Владислав Стрелков - «Огненное зелье». Град Китеж против Батыя
Глянув на изумленно крестящегося Кубина, добавил:
– Я ничего не придумываю. Сам в изумлении был. Сначала обнаружил, что пропала корзина. Она рядом стояла. Затем понял, что у меня нога здоровая. Абсолютно! А ведь пять операций было! И все без толку. Правда, шрамы все остались, но, видать, бывшие раны на здоровье не влияют. Потом к поселку пошел – и завертелось.
– Невероятно! – пробормотал Кубин, он собрался вновь перекреститься, но рука его замерла на полпути. – Я припоминаю, что зуб у меня страсть как вечером болел, а проснулся утром – прошло… извини, перебил.
– После всего я опять к дубу вышел. Так как понял, вся катавасия началась рядом с ним. Приложился к стволу и почувствовал, что что-то произошло. Смотрю – корзина моя стоит. И я понял, что в свое время вернулся.
Какое-то время ехали молча. Старик, отвернувшись, смотрел в глубину чащи. Догадываюсь, какие мысли у него сейчас в голове, и не прогадал:
– А мне и моим друзьям вернуться в свое время можно?
– Матвей Власович, – как можно мягче сказал я, – как ты это представляешь? Меня назад вернуло в то же самое время, и минуты не прошло. Считай, я будто из своего времени и не пропадал вовсе. С вами гораздо сложнее. Представь: ты появился в родном доме, что произойдет? Узнают ли тебя? Для них ты молодой был, а тут заявился старик, извини. А еще, я думаю, древо, что вас сюда кинуло, искать надо. Именно то самое. А что ты скажешь по поводу брата? Матвей Власович, с тобой все в прядке?
Кубин, обхватив голову руками, начал раскачиваться и стонать. Жаль, коньяка мало взял. Больше надо было. Я выудил фляжку – как знал, что пригодится – и подал Кубину:
– На, выпей, Власыч, и не волнуйся.
Он поднял лицо. В глазах стояли слезы. Глотнув из фляжки, он проговорил:
– Ты прав, черт возьми. Прав. Не возвратиться нам уже назад. А я-то понадеялся…
Кубин помолчал, затем, вздохнув, спокойно спросил:
– Скажи, зачем ты второй раз сюда пошел?
– Мой отец всегда говорил: сердце – женщине, душа – Богу, долг – Отечеству, честь – никому! Я видел, как сражался Борис. Видел погань степную. Я знаю историю. И знаю, что будет этой зимой! Просто не могу по-другому. Русский я. Поэтому мой долг – Россию защитить, пусть она сейчас пока не такая, как в будущем, но все РОДИНА. Как отец мой защищал. Как оба деда моих на войне. Понимаешь?
– Понимаю, – облегченно вздохнул Кубин. – Значит, я в тебе не ошибся. Ты нам очень нужен. Мы тут тоже сложа руки не сидели. Многое пытались сделать, но нас не слушали. Кто мы для князей? Я и Кулибин все это время пытались доказать Великим князьям, что Русь надо объединить. Не вышло, а сейчас у нас должно получиться!
Я покосился на старика. Нужен, значит? И как он смотрел на меня, когда крест увидел…
– Давай-ка, Власыч, к тому разговору вернемся. Давай про крест и прочее объясняй.
– Начну с того, род Владимира Дмитриевича от Рюриковичей идет. Ныне он удельный князь, вассальный великому князю Юрию Всеволодовичу. И у него такой же крест, от отца своего полученный. Но креста было два, абсолютно одинаковых! Второй у его родного дяди Ивана Владимировича, что был ближником великого князя Всеволода Юрьевича. После Липицкой битвы, когда Константин Всеволодович на отцов стол сел, что-то у них не заладилось, и Иван вместе с семьей и своей дружиной вдруг отъехал от нового великого князя. Говорили, на восток. И никаких вестей от него больше не было. Так вот, у Ивана Владимировича имелся сын – Владимир. Смекаешь?
Я покивал, смекаю, мол, нащупывая фляжку. Остался ли коньяк или нет? История эта на страсти мексиканские похожа. Однако основной смысл вопроса Кубина я понял.
– Ты предлагаешь мне представиться сыном этого Ивана Владимировича?
– Да! – радостно закивал старик. – Ведь и отчество совпадает! И самое главное – как ты думаешь, какое было прозвище прадеда боярина Владимира Дмитриевича?
Осталось только пожать плечами – откуда я могу такое знать?
– Велесом его звали! И всех потомков тоже! Каково, а?
Что ж, сюрпризы еще не кончились.
– А почему этот дед получил такое прозвище? Ведь Велес, насколько я знаю, бог – и бог языческий!
– Э-э-э, нет, ты ошибаешься. Прозвище не совсем от самого бога Велеса. Вспомни надпись – «Княжьего сына волохатого храни Иисус Христос!». Христос и волохатый, да на кресте! Так что не от языческого бога прозвище, а от мохнатого – волохатого – волоса – велеса. Понятно?
