Дворкин А.Л. - Очерки по истории Вселенской Православной Церкви
По взятии персами Иерусалима (614) оба друга направились в Рим, где Иоанн завершил свою книгу "Луг духовный", вскоре после чего, в 619 г., скончался. Софроний возвратился в Палестину с телом своего друга, похоронил его там и остался какое-то время под персидской оккупацией. Через несколько лет он вновь возобновил свои путешествия. В 627-628 г. он прибыл в Африку, где познакомился с другим беженцем от персидского нашествия – монахом Максимом (будущим Исповедником), который стал его духовным сыном.
Максим не последовал за Софронием ни в Александрию, где тот противостоял Киру, ни в Константинополь, где он беседовал с Сергием. На запрос игумена Пирра он отвечал, что не является специалистом в этом деле, и отказался пока высказать свое суждение о "Псефосе".
Из Константинополя, после встречи с Сергием, Софроний отбыл в Иерусалим, где почти сразу же был избран патриархом. Это серьезно насторожило и Ираклия, и патриарха Сергия. Они все делали без ведома других патриархов: Римского, Иерусалимского, Антиохийского. И вдруг новый Иерусалимский патриарх, да еще и такой авторитетный, совершенно очевидно выступит против их политики. К Иерусалиму приближались вместо персов уже арабы. Император был бессилен. А от Софрония должно было воспоследовать окружное соборное послание – "Синодика", подписанная не только им, но и всем собором хиротонисавших его епископов; в "Синодике" патриарх обыкновенно и свидетельствовал о своем православии – и, следовательно, так Софроний мог перед Римом обнаружить то, что Ираклий с Сергием скрывали.
Сергий решил опередить Софрония и выставить дело перед папой в желательном для себя свете. В 634 г., когда папа Гонорий еще не был знаком с пугающей Сергия "Синодикой" Софрония, Сергий написал папе обстоятельное донесение о делах Востока. Он рассказывал об "успехе" в Александрии греческого православия под формулой "миа энергия". Теперь Сергий вынужден был рассказать о протесте Софрония против термина "миа энергия" и признать, что "Псефос", запрещая говорить об энергиях, может сорвать объединение, ибо "моноэнергизм" и был тем условием, на котором объединение было бы возможным. Но искать новые пути к единству необходимо. Вот новое богословское ухищрение Сергия:
"Согласно с учением всех Вселенских Соборов, единый в Том же Господь Иисус Христос производит все Свои действия. Поэтому не следует рассуждать ни об одной, ни о двух энергиях и нужно довольствоваться признанием "одна воля – ен иЭлзмб". Выражение "миа энергия", хотя и встречается у некоторых отцов, производит на неопытных пугающее впечатление. Они полагают, что этим отвергается двойство природ во Христе. С другой стороны, и выражение "два действия" соблазняет многих, так как оно ни у одного отца не встречается и ведет к заключению о "двух противоположных друг другу волях и через это вводит двух волящих, что нечестиво".
Сергий спрашивал совета Гонория в очень приятных и льстивых выражениях, говоря, что весь Египет теперь вернулся к учению папы Льва. Гонорий, активный, ревностный и энергичный папа, в это упадочное для просвещения время слыл в Риме за великого ученого. Современник выражается о нем: "Рассудительный умом, сильный советом, в учении ясный, изобилующий сладостью и смирением". Пером Гонория был его секретарь, впоследствии папа Иоанн IV.
Очевидно, Сергий, подчеркивая свою верность Халкидону и папе Льву, приглашал папу присоединиться к новообретенному консенсусу. Похоже, что "Псефос" достигал этой цели, но за счет некоей двусмысленности, против которой формально не выступил даже св. Софроний.
Ответ Гонория сохранился только в греческом переводе в том виде, в котором он позднее был читан на VI Вселенском Соборе. Гонорий встал целиком на путь мышления Сергия. Он согласился, что спор о двух или об одной энергии есть пустой спор школьников (следуют очень презрительные отзывы о спорящих). Но Рим не попадется в их сети и ясностью и прямотой учения уничтожит все их хитросплетения. Признавая Воплотившегося Бога-Слова, "действующего многообразно" и по-Божески и по-человечески, Гонорий, однако, признает единое хотение, т.е. волю (пиен кбй иЭлзмб пмплпгпхмен фпх КхсЯпн 'Йзупх Чсйуфпх).
