Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)
Недолго поискав, Оля нашла в куче крупной щебенки более-менее круглый камень величиной с кулак, замотав его в носовой платок, кинула в сумку. Подойдя к школе, она выбрала подъезд дома расположенный напротив центрального входа в школу, и поднялась на пролет между первым и вторым этажом, окно которого смотрело в нужную сторону. Обидно будет, если опоздала, завтра уже все придется менять, подумала она. Усевшись на подоконник, она достала газету и начала ее читать, поглядывая на центральный вход. Между делом, достала камень, два противоположных по диагонали концы платка затянула сильно, завязав на мертвый узел, два других связала узлом с небольшой слабиной. Под неплотно завязанными концами пропустила полотняный ремешок от платья. Сделав на концах ремешка петли, надела их на правую руку. Получился своеобразный кистень длиной чуть меньше пятидесяти сантиметров. Потренировавшись, выпуская из кулака камень на пояске, сразу проводить верхний круговой удар кистенем, посидев около десяти минут, она встала, и перешла в соседний подъезд, где заняла аналогичную позицию. За все время мимо прошел лишь один человек, от которого она полностью закрылась газетой. На второй точке ей повезло больше, когда она уже собралась в очередной раз менять местоположение, директор с портфелем в руках вышел со школы и не спеша, направился к остановке трамвая. Следом за ним двигался невысокий паренек в белом картузе с сумкой в руке. Он сутулился и смотрел вниз, прохожим открывался вид в основном на его большой картуз с широким козырьком. Сойдя с трамвая, на одной и той же остановке, они пошли дальше, паренек достал что-то из сумки и взял в правую руку, переложив сумку в левую. Он шел сзади, значительно отстав, ни разу не глянув на мужчину идущего спереди, и никто не мог бы сказать, что он его преследует. Лишь когда мужчина явно направился к одному из подъездов, паренек прибавил шаг, сокращая дистанцию.
Он нагнал директора уже на лестнице. В подъезде было тихо, мужчина инстинктивно прижался к стенке, пропуская быстро подымающегося паренька разглядывающего ступеньки под ногами и демонстрирующего свой белый картуз.
– Здрасте, – буркнул под нос паренек, проходя мимо.
– Здравствуйте, – облегченно ответил директор, разглядывая спину в серой куртке.
Не то что бы он боялся, но в пустом подъезде каждый из нас чувствует себя неуверенно. И в тот момент когда, казалось бы, ничего не может произойти, расстояние между ними уже увеличилось до шести ступенек, паренек вдруг начал стремительно поворачиваться, одновременно взмахнув правой рукой. Когда он полностью развернулся, чуть наклонившись в сторону директора, тот в последний момент заметил, что перед рукой стремительно несется что-то белое, сверху, ему на голову. В последнем движении он вскинул вверх руку, уже зная, не успевает, и дернулся к стенке, как он делал несколько мгновений назад.
После того как директор неловко упал, соскользнув по стене на ступеньки, паренек, скинув петли пояска с руки, быстро выдернул его из платка, и кинул в сумку. Спустившись на несколько ступенек вниз, наклонился, снял с правой руки у лежащего часы, вытащил из кармана кошелек, ключи, и вытряхнул все из портфеля. Забрав самописную ручку и пару бумаг с резолюциями, быстро выбежал из подъезда, и направился к остановке трамвая. Выйдя через несколько остановок, он заскочил в ближайший подъезд.
Через несколько минут из него вышла девушка в легком платье, подпоясанная матерчатым пояском, встряхнув короткими светлыми волосами, и мурлыча под нос песенку "крепко накрепко дружить, школьной дружбой дорожить, учат в школе, учат в школе, учат в школе", весело зашагала в сторону районной библиотеки. Но мысли были невеселые. Все плохо, холодно думала она, клиент дышал и дышал ровно. Скорее всего, выживет. А добивать нельзя было категорически. С одной стороны хорошо, рыть носом меньше будут, с другой непонятно, рисковать в данной ситуации продолжать задуманное, не меняя плана, или пробовать по-другому. Подумав несколько секунд, она решительно махнула головой и зашла в библиотеку.
Около семи вечера Оля вышла из библиотеки и направилась в школу. Вторая смена заканчивала занятия через час, и школа закрывалась. Открыв ключом директорский кабинет, она положила в папку, где лежали разнообразные заявления с резолюциями, между ними, еще одну бумагу. На подставку перекидного календаря положила директорскую самописную ручку, предварительно протерши ее белым картузом. Иронично подумав, что могла бы и не вытирать, если аж так будут копать, то вряд ли проскочишь. Единственное что утешало, все заумные расследования проводятся в книгах и в кино. Жизнь она другая.
Выйдя со школы, погуляла по парку и близлежащим кварталам, выбрасывая в мусорные ящики и забывая на лавочках разные вещи. Штаны, наступив на одну штанину, разорвала практически пополам и пройдясь по ним ногами, закинула в выбитое окно подвала.
