Стивен Кинг - 11/22/63
– Я вынудил Тессику Колтроп оставить нас в покое.
С¡ейди посмотрела на меня.
– Ты про Джессику? Джессику Колтроп? Ты ее вынудил? Как? Ты помнишь?
Но я не помнил. И это ушло.
Я вдруг обнаруживал, что смотрю на Сейди, которая стоит у маленького окна и плачет, глядя на дождь.
Но по большей части я блуждал в темноте.
МУЖЧИНОЙ С КОВБОЙСКОЙ ШЛЯПОЙ был Дек, но однажды я подумал, что он – мой дедушка, и меня это жутко напугало, потому что дед Эппинг умер и...
Эппинг – это же моя фамилия. Держись за нее, велел я себе, но поначалу не вышло.
Несколько раз меня навещала ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА С КРАСНОЙ ПОМАДОЙ. Иногда я думал, что это миз Мими, иногда – что миз Элли. Однажды понял, что это Ирен Райан, сыгравшая бабулю Клампетт в сериале «Деревенщина в Беверли-Хиллз». Я сказал ей, что бросил мобильник в пруд. «Теперь он спит с рыбами. Мне бы очень хотелось его вернуть».
Приходила МОЛОДАЯ ПАРА. Сейди сказала: «Посмотри, это Майк и Бобби Джил».
«Майк Коулслоу», – вырвалось у меня.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК ответил: «Почти в точку, мистер А», – и улыбнулся, но по его щеке сбежала слеза.
Позже, когда Сейди и Дек приезжали в «Эден-Фоллоус», они сидели со мной на диване. Сейди брала меня за руку и спрашивала:
– Как его фамилия, Джейк? Ты ни разу не назвал мне его фамилию. Как мы сможем остановить его, если мы не знаем, кто он и где находится?
– Я собираюсь остеклить его. – Я прилагал невероятные усилия, чтобы вспомнить. Заболел затылок, но я не отступался. – Остановить его.
– Без нашей помощи ты не сможешь остановить и блоху, – заметил Дек.
Но я знал, что Сейди слишком милая, а Дек слишком старый. Ей вообще не следовало вводить его в курс дела. А может, это не имело значения. Потому что он все равно ей не поверил.
– Желтая Карточка остановит вас, если вы вмешаетесь, – предупредил я. – Я единственный, кого ему не остановить.
– Кто такой Желтая Карточка? – спросила Сейди, наклонившись вперед и взяв меня за руки.
– Я не помню, но он не может остановить меня, потому что я не отсюда.
Только он останавливал меня. Или что-то останавливало. Доктор Перри сказал, что моя амнезия поверхностная и временная, и, наверное, поставил правильный диагноз... но лишь до определенной степени. Если я очень уж старался вспомнить то, что полагал наиболее важным, голова безумно болела, я спотыкался на каждом шагу, перед глазами все плыло. И что хуже всего, я внезапно засыпал. Сейди спросила доктора Перри, может, это нарколепсия. Он ответил, что скорее всего нет, но, похоже, встревожился.
– Он просыпается, когда вы зовете его или трясете за плечо?
– Да.
– Такое случается, когда он расстраивается из-за того, что не может что-то вспомнить?
Утвердительный ответ.
– Тогда я совершенно уверен, что это пройдет, как проходит его амнезия.
Наконец – мало-помалу – мой внутренний мир начал сливаться с внешним. Мне открылось, что я Джейкоб Эппинг, учитель, и каким-то образом перенесся в прошлое, чтобы предотвратить убийство президента Кеннеди. Сначала я попытался отвергнуть эту идею, но я знал, слишком многое о грядущих годах, и речь шла не об откровениях, а о воспоминаниях. «Роллинг Стоунз», попытка импичмента Клинтона, пылающие башни Всемирного торгового центра. Кристи, моя пьющая и доставившая столько хлопот бывшая жена.
Как-то вечером, когда мы с Сейди смотрели «Сражение», я вспомнил, что сделал с Фрэнком Даннингом.
– Сейди, я убил человека перед тем, как приехать в Техас. Это случилось на кладбище. Мне пришлось. Он собирался убить всю свою семью.
Сейди смотрела на меня, ее глаза округлились, рот открылся.
– Выключи телик, – попросил я. – Парень, который играет сержанта Сандерса – не могу вспомнить его фамилии, – ему отрежет голову лопастью вертолета. Пожалуйста, Сейди, выключи телевизор.
Она выключила, потом опустилась передо мной на колени.
– Кто собирается убить президента Кеннеди? Где он будет находиться в момент убийства?
