Вадим Чекунов - Тираны. Императрица

Ветер свистел в ночной мгле, набрасывался на одинокого прохожего, пронизывая насквозь. Рвал полы халата, толкал то в спину, то в грудь, словно забавляясь очутившейся в его власти фигуркой человека.

Дун Ли показалось, что ненастье будто намекает — если он попадется, на шею ему наденут колодку и станут водить по улицам, где толпа непременно начнет улюлюкать, швырять в него грязью и пинать. Закончит он свой век в тюрьме и остаток дней будет молиться лишь об одном — чтобы не узнала шаньдунская родня. В деревне, где он вырос, никогда не бывало воров. Все местные мужчины с раннего утра до вечерней темноты машут кайлом на каменоломнях, а женщины заняты стиркой, стряпней, присмотром за детьми да хозяйством. Чужак не пройдет незамеченным, а ограбить соседей — дело немыслимое. Да с их и взять-то нечего… Разве ветхие штаны или лоскутное белье, что в ясную погоду хозяйки развешивали на бамбуковых шестах, словно разноцветные флаги. Но где же потом щеголять в краденых вещах…

Иное дело — город. Тысячу раз был прав дядюшка Чжень, когда говорил о злой силе, наводнившей Пекин. Тьма народу, бесчисленное множество самого разнообразного отребья, промышляющего отнюдь не честным трудом. Да и самого Дун Ли недобрая судьба уже доводила до греха, и лишь чудо помогло остаться в живых. И хотя в тот день, когда его спас старина Чжень, парень зарекся когда-либо еще ввязываться в лихие дела, но вот он снова на скользкой тропе преступника. Не только голод может довести человека до отчаяния. Любовь толкает на этот путь с таким же успехом. Особенно если ты молод, но уже осознал: не решишься на риск, не отстоишь свое право на счастье — так и проживешь забитым существом, дрожащим в своей норе…

…В лицо Дун Ли ударил порыв ветра такой силы, что дыхание невольно прервалось, словно от падения в воду. Какое-то время он стоял, согнувшись почти пополам, не в силах разлепить рта. Наконец резко выдохнул, будто вынырнув из ледяного потока, сплюнул попавший на губы и язык песок, прикрылся рукавом и продолжил путь. Парень поблагодарил Небо за посланную непогоду — в такую ночь никто не высунет нос на улицу. А случись какой шум — за свистом бури вряд ли кто услышит.

Ветер гудел, ревел и завывал, словно вырвавшийся на свободу страшный зверь. Скидывал черепицу с крыш и рвал в клочья полотняные вывески, ломал ветви деревьев, сек стены домов песком и пылью. Дун Ли упорно двигался вперед, радуясь, когда порывы подталкивали его в спину — точно чья-то могучая рука направляла на нехорошее дело.

Вскоре он одолел крутой подъем Небесного моста и на миг остановился, вглядываясь в ледяную черноту, в которой скрывались кварталы Тяньцяо, но не смог увидеть даже исполинского круглого храма по правую сторону. Вдобавок к песку в воздухе вдруг появилась мелкая снежная крупа, вмиг припорошившая плиты моста. Белые змейки поземки бежали по голому камню, срывались и исчезали в темноте. Дун Ли передернул плечами и осторожно, опасаясь поскользнуться на обледенелом настиле, начал спускаться.

Ночью окраина города выглядела особо зловеще. Едва различимые в темноте кособокие домишки больше походили на валуны, разбросанные средь промерзших пустырей. Не было видно ни огонька. Негодный совсем район, разве что для преступления подходящий…

…Наверное, он никогда не решился бы еще раз заглянуть в переулок, где столкнулся с необъяснимыми для себя вещами, но судьба распорядилась иначе. Не прошло и месяца после того случая, как в его коляске побывала лиса-оборотень, и Дун Ли вновь оказался в южных кварталах — его нанял какой-то старик, остановив возле ворот Внешнего города. Поначалу парень не узнал его — самый обыкновенный хрыч, каких полно в ремесленных районах, разве что одежда была из дорогой ткани, хоть и изрядно поношенная. С собой у него было два небольших, но увесистых тюка. Дедок не без труда залез с ними на сиденье, поместил один в ногах, другой на коленях и успокоил недовольно косящегося рикшу обещанием достойной платы за лишнюю тяжесть. Когда же он назвал адрес, Дун Ли вздрогнул, будто его ошпарили. Это же тот самый хозяин лачуги, где в сумерках вершат свои делишки всякие подозрительные личности! Первым желанием было бросить коляску и бежать сломя голову прочь. Но парень заставил себя справиться с нахлынувшим страхом. Деньги обещались немалые, а дело рикши — возить того, кто заплатит. К тому же при свете дня старик больше походил на разорившегося торгаша, чем на опасное существо, владеющее волшебством. Конечно, лисы хитры и умеют принимать самый разный облик… Но зачем оборотню, во власти которого без труда раздобыть любое богатство, прозябать на отшибе в захудалом домишке?.. Дун Ли быстро убедил себя в том, что в прошлый раз на него нашло наваждение — от холода и усталости привиделась всякая чепуха. Здравая мысль придала сил, и рикша бодро побежал, катя за собой коляску с щедрым клиентом. Уверенно ориентируясь в уже знакомых кварталах за Небесным мостом, он доставил седока быстрее, чем тот ожидал. Довольный старик заплатил сполна и даже попросил об услуге — за пару монет помочь ему с поклажей, занести во двор. Пока Дун Ли управлялся с тюками — один из них позвякивал металлом, другой же больше смахивал на обернутый мешковиной рулон ткани, — рядом словно из ниоткуда возник человек небольшого роста, в чиновничьей фетровой шапке с бронзовым шариком. Угодливо улыбаясь и беспрестанно кланяясь, посетитель тихим голосом заговорил с хозяином о каком-то обмене, но тот прервал его жестом, велев замолчать. Тут же Дун Ли получил полагающуюся награду за помощь и был выставлен за ворота.

