Федор Годунов. Потом и кровью - Иван Алексин
— Бей! — азартно подхватили со всех сторон. — В топоры татей!
— Бей! — выкрикнул и я, бросаясь вперёд вместе с толпой. Рука, отбросив разряженный пистоль, потянулась к поясу за другим. Хоть враги по численности нам теперь и уступали, но выучкой мужиков они значительно превосходят, да и в доспех хоть и плохонький все одеты. Так хоть ещё одного перед столкновением из боя выведу. В мелких стычках каждый боец на вес золота.
Схлестнулись. Успеваю выстрелить почти в упор в дико орущего усача и тут же приняв на клинок чью-то саблю, заученным движением отвожу её в сторону и вспарываю горло невзрачному ляху с одутловатым лицом. Тот захрипел, потянувшись к лезвию пальцами. Рядом хекнул Ломоть, рубанув по голове нерасторопному противнику. Тот закрутился волчком, забрызгивая всё вокруг себя кровью. Во всё горло заголосил мужик, выронив рогатину вместе с перерубленными пальцами и тут же смолк, забулькав перебитой гортанью. С другого бока высунулся вперёд Чемоданов, отражая нацеленное мне в лицо копьецо и резко сблизившись, вгоняет в грудь копьеносцу клинок. Я, в свою очередь, вспарываю бок безусому юнцу, наметившего было, напасть на раскрывшегося окольничего сзади. И оглядываюсь вокруг, дрожа от нахлынувшего возбуждения.
Враги закончились. Яростная схватка, не успев как следует разгореться, завершилась, не продлившись, наверное, и минуты. Стоны и крики на польском и русском языках, залитые кровью трупы под ногами, и шестеро, включая меня бойцов, оставшихся на ногах.
— Как ты, государь? — тут же сунулся ко мне Чемоданов, потрясая окровавленной саблей. — Не ранен случаем?
— Бог миловал, — выдохнул я, пытаясь унять нервную дрожь, начавшую сотрясать тело. Всё-таки первый бой, как в той, так и в этой жизни. И четверых я убил собственноручно. Вернее, пока, троих. Пышноусый поляк продолжал хрипеть возле ног, зажимая руками горло. Ну, так и он теперь тоже не жилец.
— Добей, — попросил я Ивана, кивнув на него и развернувшись, согнулся в приступе внезапного рвотного позыва.
Ну, что же. Похоже я окончательно вписываюсь в этот мир. Вот уже и людей убивать научился, особыми сомнениями не терзаясь. Вживаюсь. Теперь самое главное самому раньше времени не загнуться.
Глава 4
Я стоял на берегу реки, провожая взглядом скрывшихся за холмом всадников. Вот и всё. Нет больше царя Фёдора Годунова. Сгинул где-то по дороги в Грузию. Зато вновь появился брат Фёдор, что в Самару по поручению отца игумена ездил. Мне теперь бы ещё до Боровска без приключений добраться и первую часть марлезонского балета можно считать успешно завершённой.
Ну, думается, это гораздо проще будет сделать, да и безопаснее к тому же. Разве что гораздо медленнее. Хотя, ну её к лешему, такую скорость!
Дорогу протяжённостью более чем в тысячу километров мы преодолели за девять дней. И ведь не совсем по прямой сюда добирались. Попетлять, путая следы и обходя засеки и небольшие селения, довольно серьёзно пришлось. Чуть совсем лошадей не загнали. Да что там говорить! Без сменных, что у поляков позаимствовали, загнали бы наверняка!
Вот только себе родимому замену как лошадкам сыскать, увы, нереально. В одну харю пришлось с раннего утра по поздней ночи из седла не вылазить. И хоть тело мне досталось молодое и выносливое, да и к верховой езде с малолетства приученное, к длительным конным переходам я, как оказалось, не готов.
Как итог, всё путешествие от Москвы до небольшого лесочка, что расположился на берегу Волги севернее Самары превратилось в череду отупляющей, изматывающей скачки с вкраплениями короткого отдыха на привалах без костра.
В общем, добрался я сюда можно сказать на морально-волевых. Но оно того стоило!
И погоня, пущенная вслед, так ни разу на горизонте не обозначилась, и весть, о смене власти на Москве, никого по пути не всколыхнула. Всё легче затеряться будет.
Да и не будут меня, в первое время, на Волге искать. Наверняка, погоня по кратчайшему пути на Кавказ поскакала.
Я, тяжело вздохнув, отвернулся от дороги и не спеша спустился к реке. Сунув руку, зачерпнул прохладной водицы, с наслаждением выпил.
С большим трудом подавил в себе желание искупаться ещё раз. Некогда. До сельца, где струги с купцами на ночлег встают, ещё полдня топать. Хорошо, если к вечеру добраться успею. Ближе дядька Иван подвезти не решился. Слишком оживлённо там становится. Не дай Бог, приметит кто.
А мне пересуды не к чему. Царь Фёдор Борисович без следа сгинуть должен, словно камень в реку оброненный. Пускай дальше народ сам додумывает.
Да и моим врагам лишнюю зацепочку оставлять не стоит. Нужно, чтобы ни у кого даже сомнения не возникло, что беглый царь вниз по Волге ускакал. Поэтому Михаило в царской одежде вместе с Чемодановым и Ломтём на юг и уехал. В крупные города на вроде той же Самары заезжать не будут, но по небольшим селениям да крепостцам глаза местным жителям изрядно помозолят. А затем, не доезжая до Астрахани уйдут в степь и попытаются добраться до Грузии.
В Москву Чемоданову возвращаться нельзя. Там его быстро на дыбу определят. Да и вообще, на Руси ему спрятаться проблематично будет; все бояре и дети боярские на виду. Быстро вычислят и опять же в кандалах до Москвы отправят. Так что пусть уж лучше дядька Иван в Картли эти поиски переждёт; и сторонникам ЛжеДмитрия лишний довод к тому, что меня именно в Грузии искать нужно, и полезные знакомства завести попытается. С тем же Георгием Саакидзе, известным в истории как Великий Моурави, я бы на будущее задружиться совсем не отказался.
Ну, а я в Боровске пережду, потихоньку слухи о себе распуская. На Руси ещё те сказочники водятся. Если уж убитого царевича оживить смогли, то что о живом, невесть куда пропавшем царе навыдумывают? Особенно потом, когда Отрепьева на куски порвут, а страна в братоубийственную пучину рухнет.
Стоп! А ведь сегодня десятое июня! День моей смерти. Возможно, именно сейчас и должны были подойти к моему дому убийцы во главе с Молчановым и дьяком Шерефединовым, чтобы затем, то ли зарезать, то ли задушить….
Кхм. В общем, подробности меня не интересуют. Хотя нет, очень даже интересуют. Вот я в будущем при личной встречи эту сладкую парочку и расспрошу, что там у них на уме было. Ну, и с князем Мосальским заодно побеседую. Он в этом действе тоже, поучаствовать успел.
Ладно. Хватит рефлексовать! Дорогу осилит идущий.
Вздохнув, я
