмертная, странствующая из мира смертных в мир иной, умирающая здесь, чтобы возродиться там, — способна преодолевать барьеры; а что такое время, если не барьер, одолеть который под силу только душе?
Бренна даже зажмурилась, когда эта мысль дошла до ее сознания.
Она попала прямехонько в мозг философа…
Я не несу угрозы ни тебе, ни твоим близким, попыталась пояснить Бренна. Но тот, кто напал на меня и отправил сюда, представляет собой огромную опасность. Он совершенно безумен и готов пойти на все. Я не знаю, что он задумал, но наверняка что-то чудовищное. Я должна остановить его, чего бы это мне ни стоило.
Долгую минуту в мозгу царило молчание. Потом пришел ответ.
Значит, мы должны найти и убить этого врага, что стал для нас общим, Бренна МакИген из Ирландии. Последовала короткая пауза. Мое имя Моргана, добавила она, Королева Гэлвиделла и Айнис Меноу, королева Гододдина и Нортгэльса, сводная сестра Арториуса, дукс беллорума, и целительница из древнего друидического рода, обученная Девятью Госпожами Айнис Меноу. Вы, ирландцы, зовете это место «Аблах», ибо оно славится своими яблоками, а яблоки — символ души, да и в искусстве врачевания полезны. Ты найдешь во мне полезного союзника, Бренна из Ирландии. Скажи: ты и твой враг — вы единственные души, что пришли к нам из этого твоего мира?
Бренна едва расслышала вопрос: все новые куски мозаики становились на свои места, отчего ей сделалось совсем не по себе… Моргана с Острова Яблок, Арториус, дукс беллорум Британии, приходящийся Моргане сводным братом, война со вторгшимися ирландскими кланами…
Седрик Беннинг, чертов ублюдок психованный! Он притащил ее во времена катастрофических войн Артура с саксами, пиктами и ирландцами разом. Только вчера в клубе Беннинг смеялся при упоминании короля Артура, когда Индрани Бхаскар спорила с этим капитаном С.А.С. о подлинном Арториусе. Беннинг ввел всех в заблуждение этим своим смехом, совершенно запудрил всем мозги, гад! И ее тоже. Господи, надо же быть такой дурой… настолько слепой и безмозглой! Не прошло и двух часов после этой сцены, как Беннинг послал себя прямехонько в Артурову Британию — а вместе с собой и Бренну. Чем не козел отпущения: она ведь даже слова не может сказать в свое оправдание, пока сознание ее заперто в шестом веке от Рождества Христова. Бог знает сколько истории вознамерился уничтожить этот гад, и все в отместку британцам за воображаемое предательство оранжистов и их культуры. Убить самого легендарного из всех британских военачальников…
А заодно с этим и всю Ирландию. Если он поможет своим англосаксонским предкам захватить больше и раньше, чем им полагалось бы по истории, кто знает, во сколько людских жизней это обойдется? Смерть всех этих людей камня на камне не оставит от британской и ирландской культур, да и вообще от истории. Как давно начал готовиться Беннинг к этой минуте? Наверняка еще задолго до выборов. Саму Бренну Cumann Na Mbann подключила к операции несколько месяцев назад — значит этот чертов оранжист еще раньше сообразил, что католическое большинство — впервые за последние несколько веков католики составили большую часть населения — отдаст большинство мест в парламенте Шинн Фейн. И не только сообразил, но и разработал план отмщения, принося в жертву всех и вся, только бы не видеть Северную Ирландию католической.
Хотя, с другой стороны, чего еще могла она ожидать от машины оранжистского террора?
И ведь у Бренны не было ни малейшего представления о том, как остановить его.
Мягко, давая Бренне возможность собраться с расстроенными мыслями, Моргана повторила свой вопрос:
— Скажи: ты и твой враг — единственные души, что пришли к нам из этого твоего мира?
Бренне пришлось напрячь всю свою волю для ответа.
