13-й отдел НКВД. Книга 3 - Павел Барчук
– Издеваешься? – Я смотрел в голубые глаза Лизоньки, которая оказалась настолько близко, что видел свое отражение в них. – Ты зачем собралась меня бить по голове? Это реально у вас семейное?
– Кто ты такой? – Девчонка дёргала руку и тщетно пыталась вытащить конечность, которую я, в свою очередь, совершенно не планировал отпускать. Ну, ее к черту. Судя по взгляду, как только появится возможность, сто процентов усандалит меня по темечку. Вижу по ее настрою.
– Глупый вопрос. Не узнаешь, что ли?
– Нет. Внешне ты выглядишь, как Иваныч, но ты не он. – Блондиночка прищурилась, рассматривая меня так цепко и внимательно, словно пыталась найти различия.
– О-о-о-о-о… милая, не хочу тебя расстраивать, но у тебя явно проблемы с принятием реальности. – Я усмехался, хотя, на самом деле, было вовсе не смешно. Прекрасно помню момент в детском доме, когда она задала мне такой же вопрос.
– Отпусти руку! – Девчонка снова дернулась, пытаясь освободиться.
– Да ну конечно. Сейчас отпущу, а ты начнёшь драться. Мне придется оказать сопротивление. В итоге, мало ли, случайно сделаю больно или покалечу. И отчитывайся потом перед твоей бабкой.
– Просто ответь, кто ты такой?
– Симонов Иван Иваныч. Забыла, что ли?
– Врешь!
Лизонька вдруг со всей силы наступила мне пяткой на ногу. Это было неожиданно, резко и подло. Ну, хоть не по самому интересному месту. Спасибо и на этом.
Правда, убрать свою, между прочим, дорогую сердцу конечность, я успел. Вообще, хочу сказать, с каждым разом тело Иваныча чувствовалось мною все лучше. Если в первый раз у меня было ощущение, будто сверху напялили трудно управляемый костюм робота, то сейчас рефлексы стали лучше, скорость реакции тоже. Наверное, в данный момент я мог бы даже попробовать контактный бой в этом новом для моего сознания теле. Может, было бы не так, как в своем, но и, думаю, толк все равно вышел бы. Видимо, оболочка и содержимое медленно, но верно подстраиваются друг под друга.
Поняв, что ее маневр не удался, девчонка зашипела как кошка, которую хотят погладить против ее воли.
– Видишь, а говоришь, отпусти. Ты же опасная дамочка. Ладно. Смотри. Сейчас уберу руку, выпущу твое запястье и все. Расходимся на расстояние нескольких шагов. Поняла?
– Поняла!
Я разжал пальцы и быстро сделал шаг назад. Девчонка стояла на месте, взглядом расчленяя меня на множество маленьких иванычей.
– Объясни теперь. Что за странный вопрос. И что за нелепая попытка прибить меня?
Решил, раз уж зашёл разговор снова на эту тему, надо довести его до конца. Мысль о том, будто Иваныч не тот, за кого себя выдает, явно не давала Лизоньке покоя и сидела в блондинистой голове плотно. Оставлять ее с этими сомнениями точно нельзя. И дело не только в блондинке. Просто опытным путем к своим годам понял одну важную, несомненную вещь. Женщина должна выговориться. Всегда. Какая бы дурь, не мучала, она должна воплотить ее в слова. Потому что иначе та самая дурь начнет разрастаться, множится, а потом произойдет взрыв. Нет, пусть выскажется. Если делать вид, будто ничего не происходит, будет только хуже.
Бежать от проблемы нельзя. Ее надо решать. Иначе я стану напоминать того самого страуса. Голова в песке, а задница – наружу. Вроде не видишь опасности, но зато велик шанс, что они тебя поимеют.
– Просто сейчас ты – это не ты. В первый раз я думала, мне показалось. Ты вдруг стал совсем не таким, как был. То есть вчера я видела одного человека, а сегодня пришел совершенно другой. Внешне всё один в один. Изменилось содержимое. Ты так смотрел на меня, будто в первый раз видел. И ещё, в то время, когда ещё не было тех проблем которые есть сейчас, с моим… даром. Я чувствовала тебя иначе. Но правда решила, что показалось. А потом тоже самое произошло и второй раз. Снова неожиданно после болезни ты вдруг стал ощущаться как тот, первый Иваныч, с которым я познакомилась в Хранилище. И еще… были же обстоятельства … между нами… – Лизонька замялась и покраснела. Ох, как мило.