– И это значит, что прозвище совпадает с моей фамилией!
– Не только…
Появилась мысль, что я просто сплю. Сумбурный сон какой-то. Ну, не может так все совпасть! Стоп, что не только?
– Власыч, что ты последнее сказал?
– Ты и Владимир Дмитриевич похожи. Я когда разглядел тебя в первый раз, думал – с ума сойду. – И вдруг Кубин встрепенулся: – Володя, я вот что подумал: а не является ли Владимир Дмитриевич твоим предком?
Слова Матвея Власовича заронили в мои мысли сомнение. А мог ли быть этот боярин моим предком? Из рассказов отца я знал: Велесовы всегда были на военной службе, но и жили под Нижним Новгородом. Возможно, после раскола в церкви мои предки ушли в керженские леса. Однако это было в семнадцатом веке. Так что сомнительно думать, что боярин Владимир Дмитриевич и все его родственники здесь могут быть моими предками.
– Не думаю. – И я изложил старику свои мысли по этому поводу.
– Пускай не предки они тебе, но для дела надо…
– Ладно, – согласился я, – представлюсь я сыном Ивана Владимировича. Тем более что имя менять не надо, только что мне это даст?
– Иван Владимирович, – проникновенно произнес Кубин, – старший брат Дмитрия.
– Власыч, перестань говорить загадками!
Кубин вздохнул и принялся объяснять:
– Володя, тут имеет место старшинство по роду. Так как Иван Владимирович – старший из братьев, то по лествичному укладу и сын его, то есть Владимир Иванович, княжить в уделе должен вперед своего двоюродника. Хоть это все, конечно, еще вилами по воде – главное слово здесь Великого князя Владимирского.
Бр-р-р! Я помотал головой – пока не понятно, куда клонит Кубин. Мне что, надо явиться к этому боярину, то есть к князю, трахнуть кулаком по столу и заявить свое право на этот самый княжий стол? Или престол. Или удел…
– У Владимира Дмитриевича под рукой полторы сотни бояр, – продолжил объяснение Матвей Власович. – Еще дети боярские. И они не одни исполчаются, а с холопами своими. Так что ратников, вместе с земским ополчением, князь до пятидесяти сотен собрать может.
А, так вот он о чем толкует! В будущей «зимней кампании» понадобится много воинов, и Кубин хочет, чтобы я встал во главе поместного войска. Заманчиво. Старшинство и уклады – это хорошо, однако как это сделать?
– Власыч, а расскажи-ка мне все про князя.
– Сильный и умелый вой, как командир… хороший сотник, но воевода… посредственный. Это и великий князь Юрий Всеволодович отмечает, поэтому началовать его в походах не ставит. Сместить удельного князя со стола сложно, – признал Матвей Власович. – И расположение остального боярства навряд ли прибавится, кому ж охота насиженного-то места лишаться? А потому желательно тебе с Владимиром Дмитриевичем договориться совместно управлять: ему – княжий суд и земскую власть, а тебе – охрану княжества да воеводство в городовом полку, чтоб твое слово во всех военных вопросах было первым.
– Согласен, это лучший выход, – кивнул я, – и порукой тому будет мое финансирование. Взятой на меч казны должно хватить.
– Да, и в этом нам поможет Кулибин, то есть протоиерей Григорий. Он большое влияние на князя имеет.
Тем временем местность стала как будто знакомой. Вот овражек с родником, он и в моем времени был. Там, за лесистым холмом, была Заимка, та, что в будущем. Интересно, а в этом времени она тут же?
– Ладно, Власыч, для начала надо с князем познакомиться, а там посмотрим, как дела пойдут.
Поднялись на холм, поросший молодыми соснами, и впереди показалась крепостица. Ух! Если это та Заимка, то она древнее нашего областного центра. Жаль, в летопись не внесли. А сколько таких селений, которые, возможно, древнее Нижнего Новгорода, а то и Москвы?
Крепостица была обнесена глубоким рвом, валом и простеньким четырехметровым частоколом, из-за которого виднелись крыши домов, построенные в два этажа, а то и в три.
Нас увидали с проездной башни и закричали, створы ворот моментально захлопнулись, и начал подниматься перекидной мост. Когда до ворот осталось метров сто, Кубин остановил коня и, махнув нам, чтобы стояли на месте, медленно поехал к стене. Его, видимо, узнали, мост опустился, и ворота стали открываться. Из проездной башни выбежал пацан с криком:
– Дед Матвей приехал!
– Трифон! Вымахал, пострел, совсем богатырем стал!
Кубин подхватил его и посадил впереди.
Когда мы въехали в ворота, я увидел на крыльце большого дома Волоша, Агафью и очень знакомого ратника.