— Мне кажется, вряд ли. По меньшей мере еще один должен появиться. Воин, который полагает, что я его враг. Хуже того, он уверен, что Седрик Беннинг, сумасшедший убийца, — его союзник.
— Расскажи мне об этом воине, Бренна МакИген. — Голос Морганы звучал спокойно, рассудительно.
Как объяснить ей, что такое С.А.С.? Находись она сейчас в своем теле, она набрала бы в грудь побольше воздуха.
— Его и многих ему подобных послали на мою родину для поддержания мира. Только ничего у них не вышло, — добавила она с горечью, — потому что мы, ирландцы, имеем долгую память, и не забываем зло, и не прощаем его. Я всего-то раз его видела, но у меня сложилось впечатление, что он честен, умен и ответственно относится к своей работе. Он офицер, он умеет командовать людьми — надежный союзник и опасный враг.
Моргана кивнула — ошеломленной Бренне показалось, будто кто-то чужой без спроса двигает ее телом.
— Как его зовут — человека, которого мы должны сделать своим союзником?
Бренна даже улыбнулась — с такой спокойной уверенностью произнесла этот вопрос ее собеседница.
— Тревор Стирлинг. Капитан С.А.С… ну, Специальной авиаслужбы… — Она ощутила вполне понятное замешательство Морганы и поспешно пояснила: — Это такая группа отборных, специально подготовленных воинов.
— Ага. Это как раз то, что нам нужно.
Несмотря на всю серьезность своего положения, Бренна ощутила, что улыбается во весь рот. Потом попыталась сесть, чтобы осмотреться по сторонам: в помещении было темно как в сердце оранжиста. Это удалось ей только с третьей попытки — тело плохо повиновалось ей. По спине рассыпалась водопадом тяжелая грива длинных распущенных волос. Одежда показалась ей холщовой. На шее она нащупала тяжелую ленту холодного металла, концы которой сходились у ложбинки между ключицами. Ни хотя бы чуть выделяющегося в темноте силуэта окна, ни одного луча света сквозь дверную щель она не видела. Новая мысль пришла Бренне в голову, от которой она едва не поперхнулась. Может, хозяйка тела слепа? В ответ в голове ее прозвучал негромкий смешок Морганы, а потом та взяла на себя контроль над руками, заставив их пошарить по деревянной поверхности — наверное, это был невысокий стол. Пальцы нащупали два небольших твердых предмета и подобрали их. Бренна старалась не вмешиваться в процесс.
Привычным движением руки под контролем Морганы ударили предметы друг о друга. В темноте сверкнули искры, и на мгновение Бренна испытала чувство огромного облегчение: по крайней мере она была не слепа. Она высекла еще сноп искр, и на этот раз несколько их упали в какое-то сухое вещество, в котором с треском разгорелись красные огоньки. Она осторожно подула на трут — комок высушенного моха в глиняном сосуде, — и огонь разгорелся маленьким, но ровным пламенем. Она нашла взглядом наполненную маслом лампаду из грубо обожженной глины — казалось, ее только что вынули из какого-то археологического раскопа. Бренна осторожно подняла горящий трут и зажгла торчавший из масла фитиль.
Засветив лампаду, она загасила мох и некоторое время сидела, глядя на этот до ужаса древний глиняный светильник. Помещение залил неяркий теплый свет, позволивший ей разглядеть другие непривычные детали. Она сидела в маленькой комнате, оштукатуренные стены которой были покрыты характерными фресками. Стиль росписи, несомненно, относился к древнеримской культуре: птицы, сады, постройки, загадочные женские фигуры, исполняющие какой-то религиозный ритуал, включавший в себя вино, и птиц, и танцы. Она почти воочию слышала музыку нарисованных лир и дудок. От украшенных цветами алтарей поднимались нарисованные завитки дыма. Пол комнаты украшался мозаичным изображением какого-то античного мифа — кажется, Прозерпины и Цереры, решила Бренна. Тревога снова охватила ее и тут же погасла, когда она увидела на стене среди всего этого языческого великолепия маленькое распятие.
