Князь Федор. Русь и Орда - Даниил Сергеевич Калинин
Тохтамыш, задумавшись над подобным ответом, переспросил лишь после продолжительной паузы:
— И что же ты думаешь, царевич — смогли бы литвины отбиться от моих нукеров в Москве?
Ак-Хозя чрезмерно горячо воскликнул:
— Кто же сможет выдержать мощь Золотой Орды под рукой столь славного воина, о великий хан⁈
Столь грубая и не особо искренняя лесть все же понравилась хану — и избавила царевича от мгновенной кары. Нет, хитро улыбнувшись, сын Туй-Ходжи негромко произнес:
— Что же, Ак-Хозя, ты сослужил мне верную службу и помог принять важное решение… И вот тебе моя милость и награда: в следующие две седьмицы ты соберешь две тысячи булгарских нукеров. Еще тысячу отборных всадников Синей Орды я выделю тебе из своей гвардии! Затем ты скрытно пройдешь вдоль южной границы земель урусов, бывшими владениями эмира Тагая… Там ты соберешь уцелевших татарских всадников и воинов мокши — после чего направившись к граду Ельцу.
Пытливо посмотрев на царевича — не трусит ли? — хан продолжил:
— Князь Елецкий Федор летом напал на Азак и сжег город фрязей — то ныне доподлинно известно… А такая дерзость требует возмездия! И оно последует — твоими руками и руками твоих храбрых нукеров, до наступления зимней стужи! Заодно исцелишься и от страха перед урусами… Доволен ли ты моей милостью, царевич?
Несмотря на открытую издевку в голосе Тохтамыша, Ак-Хозя, осознав, что незамедлительной кары не последует, горячо воскликнул:
— Для меня будет честью покарать столь вероломного разбойника, о великий хан!
— Что же, на том и порешим… Теперь же собирайся, царевич. Тебе пора готовить своих нукеров в поход!
Глава 5
Вересень 1381 года от Рождества Христова. Окрестности Ельца (будущий Ольшанский лес).
…- Ату! Ату!
— Беги! Эге-ге-гей!!!
— Ату…
Крики загонщиков, следующих по лесу в сопровождение собак, да с рожками, трещотками и просто вопящими во весь голос, раздаются уже довольно близко — метров за двести, самое большое. Вторит им и особенно беспокоящий лесных жителей, свирепый лай «лоших» — самых крупных, «зверовых» лаек.
Загонщиков сегодня много — не меньше пяти десятков, следующих по лесу широкой цепью, по дуге. Вогнутым полукругом построилась и сотня стрелков, следующих навстречу загонщикам; в большинстве своем это или опытные охотники, или просто хорошие стрелки, готовые бить хоть зайца, хоть лося, хоть кабана или косулю! Мясо — оно и в Африке мясо, а осень есть лучшая пора для загонной охоты на лося…
В идеале, когда мы подберемся поближе, стрелки и загонщики образуют убийственное кольцо, замкнув которое, мы постараемся перебить как можно больше зверя. Жалко животных? Безусловно, жалко. Но еще жальче будет терять моих людей грядущей зимой — добытых с боем людей!
Тем более что среди освобожденных невольниц практически не осталось непраздных, да незамужних баб — а беременным ведь нужно хорошо кушать…
Смешанный хвойно-лиственный, преимущественно сосновый лес просматривается неплохо, хотя в некоторых местах густые заросли подлеска приходится обходить. А в целом — в целом красота! День выдался на редкость теплый, погожий и солнечный, воздух наполнен сладко-пряным ароматом опавшей листвы, а лучи небесного светила, прорываясь сквозь кроны деревьев, словно бы ласкают кожу…
— Хорошо же, братцы?
Михаил, неожиданно мягко, едва слышно ступающий по «ковру» из опавшей листвы и хвои, лишь согласно кивнул, внимательно посматривая вокруг. Он цепко сжимает в руках охотничью рогатину с длинным, широким наконечником и коротким, но чрезвычайно толстым древком; за пояс гридя также заткнута пехотная секира с более широким, чем у чекана, лезвием. Хоть мы и на охоте, а Миша все одно меня стережет, как и подобает верному телохранителю — вдруг сохатый вылетит на нас, а мы с Алешкой оба промахнемся? Крупный лось вполне может и покалечить, если пойдет на прорыв, склонив навстречу массивные, острые на концах рога…
Еще хуже, если навстречу вылетят кабаны — например, вчера на охоте одного ушкуйника насмерть порвал раненый секач. Тоже была загонная охота; набрели наши добытчики на лог, густо заросший дубами, снизу доносилось характерное похрюкивание, ну и запах…
И вроде бы повольники все понимали, и готовы были не только стрелять, но и колоть рогатинами, и секирами рубить. Но когда из чащи навстречу стрелкам вдруг вылетел вепрь сотни под две килограмм весом, да рванул на таран… Так охотники и растерялись. Две стрелы, угодившие в бока кабана, не остановили его разгона, а только обозлили животное… Как итог, замешкавшийся ушкуйник, попавший под удар клыков секача — острых, словно бритва! — остался лежать на земле с распоротым животом.
Оказывается, бывает и так — от болта генуэзского арбалетного ушел, и стрелу татарскую не поймал, и в сече с ордынцыми уцелел, а тут простой кабан… Но простой не простой — а зверя недооценивать нельзя!
— Лепо, княже. Душа поет, какая красота!
Верен себе и Алексей, наложивший стрелу на тетиву, и с явным азартом посматривающий по сторонам. Помимо лосей и косуль, на встречу с которыми мы рассчитываем прежде всего, буквально под ноги могут вылететь и зайцы — а с земли тяжело взлететь глухарь… Птицей мы никоим образом не брезгуем, скорее наоборот! Причем мой второй ближник, оказавшийся довольно метким лучником, уже успел добыть стрелой самца-глухаря; теперь только птичья голова и торчит из висящей за спиной дружинника сумы.
— Вот и я думаю, лепо…
— Вон он!
— Бей давай!
Слева послышался азартный вскрик — и я тотчас вскинул трофейный генуэзский арбалет к плечу, плотно утопив в него ложе приклада; оружие боевое, не охотничье, но против крупной дичи вполне подходит! Главное, что мне сподручнее целиться из него, нежели чем из лука — хотя мой предок и обладает
