Имперский престол - Денис Старый
А тут такая ситуация, что могу требовать.
— А как же султан? — похоже, Тохтамыш, все же склонялся к предложению.
Собственно, ему деваться некуда. Тут либо умирать, либо с позором жить в Москве вечным пленником, ну или все же вернуть себе престол, тем более, что русских, то бишь, православных, в Крыму не будет. Я планировал отправить с Тохтамышем башкир-мусульман. Их сейчас тысяч пятнадцать и сложно уже прогнать обратно в Степь. Увлеклись они грабежами малоросских земель. Так что решал две проблемы: увод башкир и становление ханом моего ставленника.
— С султаном лучше не воевать. Но, если ты поедешь в Истамбул, то я сразу направлю войско в Крым. Помни, что Ахмад присылал янычар, чтобы убить тебя! Твой отец смог вести свои дела сам, без указаний от султана, — говорил я, пытаясь задеть нужные струны души и сознания Тохтамыша.
Он пытался быть, как отец, а так же, как бы не пыжился, Тохтамыш испугался смерти и сейчас боится за свою шкуру. Так что может и получится.
— Я согласен! Но мне нужны будут пушки! — после некоторой паузы, сказал беглый хан.
— Договоримся! — улыбаясь, отвечал я.
Глава 4
Глава 4
Варшава
18 мая 1609 года
Сигизмунд Третий Ваза терзался смешанными чувствами. С одной стороны — держава, в которой он монарх, летит в бездну. В данном случае, конечно же, Сигизмунд переживал. С другой стороны — вины его в том, считай, нет.
Редко бывает правитель, который не желал бы видеть свою державу великой. Логично же, что успешное государство — это в том числе и величие монарха. Еще несколько лет назад Сигизмунд был уверен, что Речь Посполитая — мощное, сильное государство, способное решить абсолютно все задачи. Пусть этот ненавистный Сейм и придерживал монарха за руку, не давая раскрыться в полной мере и реализовать грандиозный проект польско-шведской унии, но все же Сигизмунд чувствовал себя королем и все успехи Речи Посполитой принимал на свой счет.
С 1606 года началась черная полоса в жизни Сигизмунда, но, как и для всей Речи Посполитой. Сначала рокош Зебжидовского, после шаткое состояние в войне со Швецией, где королю не удавалось удержать решающую победу, пусть и не проигрывая крупных сражений. А после начал действовать этот русский… Здесь Сигизмунд всегда терялся, как относится к Дмитрию Ивановичу. Еще не так давно он был уверен, что на троне в Москве сидит самозванец. Теперь он почти убежден, что московский престол занимает, что ни на есть, потомок Иоанна Ужасного, как называли в Польше Ивана Васильевича. С одной стороны — поступки и действия русского царя умны и почти всегда последовательны, и такую политику может вести только образованный человек и с Божьим благословением. С другой стороны — Сигизмунду претила даже мысль, что он проигрывает какому-то самозванцу.
Польский король потребовал от своей канцелярии провести дополнительное расследование в поисках истины: кто же сидит на русском престоле. Правда, вопрос был поставлен таким образом, что расследование уже склонялось к определенным выводам. Король спрашивал, может ли русский царь быть истинным сыном Ивана Ужасного, которого в России называют Великим? Ответ был: мало вероятно, но может. Этого было достаточно для короля, чтобы начать думать о русском царе, как о венценосном брате. А выводы комиссии он приказал сохранить. История, конечно, рассудит, но мало ли выяснится, что в Москве все-таки самозванец, а он — истинный аристократ и монарх ронял свою честь в общении с проходимцем. Тогда можно предъявить документ о расследовании и прикрыть поруганную честь польского монарха.
Сегодня в некотором роде был триумф для Сигизмунда. Не он просил прибыть всех причастных к войне с Россией, это они упрашивали себя принять. Вместе с тем, эти люди на данный момент являются одними из самых влиятельных, и их голоса, пусть чуточку, но все же громче остальных звучат на Сейме.
Кшиштоф Радзивилл, Янош Заславский, Станислав Жолкевский — сегодня они — просители, а вчера требовали от короля. Речь Посполитая стоит у пропасти и теперь он, король Сигизмунд, имеет шанс стать тем, кто спасет Речь Посполитую. Права была Констанция, любимая жена, ну, и заодно сестричка, когда просила отпустить ситуацию и подождать.
— Ясновельможное панство, что подвигло вас просить аудиенции? — издеваясь, спрашивал король.
Сигизмунд мог принять двух военачальников и одного дипломата, как минимум, сорока минутами ранее, но посчитал нужным слегка их потомить в приемной, сославшись на неотложные дела. Все прекрасно поняли этот жест, но ситуация такова, что развернуться и уйти, ни Кшиштоф Радзивилл, ни его спутники не могли.
— Ваше величество, мы пришли спросить, что сделает Корона для того, чтобы решить сложившуюся ситуацию? — задал вопрос Кшиштоф Радзивилл Сиротка, пытавшийся сохранить мину в уже проигранной партии.
— Пан Кшиштоф, а как там поживает Карл? Вы же в последнее время больше живете в Стокгольме, чем в Речи Посполитой, — Сигизмунд не стеснялся и не сдерживался в колкостях.
— Ваше величество, уверен, что вы знаете о том, что шведский рикссдаг не позволил Карлу начать войну против России, — с сожалением в голосе, с ненавистью и презрением в душе, говорил самый старший из ныне живущих Радзивиллов.
— Знаете, ясновельможные паны, вы дали время подумать, оттесняя от меня управление державой, и вот, к каким выводам я пришел: Московия нас побеждает не потому, что они лучшие воины, нет, польский шляхтич сильнее и ловчее московитов. Они берут над нами верх потому, что имеют единоначалие. Прикажет царь, а они — исполняют. Заметьте, паны, не выносят вопрос на обсуждение Сейма, не тратят на это время, а исполняют! Бояре у царя послушные. Непослушных он казнил. А у нас любой шляхтич может отказать королю, — Сигизмунд наслаждался моментом.
На самом деле король очень серьезно начал думать насчет государственного переворота в Речи Посполитой. Сейчас такой момент, когда ослабли все политические группировки и партии. Погиб наследник Острожских Янош. При бегстве, после битвы у Киева, при странных обстоятельствах погиб Константин Вишневецкий. Вероломно был убит смоленским воеводой
