Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна
На лице Кристиана расплылась улыбка, от которой обе послушницы перекрестились и встали за спину игуменьи. Загорелись символы, нанесенные на каждое звено цепи, а их пленник тихо и злобно зашипел.
Как разъярённая гадюка в кустах.
— Говори на русском, — протянул он, переходя на нашу речь, и величественно поднял голову. — Я уже сносно знаю этот дикарский язык.
На мой вопросительный взгляд Таисия пожала плечами.
— Мы учили его словесности и грамоте последние три года. Он преуспел, пока не начал бунтовать и бросаться в послушников посудой.
— Не сомневаюсь, — пробормотал я.
— Аристократа по рождению принято оберегать получше, — заметил Кристиан.
— Ты не аристократ, а преступник. И сидишь здесь за тройное убийство, — холодно ответил я, на что он закатил глаза.
— Двадцать лет в душной камере — чересчур жестоко за никчемных пьяниц, которых даже нормальными членами общества нельзя назвать.
— Это не повод использовать их органы в кровавых ритуалах, Кристиан.
— Так ведь я для дела старался, — беспечно пожал плечами. — Своего.
Что три года назад, что сейчас мне хотелось пристрелить подонка. Из солидарности ко всем его врагам в Европе и для покоя граждан моей страны. Но один важный факт останавливал.
Ублюдок был невероятно сильным зеркальщиком. Куда более умелым, обученным и изворотливым, чем многие его предшественники. Хоть и не обладал даром хаоса, как Макс. К тому же он здоров.
Вшей и блох я не считал.
— Мне нужна твоя помощь, — перешел к делу и поднял ладонь. Взгляд Кристиана остановился на шрамах и резко посветлел от понимания.
— И с кем же вы заключили сделку, ваше императорское высочество? — хохотнул он, затем перевел взгляд на мрачную Еву. — А ты куда смотрела, тетушка?
— Я в этом не участвовала, — отрезала она.
— Оу.
— У меня договор со Смертью, — я достал перчатку, чтобы надеть ее. — Мне нужно кое-кого вытащить из бездновой колесницы.
Больше он не смеялся.
— Невозможно.
— Возможно. И ты мне поможешь, — я вернул ему зловещую улыбку. — Иначе до конца дней просидишь в подвале монастыря, в самой дальней и замурованной келье. Один. Пока в ней же не сдохнешь.
Кристиан выпрямился, затем поднялся на ноги и пошатнулся под тяжестью цепей. Его взор больше не горел безумием, но черты лица остались такими же волчьими. Как у того, кто привык убивать без всяких сожалений.
— Ценою станет свобода? — он игриво потряс цепями.
— И защита ковена, — ледяным тоном отчеканила Ева. — Тебя не посмеют преследовать. Если, конечно, ты снова не нарушишь правила.
— Договорились.
