Хамелеон – 2 - Константин Николаевич Буланов
Вот примерно такие мысли, как и многие другие, крутились в голове Геркана, когда он направлялся на очередную встречу со Сталиным. Благо ни специально напрашиваться на таковую встречу, ни внезапно срываться по неожиданному вызову главы государства, ему не пришлось. Так что, какое-никакое инкогнито оказалось соблюдено. Его, как и ещё 1076 прочих весенних выпускников этого года всех военных академий страны, пригласили на очередной майский праздничный прием в Кремль. Правда, на сей раз не на завтрак, а на ужин. И уже на ужине неразговорчивый человек в штатском передал ему в руки записку с предложением переговорить и подписью «И. Сталин».
Здесь, наверное, следовало слегка задержаться на описании праздничного приема, поскольку он стал самой настоящей лакмусовой бумажкой, отражающей те изменения, что произошли на внутренней политической кухне страны за последние полгода. Так с былыми «ворошиловскими завтраками» было покончено раз и навсегда, когда внутренняя охрана Кремля перешла-таки в руки НКВД, отчего Климент Ефремович своей волей более не имел права как-либо распоряжаться на его территории. Отныне любое массовое мероприятие в том же Большом Кремлевском Дворце приходилось согласовывать аж через Политбюро ЦК ВКП(б). Да и вообще все «лишние» организации, квартировавшие в Кремле чуть ли не с 1918 года, были попрошены на выход в целях усиления безопасности партийной и правительственной верхушек. И сами именные приглашения отныне рассылались участникам будущего застолья от лица партии и правительства, тем самым сразу демонстрируя «академикам»[3], кто о них помнит и заботится в меру сил и возможностей. Отчего и многочисленные громкие овации отныне доставались Сталину с Молотовым, а не тому же Ворошилову, что отныне находился в толпе встречающих.
В общем, все, кому это было необходимо увидеть, становились свидетелями начала активного смещения центра реальной силы от «армейских группировок» в сторону партийцев опирающихся на чекистов, пусть даже в стане двух последних ныне велась неслабая такая чистка, задевшая даже Авеля Сафроновича Енукидзе, прежде считавшегося вовсе неприкасаемым из-за давней дружбы со Сталиным. Никто в стране этого пока не знал, за исключением одного пронырливого краскома, но жить Енукидзе, как и многим другим «старым большевикам» оставалось лишь до конца 1937 года, пока он не будет осужден и после расстрелян, в качестве соучастника «военно-фашистского заговора в РККА». И на этом Геркан тоже решил слегка сыграть в свою пользу, дабы ускорить падение Тухачевского. Слишком уж удачно он сам и его супруга то и дело сталкивались с одной сотрудницей из аппарата Енукидзе, чтобы не воспользоваться этим фактом в свою пользу. Естественно, при расставлении правильных акцентов.
— Жалуются на вас, товарищ Геркан. Много жалуются, — словами, не единожды слышимыми Александром из уст Калиновского, «поприветствовал» краскома Иосиф Виссарионович. — Утверждают, что вы вредитель и даже шпион!
По окончании праздничного застолья, когда в районе 2-х часов ночи всех умудрившихся продержаться до этого времени гостей начали потихоньку выводить из Георгиевского зала дворца, в котором проходил банкет, его незаметно отделили от общей массы «выпроваживаемых» и сопроводили к неприметному Форду «В». Встречаться с ним в открытую во время приема или же в кремлевской квартире, по соседству с которой проживали очень многие недруги, включая того же Тухачевского, Сталин, по-видимому, пока еще не решался. Потому сотрудники личной охраны «вождя» доставили краскома уже к знакомой по предыдущему посещению даче. Где и препроводили в малую столовую. На удивление, глава государства предпочитал общаться со своими гостями и посетителями именно в ней, а не какой-либо другой комнате.
— Здравствуйте, товарищ Сталин, — поскольку никто тут же не ринулся заламывать ему руки, да и никакой строгости на лице собеседника не просматривалось, скорее наоборот — на нём играла легкая улыбка, совершенно спокойно поприветствовал того Александр. — И чей же я шпион, позвольте полюбопытствовать? — впрочем, поиграть в навязываемую игру он отказываться не стал, раз уж «хозяин» решил немного поднять себе настроение за его счет.
— Доносят, что японский, — как ни в чём ни бывало, слегка пожал плечами секретарь ЦК.
— Ну, это хотя бы логично. На Дальнем Востоке, было дело, воевал. Потом много лет кряду вел активную переписку с оставшимся там служить другом. Стало быть, хоть какую-то связь с теми краями допустить возможно, — аккуратно подбирая слова, зеркально ответил столь же едва заметным пожатием плеч Геркан. — Тут радетели чистоты моих помыслов хоть подумали, прежде чем составить очередной донос. Хотя вполне допускаю, что подобного рода пасквили на мой счет и прежде попадали в руки того же товарища Калиновского. Всё же он не делился ими со мной, а просто время от времени