Желая понять, чем же промышляет загадочный старикан, парень снова залез на свою коляску и заглянул во двор. Увиденная картина походила на ту, которую он наблюдал и ранее — посетитель стоял перед дедом и держал на покрытой тряпицей ладони кусок серебра. При ярком дневном свете Дун Ли даже разобрал, что это не просто слиток, а некая фигурка. Что именно она изображала, парень рассмотреть не успел — пришедший завернул вещь и снова заговорил с хозяином. Тот слушал и время от времени разводил руками. Чиновник принимался говорить настойчивей — но по-прежнему негромко, для пытавшегося подслушать Дун Ли его слова звучали словно шелест сухой листвы. Старик мотал головой и шипящим шепотом в чем-то убеждал гостя. Вытащив из рукава какую-то бумагу, тыкал в нее пальцем и кивал на предмет в руке визитера. Затем извлек из-под полы халата небольшой мешочек, развязал тесьму и, не вынимая содержимого, предложил чиновнику заглянуть внутрь. Тот, по-птичьи склонив голову, всмотрелся. На лице его отразилось сомнение, но поразмыслив, он удовлетворенно закивал.

Стоять на крыле коляски было неудобно, и Дун Ли решил не дожидаться окончания переговоров. И так стало ясно — старик не прост. Хочет таким казаться, но вовсе не таков. И в доме у него наверняка найдется, чем поживиться…

…Кромешная мгла царила в коротком кривом переулке, и лишь цепкая память бывшего рикши помогла ему отыскать нужную постройку. Пытаясь справиться с волнением, Дун Ли одной рукой толкнул ворота, проверяя их на прочность. Судя по всему, они едва держались на хлипкой щеколде, и молодой человек смог без труда отворить их, наддав посильнее плечом. Опасаться было нечего — даже он сам не расслышал треска из-за погодной свистопляски. В крохотном дворике, где старик имел обыкновение принимать посетителей, ветер не так свирепствовал, но темнота казалась еще гуще из-за висевшей в воздухе пыли. На сером фоне стены едва различался прямоугольник входной двери. Дун Ли решил с ходу вышибить и эту преграду. Но, к его удивлению, дверь оказалась из толстых, проклепанных болтами досок. Впрочем, это лишь утвердило парня в предположении, что старик отнюдь не беден. В хитрости хозяину странного места отказать было нельзя — дом лишь на первый взгляд выглядел как лачуга. На деле же это оказалось приземистое сооружение со стенами из каменной кладки, для маскировки обмазанными глиной. Во внутренний двор смотрела пара узких темных окошек, в которые невозможно пролезть даже щуплому человеку. Но и это хозяин посчитал недостаточным — в середине каждого виднелся толстый железный штырь.

Дун Ли озадаченно потер скрытый под тряпкой подбородок. Хотя такое укрепление и наводило на мысль о возможной весьма богатой поживе, но зато начисто разрушало предыдущий план легкого проникновения в жилище старика.

Борясь с колотившим ознобом, горе-грабитель провел во дворе более четверти часа, понимая, что удача оказалась не на его стороне. Ветер, и без того почти ураганный, усиливался с каждой минутой, снова полетело колючее ледяное крошево, похожее на мелкие осколки стекла — так больно секло оно незакрытую часть лица. Ног парень не чуял вовсе, казалось, они превратились в два промерзших чурбака. Пальцы на руках тоже сильно озябли. Он безуспешно пытался согреть их дыханием. Спрятанный в рукаве металлический прут теперь превратился в бесполезную холодную тяжесть, мешавшую движениям. Дун Ли собрался уже избавиться от него, выкинув за ограду, как вдруг ему почудилось, что входная дверь, возле которой он сидел, неизвестно на что надеясь, слегка дрогнула. Волна страха окатила парня с головой, но тут же на смену пришло возбуждение. Он вскочил, сделал шаг в сторону и прижался к стене. Сердце бешено стучало, разгоняя кровь по онемевшему было телу, и даже ногам вновь вернулась чувствительность. Правда, с нею пришла и дрожь в коленях, а также затряслись руки. Дун Ли с трудом достал из рукава дубинку и едва не выронил ее.