Папу занимает вопрос о безгрешности Господа Иисуса Христа, вытекающей из нетронутости Его человеческой природы первородным грехом. В Нем не было, по выражению апостола Павла, "иного закона в членах тела, противовоюющего закону ума". Все действия сходились к единству безгрешной воли.
С этого момента моноэнергизм переходит в монофелизм. "Псефос" Сергия еще оставлял какую-то надежду на компромисс, но папа Гонорий, первым сформулировав ересь монофелизма, сделал компромисс невозможным. Впоследствии Гонорий был осужден как ересиарх на VI Вселенском Соборе, и все римские папы в течение нескольких столетий при своей интронизации повторяли ему анафему, так как они должны были провозглашать веру Вселенских Соборов.
Понятно, что все критики теории папской непогрешимости ссылаются на этот прецедент, а католики отвечают, что заявление Гонория было сделано не "ex cathedra". Увы, аргумент совершенно несостоятелен: когда же еще можно ожидать от одного епископа официального заявления, как в не официальном ответе на вероучительный запрос другого епископа? Конечно, папа действовал из лучших побуждений, – но то же можно сказать и о всех ересиархах. Факт остается фактом: в критический момент папа сформулировал еретическое вероопределение и таким образом дал ход еретическому учению, которое принесет много страданий Церкви (в том числе и православным преемникам Гонория).
Сергий, получив ответ Гонория, почувствовал большое облегчение. Наконец-то его поняли и поддержали. Теперь более не было нужды держаться за двусмысленную доктрину об "одной энергии", так как сформулированное Гонорием учение об "одной воле" открывало двери для христологической позиции, которая казалась весьма привлекательной: как один человек или Ипостась Христа может иметь более одной воли? В 638 г. Сергий и игумен Пирр составили новый документ – "Эктесис", который, за подписью Ираклия, начали распространять по Империи ('Екиеуйт фзт рЯуфещт – изложение веры):
"Бог-Слово – это одна Ипостась, одно Лицо. Потому и не прирастает к Св. Троице через Иисуса Христа никакого нового, четвертого Лица. Не иной творит чудеса и не иной страдает.
Хотя некоторые отцы и употребляли выражение "миа энергиа", но оно оскорбляет слух многих, ибо думают, что этим отрицаются две природы.
С другой стороны, некоторых соблазняет и "дио энергие", ибо его нет ни у одного из св. отцов и оно ведет к мысли о двух противоположных волях, что есть нечестие Нестория.
Не разделяя этого, мы исповедуем, что есть только одна воля Господа нашего Иисуса Христа, Истинного Бога, ибо ни на одно мгновение Его плоть, одушевленная душою разумною, не отделяется от Бога-Слова, Ипостасно соединенного с ней, и что она не действовала по собственному почину и в противность воле Слова, но только тогда и так, как хотел Бог-Слово".
Сергий скончался в том же году, после того как "Эктесис" был утвержден на созванном им соборе. Его преемник Пирр – корреспондент и будущий противник св. Максима Исповедника – провозгласил Эктесис официальной верой Империи.
Очевидно, что Сергий, вначале поддававшийся было аргументам св. Софрония, был обнадежен такой мощной поддержкой папы Гонория и решил напрямую выступить против патриарха Иерусалимского. "Эктесис" был ответом на окружное соборное послание св. Софрония, которое Константинополь отказался признать. Это послание ("Синодика") было не простой формальностью, а настоящим богословским документом. Доказывая наличие двух воль во Христе, Софроний утверждал, что в Нем каждая природа действует естественно по своему существу и только из этих действий мы познаем различие природ: наличие одной энергии или воли лишает это различие всякого смысла, превращая его в чистую абстракцию. Обожение, по мнению св. Софрония, возможно лишь потому, что Логос добровольно воспринял человеческую природу после грехопадения (кроме греха), так что младенчество Христа, Его рост от младенчества до взрослого состояния, человеческое развитие, голод, жажда, усталость, а также страдание, смерть и физическая тленность были полностью подобны нашим до Его воскресения, когда Его плоть преобразилась.
Таким образом, мысль св. Софрония, которая получит блестящее развитие в трудах его ученика св. Максима Исповедника, обнажила несостоятельность моноэнергизма и – косвенно – еще не сформулированного в то время монофелизма. Если человечество Христа было бы без человеческой энергии или воли, это было бы не "наше" человечество, а лишь абстракция, нечто кажущееся. Неудивительно, что Сергий Константинопольский счел окружное послание св. Софрония манифестом против собственной политики.