Как интересно устроена жизнь, рассуждала Оля, возвращаясь домой, жил себе на свете мелкий пакостник, скоро мы многое о нем узнаем, пакостил помаленьку, и думал, что так будет всегда. А почему? Потому что верил в советскую милицию. Ведь как получается. Если тебе сделали мелкую гадость, ты бессилен. Ответить тем же ты не можешь, иначе сам станешь гадом. Дать в рожу, запрещает милиция, дуэли давно вне закона, и выходит, порядочный человек бессилен защитить свою честь. И гад, которому вовремя не дали в рыло, что могло бы привести к серьезному терапевтическому эффекту, начинает терять чувство меры. А это плохо кончается либо для него, либо для общества, которое не находит противодействия такого рода индивидуумам. Данный, конкретный случай мы кое-как решили. Но глобально проблема, пока что, человечеством не решена.
Проблемы в общении будут нарастать, грустно подумала Оля, они живут еще в мирное время, а для меня уже началась война.
***Открыв дверь общего коридора коммунальной квартиры, Оля зашла в коморку, где жила последнюю неделю. Анна Петровна, приветливо глянув на нее, сказала,
– Что-то припозднилась ты сегодня, Оля, или уже устроилась в библиотеке ночным сторожем?
– Не положено им сторожа, тетя Аня, а то бы я уже там ночевала. Просто прогулялась после библиотеки, а то голова болеть начала.
– Ну, садись, сейчас чай пить будем. Я уже чайник поставила, тебя не дожидаясь, а ты тут как тут.
– Так хороший нос за неделю выпивку чует.
Встретились они с Анной Петровной, случайно, хотя в каждой случайности есть своя закономерность. Погуляв в день приезда по праздничной Москве, и почитав на ее лавочках учебники по физике, Оля решила перед ужином посоветоваться с женой носильщика, тетей Катей, как ей жить дальше.
– Я тебе, сколько масла сказала купить? – Сразу напала на нее Катерина Савельевна.
– Так там больше, тетя Катя
– Вот и я о том! А оно до утра испортится!
– Сегодня съедим. Вы мне лучше другое скажите. Я думала завтра на электрозавод поехать, ученицей устраиваться. Может, в общежитие поселят и в вечернюю школу рабочей молодежи устроят. Мне не деньги нужны, мне учиться надо, хочу досрочно экзамены сдавать и в университет поступать.
– А зачем тебе в вечернюю школу идти, иди в такую. – Сразу вставила свои пять копеек, Наташка, младшая дочь Катерины Савельевны. – Вон, в нашем классе, уже месяц, Танька, из Нижнего Новгорода учится. Ее мать к отцу в часть уехала, а там только семилетка, вот мать ее к тетке в Москву отправила учиться.
Наташка училась в восьмом классе, и считала себя самой умной в семье.
– Молодец, дочка, хоть иногда от тебя что-то умное услышишь, – похвалила дочку Катерина Савельевна, и быстро объяснила Оле, как она может попасть в обычную школу.
Постоянную московскую прописку получить было сложно. Но Москве требовались рабочие руки. Все, кого брали на работу и селили в общежитии получали временную прописку. Такую же прописку получали родственники москвичей приезжающие у них погостить сроком большим, чем шесть дней. Этим же пользовались многочисленные работники, снимающие угол в Москве, при отсутствии свободных мест в общежитии. Все, сдающие жилплощадь на длительные сроки, оформляли жильцов как родственников приехавших к ним в гости. И хоть все понимали, что это незаконные приработки, власти закрывали на это глаза. Нужны были рабочие, а тем нужно где-то жить.
Поэтому, получить временную прописку было делом несложным, а школа была обязана учить всех, законно проживающих на территории ее района.
– И еще, Оля, ты с утра поедь на вещевой рынок, там поспрашивай, может кто тебе угол сдаст. Там и условия получше найдешь, и цену. На вокзал раньше трех часов смысла нет идти, никого не будет.
Там и познакомилась Оля с Анной Петровной, продающей свои последние ценные вещи, чтоб отправить дочку на лечение в санаторий. Дочь ее была уже замужем и жила с мужем, когда у нее обнаружили туберкулез в ранней стадии. Нужно было хорошее питание, лечение, нужны были деньги. Анна Петровна давно хотела взять студентку или работающую девушку к себе на проживание, но люди когда слышали о туберкулезе дочки, уходили искать другое жилье. Туберкулеза боялись, от него не было спасения. Выживали единицы, остальные, кто раньше, кто позже проигрывали борьбу с болезней. Смертельных болезней было много, но одно дело сгореть за две недели от воспаления легких, а другое, годами бороться со смертью и проигрывать, знать, что жить тебе остался, год, полгода, месяц.