– Ты про секс? Про ту ночь, которую провела со мной? – Специально говорил именно так. Хотел вывести ее на эмоции.
О, да. Оно того стоило. Она вспыхнула и полоснула по мне взглядом – скальпелем.
– Ты же уверял, будто не было ничего. Когда я хотела поговорить после своего выздоровления. Разве нет? Сказал, чтоб я не несла глупостей, потому что не могло этого быть. А тут, вдруг оказывается, очень даже помнишь. Ну, ладно. Рада, что в твоей памяти наступил момент просветления.
Вот как… Представляю, насколько охренел Иваныч, в воспоминаниях которого не было ничего между ним и блондиночкой. Интересно, дед понимал, что какие то моменты просто тупо не помнит? Или это было, как в кино. Шел, упал, очнулся – гипс. Тем не менее, раз Лизонька утверждает, будто с ее стороны были попытки, значит не так уж я ей неинтересен. А пожалуй, выходит, наоборот.
– Дело даже не в этом. Просто перед тем, как мы отправились в Калинин, ты точно снова стал другим. Я могу руку дать на отсечение, что именно так. А когда случился тот выстрел и я умерла …
– Умерла? Погоди. Как умерла. Ты же – вот. Стоишь напротив. – Перебил ее на автомате, чисто машинально.
– Видишь! – Девчонка сделала шаг ближе и ткнула пальцем мне в грудь. – Ты не просто снова забыл. Ты не знаешь этого. Пусть сейчас во мне нет тех возможностей, какие были раньше. Но я вижу. Внутри снова кто-то другой. Как это возможно? И как ты ухитрился обдурить бабушку? Уж она бы точно почувствовала. Но когда я заикнулась ей о своих подозрениях, она обозвал меня ненормальной и велела не заниматься ерундой. А ведь она не могла не заметить, если заметила я.
– Стоп! – Поднял руку ладонью к девчонке, останавливая потом ее эмоций. – Хорошо. Давай считать, будто у меня провалы в памяти. Если хочешь, пусть будет раздвоение личности. Только объясни мне пожалуйста, как умерла?
– Обычно. Как люди умирают. Так и я.
Лизонька развернулась и пошла в столовую, где можно было сесть, спокойно поговорить. Стоять посреди коридора тоже глупо. Ну, я расценил ее молчаливый уход, как приглашение. Поэтому весьма решительно двинулся за ней.
В комнате, она глянула через плечо, убеждаясь, что понял ее намек правильно, а потом кивнула в сторону стола, вокруг которого выстроились задвинутые стулья.
– Садись, поговорим.
– Спасибо, я постою. Продолжай. В подробностях, если можно. Поверь, это важно.
Блондиночка с лёгким удивлением посмотрела на меня. Ей, наверное, столь рьяное желание с моей стороны выяснить детали «смерти», казалось странным. Тем не менее, девчонка продолжила рассказ. Сама тоже садиться не стала, стояла напротив меня. Только я облокотился о притолоку одним плечом, а Лизонька оперлась пятой точкой о подоконник, скрестив руки на груди.
В итоге между нами оказалось большое расстояние. Практически мы находились в разных концах комнаты. А хотелось бы максимально близко. Но сейчас, боюсь, девчонка не оценит моих порывов.
– Не знаю, как это объяснить. Когда Марта выстрелила, сразу было понимание, что это – все. Потом – темнота и пустота. Никто со мной не говорил. Хотя, всегда думала, как оно вообще происходит. Казалось, будет какой-то высший суд или Чистилище. Но ничего такого. Очнулась уже в Москве. Только тогда узнала, бабушка из Калинина ухитрилась сбежать следом за нами. На мотоцикле. Представляешь? Княгиня Долгорукова по полям и лесам ехала на украденном у фашистов мотоцикле… Анекдот просто какой-то. Поэтому во дворе того дома она появилась почти сразу после произошедшего. – Лизонька покачала головой, будто сама не верила своему же рассказу.
Я слушал внимательно, не перебивая. Хотя, конечно, если честно, очень сомневаюсь в подобном совпадении. Скорее всего, бабка-демон просто узнала о выстреле и как-то ухитрилась переместиться в нужное место. Она же, где хочет, там и шляется, даже если расстояние между точками ее перемещения измеряется не только километрами,