Я изо всех сил попытался вспомнить. Не заснул, но и вспомнить не смог. Я приехал во Флориду из Мэна, это я помнил. На «Форде-Санлайнере», потрясающем автомобиле. Из Флориды я поехал в Новый Орлеан, а оттуда в Техас. Я помнил, как слушал «Земного ангела», когда пересекал границу штата, мчась со скоростью семьдесят миль в час по автостраде 20. Я помнил большущий щит «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТЕХАС». А рядом другой, с рекламой «СОННИС Би-би-кью», 27 МИЛЬ». После этого – разрыв пленки. На другой стороне – учительство и жизнь в Джоди. Яркие воспоминания о том, как я танцевал свинг с Сейди и лежал с ней в постели в «Кэндлвуд бунгалос». Сейди рассказала мне, что я также жил в Форт-Уорте и Далласе, но она не знала, где именно. У нее остались только два телефонных номера, которые уже отключили. Я тоже не знал, где там жил, хотя думал, что одно место могло называться Кадиллак-стрит. Сейди просмотрела карты и заверила меня, что ни в одном из городов Кадиллак-стрит нет.
Я уже вспомнил многое, но не фамилию убийцы, не место, откуда он собирался убить президента. И понятно почему. Прошлое скрывало это от меня. Упрямое прошлое.
– У убийцы есть дочка. Я думаю, ее имя – Эйприл.
– Джейк, я хочу тебя кое о чем спросить. Возможно, ты рассердишься, но раз уж от этого зависит столь многое – судьба мира, по твоим же словам, – мне нужно это знать.
– Спрашивай. – Я сомневался, что какой-то ее вопрос может меня разозлить.
– Ты мне лжешь?
– Нет. – Я говорил правду. В тот момент.
– Я сказала Деку, что нам нужно позвонить в полицию. Он показал мне статью в «Морнинг ньюс», в которой сообщалось о двухстах угрозах убить президента и делались предположения о потенциальных убийцах. Он говорит, что и крайне правые из Далласа и Форт-Уорта, и крайне левые из Сан-Антонио пытаются вынудить Кеннеди отказаться от поездки в Техас. Он говорит, что полиция передала всю информацию об угрозах и потенциальных убийцах ФБР, но те даже не чешутся. Он говорит, что Джей Эдгар Гувер только одного человека ненавидит больше, чем Джей-Эф-Кея, и это его брат Бобби.
Меня не очень-то волновало, кого ненавидел Джей Эдгар Гувер.
– Ты мне веришь?
– Да. – Она вздохнула. – Вик Морроу действительно умрет?
Так его звали, точно.
– Да.
– На съемках «Сражения»?
– Нет, какого-то другого фильма.
Она разрыдалась.
– Только ты не умирай, Джейк... пожалуйста. Я хочу, чтобы ты поправился.
Мне постоянно снились кошмары. Иногда я переносился на пустую улицу, похожую на Главную в Лисбон-Фоллс, иногда – на кладбище, где я застрелил Фрэнка Даннинга, иногда – на кухню Энди Каллема, мастера криббиджа... но обычно в забегаловку Эла Темплтона. Мы сидели в кабинке с видом на «Городскую стену славы». Эл болел (умирал), но его глаза ярко сверкали.
«Человек с желтой карточкой олицетворяет упрямое прошлое, – говорил он. – Ты это знаешь, так?»
Да, я это знал.
«Он думал, что ты умрешь после того, как тебя так жестоко избили, но ты не умер. Он думал, ты умрешь от инфекций, но ты не умер. Теперь он блокирует эти воспоминания – самые важные, – потому что знает: это его последняя надежда остановить тебя».
«Каким образом? Он мертв».
Эл качал головой:
«Нет, это я мертв».
«Кто он? Что он? И как он может ожить? Он перерезал себе горло, и карточка стала черной. Я это видел!»
«Понятия не имею, дружище. Знаю только одно: он не сможет тебя остановить, если ты откажешься останавливаться. Ты должен добраться до всех этих воспоминаний».
«Тогда помоги мне! – прокричал я и сжал его исхудавшую руку, похожую на птичью лапу. – Скажи мне, как зовут того парня! Это Чепмен? Мэнсон? – Обе фамилии вызывали какие-то ассоциации, но я чувствовал, что мне нужна другая. — Ты меня в это втянул, так помогай!»
В этот момент сна Эл открывает рот, чтобы назвать нужную мне фамилию, но вмешивается Желтая Карточка. Если мы на Главной улице, он выходит или из зеленого дома, или из «Кеннебек фрут». Если на кладбище – из разрытой могилы, как зомби в фильмах Джорджа Ромеро. Если в закусочной, дверь внезапно распахивается. Карточка, которая заткнута за ленту его широкополой шляпы, такая черная, что выглядит прямоугольной дырой в никуда. Он мертвый. Разлагающийся. Его старое длиннополое пальто покрыто пятнами плесени. В глазницах копошатся черви.
Он ничего не может тебе сказать, потому что сегодня день двойной выплаты, кричит Желтая Карточка, теперь ставший Черной Карточкой.
Я поворачиваюсь к Элу, только Эл уже превратился в скелет с зажатой в зубах сигаретой – и просыпаюсь весь в поту. Ищу воспоминания, но воспоминаний нет.
Дек приносил мне статьи о близящемся визите Кеннеди, надеясь, что они помогут вспомнить. Не помогли. Однажды, лежа на диване (после внезапного приступа сна), я услышал, как они двое спорили насчет звонка в полицию. Дек говорил, что анонимный звонок оставят без внимания, а звонок от имени кого-то из нас принесет неприятности нам всем.
