Нерушимый-3 - Денис Ратманов
— Комбат, батяня, батяня, комбат! — запел Микроб.
Но голос у него был таким противным, что вэдэвэшники завладели гитарой и отправили парнишку на скамейку запасных, то есть прочь из купе. И он прибился к нам с Клыком.
— Никакой совести! — обиженно развел руками он.
— Огонь, батарея, огонь, батальон! — грянули подвыпившие голоса. И следом заунывное: — Я солдат, и у меня нет башки!
Подбор песен заставил подумать, что определенные вещи рождаются вне обстоятельств, словно подаются творцам откуда-то из космоса.
Тем временем мимо пробежала бабка, волокущая девочку, которая не влезала в проход и билась о выступающие части.
— Содом и Гоморра! — донеслись ее выкрики. — Я буду жаловаться! Я вас сгною!
— Мужики, эта старая карга обозвала нас п…ми! — несколько удивленно воскликнул дембель, отпустив Мику Погосяна. Как наш армянин оказался в этой ситуации я проглядел, уж слишком много движухи вокруг началось.
Темноволосый парень, который в вакханалии не участвовал, вскочил, пробежался по купе, видимо, он был мозгом дембелей, а через минуту в наш вагон прибыл наряд, но водку успели спрятать.
Минут пять было тихо, а потом опять:
— Огонь, батарея! Огонь, батальон!
— Ты меня уважаешь?
— За ВэДэВэ!
— Выйду ночью в поле с конё-ём!
Ближе к вечеру я прошелся по вагону, чтобы оценить обстановку. Кто-то надирался совместно с дембелями, кто-то играл в карты, тренеры тихонько разливали горькую, пряча бутылки в рукавах. Ясно, чего у Кири такое одутловатое лицо. Ему бы дисциплину наладить, а он водку пьянствует! Представляю, какая вакханалия на сборах будет…
По счастью, дембеля тоже надирались не все. И только одному человеку было плевать на происходящее — моему соседу Роме Клыкову. Если бы его начали выносить вместе с полкой, он не заметил бы.
Наряд транспортной милиции приходил дважды. Грозил пальцем и забывал о беспокойном вагоне. Проводники спрятались в своем купе, во втором пригрели бабку с внучкой.
Смеркалось, градус нарастал, а потом после очередного «Вот скажи, ногомячист, ты меня уважаешь? Армию, сука, уважаешь?» началось.
Конфликт разгорелся уже ночью. Вспыхнул он быстро, как спичка, и вскоре распространился со скоростью лесного пожара.
Началось все с милой беседы между вспыльчивым и изрядно поддатым Игнатом, который, похоже, совсем не умел держать себя в руках, и здоровенным дембелем по имени Колян. Причем этот самый Колян вписался за своего сослуживца — казаха, чей акцент стал причиной издевательств со стороны Игната:
— Ты там в своем ауле с баранам так разговаривай! — пьяно заявил он и заржал. — Свали нах… отсюда.
— Ты что-то сказал? — начал петушиться казах. — А ну повтори?
— Ис… исчезни, — отмахнулся Игнат.
— Сам исчезни! — взревел дембель. — «Динамо» твое играть не умеет! Все вы там кривоногие!
— Это ты кри-кривоногий, ус-ус-ус… узкоглазый! — оскорбился Игнат.
Он начал рычать, его друг Жека тоже не смолчал, и через пять минут уже полвагона орала друг на друга:
— Мы за кого кровь проливали? Шку-у-у-ра!
— ЦСКА — конина! — закричал Игнат и заржал по-лошадиному.
— А ну иди сюда, ноги тебе переломаю!
— Отсоси!
— Сюда иди, ишак, шешен сыгыин, котак бас! — путая русские и казахские ругательства, шипел плосколицый дембель.
— Да ты знаешь, с кем ты разговариваешь?
В этот момент подключился Колян, который говорил мало, зато делал много. По диким воплям Игната стало понятно: происходит что-то интересное.
Я выглянул из купе. По коридору в тамбур здоровенный амбал Колян волок моего недруга Игната, который брыкался и упирался. За ними тянулась целая толпа, в центре которой изрыгал ругательства казахский воин.
Пока я решал, что делать, мой сосед с боковушки преградил путь сослуживцу.
— Колян, успокойся! Загремишь же в ментовку! Сдался тебе этот…
Амбал отодвинул парня и сказал примирительно:
— Дед, отвали, а? На гражданке ты мне никто. А этот выродок очень неправ. Нельзя так с людьми разговаривать. Он Абая обидел. Пропусти, я ему немножко ногу сломаю.
Вспомнилось, как Игнат разговаривал со мной, и я понял этого здоровяка. Но все-таки Игнат был частью команды…
Спор закончился милицейским свистком. Навстречу процессии двинулся наряд милиции с очень злым капитаном во главе. Он буквально полыхал гневом, громыхал громом и метал молнии. Увидев его, все расползлись по своим купе, чтобы под руку не попасть.
С другой стороны к нам приближался Киря. Остановился на безопасном расстоянии, немного пошатываясь и опираясь на Шпалу. Сан Саныч стоял рядом и типа хмурил брови, но смотрел почему-то в окно.
— Что вы мне тут устроили? — гаркнул капитан. — Вы, бл… мужики или, сука, алкашня синяя? Как не стыдно, епта?
Вывернувшись из захвата, Игнат подошел к капитану и пожаловался, едва ворочая языком:
— Этот товарищ… тащ капитан… напился… бл… и буянит… Грозился применить!
— Что, бл…, применить? — зарычал капитан.
— С…с… с-с-силу…. Ногу сломать!
Здоровяк, который вовсе не выглядел пьяным, возмущенно развел руками.
— Товарищ капитан, я…
— Всем молчать! — рявкнул тот. — Оформляем обоих.
— Как — обоих? — Игнат завертел головой в поисках поддержки.
Даже Кирюхин не стал за него вписываться, погрозил пальцем:
— Это, Тишкин, твой последний залет. Выпутывайся сам, и перед Марокко будешь сам объяснят… ть… ться! Я у… ик! У-у-умываю руки. — Заикание Игната было заразным. — Дос-с-с-тали своими… этими самыми…
— Выходками! — рыкнул Шпала, сделав грустное лицо.
Здоровяк послушно протянул руки для наручников, Игнат чуть ли не в ноги капитану пал. Но было кое-что, неочевидное для них, но понятное мне. Капитан не хотел и не собирался их оформлять, не знаю почему. То ли болел за «Динамо», то ли не хотел заморачиваться — ситуация понятная, ничего суперкриминального — выпили мужики, повздорили, обычное дело.
— Короче, — он ударил дубинкой по ладони, — еще один вызов… Слышали? ОДИН! И вам не просто штраф выпишут, а снимут нах… вас на ближайшей станции и закроют, епта! Ясно?
— Ясно, — заблеял Игнат. — Обещаю не…
Но его не дослушали, наряд уже шагал прочь, оставляя его с этим похожим на медведя здоровяком.
В ожидании зрелища все расступились, с другого конца вагона подтянулся народ. Всем хотелось посмотреть на то, как
