Возрождение Феникса. Том 10 - Григорий Володин
— Что ж, я рад такой милой болельщице, — усмехаюсь, чем ввожу девушку в еще большую краску. Гормоны, они такие.
— Хм, голубки, вам на арену пора, — фыркает Ира, покосившись на подругу.
Точно, мы уже пришли в спортзал войстези. Подле стеклянной коробки скопилась небольшая толпа. Я снимаю пиджак и отдаю вместе с тростью Алесе. По дороге закатываю рукава рубашки, расстегиваю ворот.
На арене отхожу к стене. Алеся же со Свиридовым подходят к судье и обсуждают технические моменты: дуэль по правилам рукопашки, драка до сдачи или потери сознания. Всё как обычно. Я будто бы прохожу компьютерную игру во второй раза.
Секунданты выходят за барьер арены.
— Бойцы, — подзывает на с Корсовым судья.
Мы с противником встаем друг против друга.
— Правила стандартные, — отмечает старшекурсник, выполняющий обязанности арбитра. — Не бить в глаза, между ног, по позвоночнику, в трахею. Любое из перечисленных нарушений означает автоматическую дисквалификацию. Готовы?
— Да, — одновременный ответ.
— Отойдите к краям арены. В бой!
Корсов несется на меня, метит кулаком в челюсть. Без труда уклоняюсь. С удвоенной силой взмахи школоты пытаются сбить с ног. Отступаю, симулируя усталость, показывая ложный испуг из-за близкого проигрыша.
— Тебе хана, одноножка! — рычит обрадованный Корсов.
Жалко, у меня больше нет жар-эфира. Пустил бы Рарогов гаду в харю, и дело с концом.
Вообще, в этой недодраке я хотел поднапрячь «колодцы», но не знаю, получится ли, Корсов двигается как улитка. Так, разгоняем живу. Еще и сделаем пугливое лицо для мотивации противника.
Пацан крякает и удваивает натиск. Я отражаю серию костедробящих ударов, доспех всё-таки. Отклоняю взмахи, будто бы из последних сил. Протягиваю руку, хватая парня за правое запястье, дергаю на себя. Корсов налетает, бьет в грудак, точно в то место, куда мне надо. У меня аж звезды посыпались из глаз. Ух, хорошо вдарил. Ничего не сломал, я же не мазохистский хаосит, чтоб себя калечить. Зато адреналин аж забурлил в юном теле, злость вдарила в мозг.
Я отшатываюсь назад, дважды пинаю Корсова по ребрам. Он качается как статуя, вреда никакого, только лыбится. Как и должно, для моей мотивации.
Мое юное тело легко реагирует на внешние триггеры. Поэтому я пытаюсь самообмануть себя, наполнить тело мнимым страхом, злостью, слабым подобием отчаяния, дабы пробудить резервы организма. И что-то такое нащупывается, осталось еще немного. Не зря, не зря я копаюсь в этой детской песочнице.
Подхожу к Корсову. Гаденыш усмехается, делает выпад, бьет. Специально не уворачиваюсь. Я смотрю, как кулак летит в лицо. За миг до удара ставлю прямой блок. Раздается сухой треск, будто столкнулись два цепных меча. Коросва отбрасывает, как клинок от щита. На его лице растерянность.
Зал удивленно ахает.
— Беркутов что, освоил доспех? Когда?
— Смотри, да и он почти не хромает! Неужели «живизация» так подействовала?
— Всякое бывает…Слышал, как один глухой даже обрел слух.
Я кровожадно усмехаюсь. Время платить за все мои пережитые эмоции. Пусть я их сам нагнал на себя, но тот же искусственный страх перед мелким крысенышем не очень солиден для Феникса, знаете ли. Подшаг ближе и удар в лицо. Корсов пытается дернуться назад, тут же делаю подсечку и сбиваю с ног.
Гаденышу хватает сноровки перекатиться на ноги, даже бросается в атаку. На удивление неуклюжую. Я отбиваю жалкие взмахи прямыми блоками, ловлю Корсова за шею и за пояс сзади и пихаю его в направлении, противоположном тому, откуда он двигался, прямо к барьеру. Когда Корсов пытается вскочить, вбиваю его головой в стену.
Бум.
За стеклянной стеной торчат вытянутые от удивления лица школьников.
Новые удары, пока Корсов не превращается в бешеного затравленного шакала, — он судорожно хватает воздух ртом, машет руками, наказанными бесчувственностью.
Я бью его еще раз, сильно, и Корсов обмякает, приложившись головой о барьер. Кровавая отметина расцветает на стекле.
— Бой окончен! — гаркает испуганно судья. — Беркутов, быстро отойди от него. Санитары!
Он даже подбегает и отталкивает меня от стены, боясь, что я в горячке боя прихлопну гаденыша. Санитары спешно вбегают на арену.
Я же фыркаю. Было бы из-за чего так суетиться. Всего лишь кровоподтек, череп цел. Ну и сознание потерял от ушиба, бывает.
Корсова уносят, санитар кивает, мол, живой, в порядке, и успокоившийся судья поднимает мою руку:
— Победитель Беркутов!
Школьники рукоплещут. Глазки Алеси восторженно сияют. Не успеваю выйти за барьер, как моя жена накидывается на меня с расспросами.
— Сеня, когда же ты научился так драться? Неужели тренировался в тайне? А давно? А хочешь…
— Пойдемте, сударыня, лучше на воздух? — принимаю пиджак с тростью. — Здесь жарковато.
— Конечно-конечно, — кивает девушка.
На улице мы отходим за здание. Вдалеке я замечаю зеленое поле Грона. Занимаются ребята, мои бывшие товарищи по ватаге в средней школе. Синеволосая Агафья, малютка-терминатор Руслана… Эх, славные времена, конечно, но в рестарте незачем повторять пройденный путь. Нужно обрести силу и найти Лизу.
— Сеня, так давно ли… — опять начинает щебетать Алеся.
— Мне вы нравитесь, сударыня, — смотрю прямо ей в глаза. — Будьте моей женой.
— Что-о-о-о-о-о-о?! — раздается писк из розового ротика. Мгновенно барышня вспыхивает, как закат. Красивые карие глаза смущенно уставились под ноги. — Что ты такое говоришь, Сеня?!
— Правду, — улыбаюсь. — Ты в моем сердце, Алеся. Подумай об этом и реши.
Я уже отвернулся, чтобы дать ей время осмыслить услышанное, подумать, ну и пофантазировать насчет нашей свадьбы, хе.
— Сеня, стой.
Снова смотрю на нее. На щеках румянец, в глазах совершенно стеснение, но смелости ей не занимать. Выдерживает мой взгляд и отвечает:
— Ты тоже в моем сердце, Сеня. Давно уже, — она мнется. — Насчет свадьбы не знаю, тут многое от батюшки зависит, но я …хочу…очень хочу с тобой под венец! — горячо заявляет.
Я умиляюсь, глядя на барышню. Сочетание ангельской нежности, наивной простоты и жаркого сердца.
— Главное — наши желания, — киваю. — А сопутствующие вопросы я решу. Не волнуйся.
Бросаю взгляд на часы на запястье.
— Мне пора, Леся. Скорее всего, в школе меня долго не будет, дела рода, но знай, ты обязательно станешь моей невестой, Алеся Прохоровна, а значит, моя защита распространяется на тебя.
Смешно, наверно, слышать обещание защиты от вчерашнего инвалида, но Алеся даже не улыбается. А только кивает согласно:
— Хорошо, Сеня. Я
