Техник — ас - Евгений Владимирович Панов

— Да, товарищ Сталин, смогу.

— Ну что же,— Сталин встал из-за стола и подошёл к нам с Жигаревым,— действуйте, товарищ капитан,— он протянул мне руку.

— Извините, товарищ Сталин, но я младший лейтенант,— я пожал протянутую мне крепкую ладонь.

— Есть мнение,— чуть заметно усмехнулся Сталин,— что товарищ Сталин хорошо разбирается в воинских званиях Красной армии. Сроку вам пять дней на всё. Этого времени вам должно хватить. Ведь не дивизию формируете. По истечении пяти дней вы должны вылететь на фронт.

— Спасибо, товарищ Сталин,— я всё ещё держал его ладонь,— но не меньше двух недель.

— Что?!— Сталин от неожиданности даже забыл, что всё ещё пожимает мне руку,— Вы, товарищ Копьёв, знаете, какое положение на фронтах?!— он чуть повысил голос и сильнее стиснул мне руку.

— Именно поэтому я прошу две недели, а не полтора-два месяца на подготовку,— я тоже чуть усилил нажим,— Одна эскадрилья ПОКА погоды не сделает, а лётчикам надо слетаться друг с другом и освоить новые тактические приёмы. Нам и так спать в эти две недели придётся не более 4-х-5-ти часов в сутки. А вот после мы таких делов наворотим, что асы Геринга просыпаться ночами будут в холодном поту с мокрыми подштанниками.

Мы с минуту мерялись со Сталиным взглядами, всё ещё сжимая ладони друг другу. Жигарев стоял рядом ни жив ни мёртв. Он вообще не ожидал, что я себя так поведу с Верховным главнокомандующим.

— Наглец,— произнёс Сталин, отпуская мою руку. Я тоже ослабил хватку,— наверное потому и Герой, что наглец,— он прошёлся по кабинету,— Хорошо, пусть будет две недели, начиная с сегодняшнего дня. Надеюсь теперь вы, товарищ Жигарев, уложитесь в срок?— обратился он к главкому ВВС.

— Уложимся, товарищ Сталин,— Жигарев вытянулся перед вождём.

— Есть ещё кое-что, товарищ Сталин,— я всё же решился выдать кое-какую информацию из будущего.

— Что ещё?— чуть раздражённо спросил Сталин.

— Когда я после курсов авиатехников ехал к месту службы, то в поезде моим соседом был один старик. В руках он всё время держал какую-то большую и толстую книгу, аккуратно завёрнутую в материю. Я попросил посмотреть её и он разрешил. Это был ещё дореволюционный атлас. На его развороте была карта Российской империи и на ней были нанесены несколько значков. Я спросил, что это за значки и старик рассказал мне, что ещё задолго до Империалистической* он был участником нескольких геологических экспедиций, а значки обозначают места нахождения месторождений алмазов.

(* Имеется ввиду Первая Мировая война.)

— Алмазов?— удивился Сталин,— Мне докладывали, что на территории СССР нет и не может быть таких месторождений.

— Возможно в неразберихе Гражданской войны сведения об экспедициях были утеряны, но тот старик рассказывал вполне уверенно. Одно из мест нахождения алмазов находится вблизи Архангельска, так что проверить будет не так и сложно.

— Вы, товарищ Копьёв, можете вспомнить, где именно были отмечены эти самые месторождения?

— Не с точностью до метра, но смогу, товарищ Сталин. У меня хорошая память.

Сталин отдал распоряжение и вскоре на столе лежала карта СССР. Карандашом я отметил примерное местонахождение алмазов в Архангельской области и будущий город Мирный*. Заодно пояснил, что про Архангельск помню достаточно точно, а вот координаты алмазов в Якутии только приблизительно.

(* город Мирный— "алмазная столица России". Своим существованием и названием город обязан открытию в 1955 году кимберлитовой трубки «Мир».)

— Это не проблема,— Сталин задумчиво смотрел на карту дымя своей легендарной трубкой,— Если там действительно есть алмазы, то отыщем. А этого вашего попутчика вы больше не встречали?

— Нет, товарищ Сталин. Разговор был вечером, а наутро, когда я проснулся, его уже не было. Вероятно сошёл где-то с поезда.

Меня всегда забавляло в книгах о попаданцах то, с какой уверенностью и точностью они показывали на карте, где есть нефть, золото, алмазы, уран и прочее. Да попросите сотню человек, окончивших школу лет десять назад показать это всё на карте и, пожалуй, только пара человек что-либо вспомнят. Мне же в своё время довелось недолго послужить под Архангельском и у нас в полку прапорщик из местных из БАО* матерился, говоря, что ходим буквально по алмазам, а элементарных вещей купить не можем. От него и узнал про архангельские алмазы. Ну а про Мирный знал и так.

(* БАО— батальон аэродромного обслуживания.)

После этого меня отправили в приёмную, ожидать своего главкома.

Уже в машине Жигарев снял фуражку и, достав платок, вытер пот со лба и шеи.

— Ну ты, капитан, и наглец,— покачал он головой,— Так с товарищем Сталиным ещё никто не разговаривал. Он так и сказал, что ты самый нахальный молодой капитан ВВС. Но ты ему понравился, так что цени. Приказано оказать тебе всю возможную помощь. Однако помни, что теперь ты на виду и в случае чего падать будет ой как больно.

А я лишь усмехнулся про себя. Очень скоро, буквально в октябре месяце, когда немцы будут рваться к Москве, генерал-армии Апанасенко*, командующий Дельневосточным фронтом, будет матом орать на Сталина, в ответ на приказ отправить под Москву противотанковую артиллерию. И при этом Сталин не только не отдал приказа расстрелять дерзкого генерала, но и оставил того в своей должности и всегда ценил.

(* Апанасенко, Иосиф Родионович— (3 [15] апреля 1890 — 5 августа 1943) — советский военачальник, генерал армии (1941). В июне 1943 года И. Р. Апанасенко после многочисленных просьб о направлении в действующую армию был назначен заместителем командующего войсками Воронежского фронта. Выезжал в части и на передовую, руководил частями во время боевых действий. Во время боёв под Белгородом 5 августа 1943 года был убит при авианалёте. Н. С. Хрущёв вспоминал, что пролетел один самолёт, и брошенная им бомба разорвалась далеко, но осколок попал точно в Апанасенко. При нём нашли записку, в которой он клялся в верности коммунистической партии. Памятный разговор со Сталиным состоялся в октябре 1941 года. Уже в конце разговора Сталин поинтересовался, сколько в распоряжении Дальневосточного фронта имеется противотанковых пушек. Апанасенко ответил (пушек, кстати, было немного). И Иосиф Виссарионович приказал отправить пушки для обороны Москвы. Реакцию генерала Борков, первый секретарь компартии Хабаровского края, присутствовавший при этом, описывает так: "И тут вдруг стакан с чаем, стоящий напротив Апанасенко, полетел по длинному столу влево, стул под генералом как бы