Режим бога. Show must go on (СИ) - Алексей Викторович Вязовский
- Да, уж тут забудешь...!
Я делаю еще пару глотков, потом несколько энергичных взмахов руками, расправляя спину и грудную клетку. Сопровождаю их глубокими вдохами и выдохами. Потом короткое упражнение для голоса по совету Михаила Юрьевича.
- Я готов! - свет на арене гаснет и рев фанатов стихает…
*****
Пока звучит вступление «Summer Moved On», на сцене светится только экран, где в параллель начинается наш новый клип. На экране я на фоне закатного неба расслабленно сижу на крыле МИГа, прислонившись спиной к фонарю кабины. С этим кадром нам больше всего потрепали нервы - не дай бог панель приборов будет видна…! Вид задумчивый и расслабленный, я смотрю вдаль, зажав в зубах стебелек травы. Одет я там так же, как и сейчас на сцене, только на носу очки - авиаторы.
Пользуясь темнотой, выкатываю Хонду ближе к краю сцены и опускаю упор. Мне остается только перекинуть ногу, чтобы сесть боком, развернувшись к зрителям. Клип на экране идет без звука, но синхронность музыки отрепетирована нами так, что у зрителя создается полная иллюзия одновременного звучания.
И когда в следующий момент на фразе “Stay! Don't just walk away!” камера показывает меня стоящим на крыле и смотрящим в небо, на сцене я тоже уже стою, расставив ноги на ширине плеч. А на припеве точно так же закидываю голову и заслоняю рукой глаза от закатного солнца. Песня спокойная, грустная, движений по сцене мало, поэтому следить за своим дыханием мне довольно легко.
Главное напряжение в последнем куплете, когда я держу одну ноту целых семнадцать секунд. Пока у меня больше не получается - вот семнадцать, и хоть ты тресни! Даже не знаю, дотяну ли когда-нибудь до двадцати, как у Мортена Харкета, но я пока не сдаюсь. И Михаил Юрьевич тоже считает, что рано отступать. Но это только на экране я легко вытягиваю припев на камеру, красиво открывая рот под отредактированную фонограмму. А здесь - на сцене, и в живую этот подвиг требует от меня неимоверного напряжения голосовых связок. Впрочем, зрителей и мои семнадцать привели в бешенный восторг - арена аж взвыла от восторга!
На последней фразе “summer moved on…“ музыка постепенно затихает и солнце эффектно садится за горизонт. На экране мы с МИГом погружаемся в сумерки, и одновременно на сцене тоже гаснет свет… Блин, мы с Шахназаровым этот короткий момент три дня с камерой ловили! Мотались на военный аэродром как по расписанию, чтобы успеть выставить камеру к закату. Я в общей сложности больше трех часов на крыле МИГа провел и, можно сказать, уже сроднился с этим небесным красавцем. Правда, полетать на нем мне вторым номером в спарке так и не разрешили, а техники долго, наверное, пальцем потом у виска крутили, не понимая, к чему были такие сложности и все мои мучения. Но зато результат теперь на лицо!
- Молодчина! - обнимает меня за кулисами Михаил Юрьевич. Кажется, он больше всех остальных переволновался - Публика в восторге.
- А может, им новейший истребитель-перехватчик так понравился! - смеюсь я - или шикарные кадры осеннего заката. Здесь ведь в штатах очень любят красивое шоу.
- Пей, давай, шутник! - протягивает он мне стаканчик с теплым травяным отваром - Девчата уже готовы к выходу.
Я нахожу взглядом сначала Альдону, потом Ладу. Звездочки одеты в армейский камуфляж, глаза горят. Рядом выстроилась подтанцовка. Тоже “бьют копытом” в нетерпении.
- Давайте отмашку, я тоже готов…
Глава 6
После концерта ненадолго заезжаем в гостиницу - у нас не больше часа, чтобы привести себя в порядок, поужинать и забрать свои вещи из номера. Впереди аэропорт и ночной перелет в Сан-Франциско. Это музыканты могут позволить себе 1300 километров с комфортом проехать в прекрасном автобусе с эмблемой “Red Stars”, а у нас со звездочками уже завтра в полдень важное интервью на местной радиостанции, и еще куча других дел до вечера.
Львова в сотый раз проверяет кофры с нашей одеждой, в которой мы проведем завтрашний день, дает последние наставления Светику, которая летит вместе с нами и за все это отвечает. Сама Татьяна Леонидовна остается паковать вешала со сценическими костюмами в один из огромных трейлеров - эту важную миссию она никогда и никому не доверит.
- Светуль, только ради бога не забудь проследить, чтобы утром вся одежда была отглажена! Прямо вызывай в номер сотрудников гостиницы, и обязательно сама иди с ними, чтобы они там чего-нибудь не испортили.
- Татьян, успокойся. Ну, не в первый же раз. Я за всем присмотрю, обещаю! - наша гример и по совместительству парикмахер, прощаясь, тепло обнимается со Львовой и успокаивающе гладит ее по плечу.
Альдона насмешливо фыркает, наблюдая из окна машины, как мило воркует между собой эта парочка вечных соперниц. Но их соперничество распространяется исключительно на Леху - во всем, что касается работы, они союзницы. И стоит Мамонту пропасть с радаров, как между женщинами тут же воцаряется мир и спокойствие. Вот и на этих гастролях они работают на удивление слаженно, Светик у Татьяны Леонидовны первая помощница, и все свободное время она проводит в костюмерной, помогая модельеру с нашими сценическими костюмами, которых день ото дня становится все больше и больше…
…Вот казалось бы… Устал так, что растекся медузой в кресле самолета, и даже пошевелиться не могу. Тут бы и провалиться мне в спасительный сон, как в глубокий черный омут. А вот нет… Мозг продолжает работать, снова и снова переваривая прошедший концерт. И чувствую, что пока не прокручу в памяти все до конца - не засну. До сих пор в ушах стоит рев огромной арены, а в глазах возбужденные лица зрителей.
Как мы выбирались со стадиона - это отдельная история… Думал, что наш огромный автобус никогда не покинет стоянку, даже полицейское оцепление не сильно помогло. Уезжали бы в лимузине, точно не выбрались оттуда без потерь! Так что пришлось копам вмешаться, чтобы утихомирить самых буйных фанатов. И счастье, что наш ночной отлет в Сан-Франциско удалось сохранить в тайне от прессы и фанатов, машины подъехали прямо к трапу самолета. Снова переключаюсь на концерт…
…Тишина. Зрители затаили дыхание после Summer Moved On. Раздается тревожный вой военных сирен, и темноту арены разрезают сполохи прожекторов, которые мечутся по сцене, и по трибунам.
