Прибалтийская «мясорубка» - Виктор Карлович Старицын
Оставшееся до начала марша время решили потратить на предварительную проработку рубежа обороны. Начштаба достал карты-стометровки окрестностей Дагды. Прикинули, что рубеж для обороны вполне пригоден. Слева – озеро, посередке – лесной массив километров пять в поперечнике, с ручейками и болотцами. Для техники – непроходимый. То есть из десяти километров рубежа по полям проходит всего пять. Так что плотность обороны получится даже выше уставной. Миронов красным карандашом провел будущий передний край и предоставил Мисину разрисовывать рубеж дальше.
Сам двинулся в узел связи и поочередно соединился со всеми командирами полков. Все доложились мажорно.
Подумав, комдив приказал командиру пбп майору Мотрину направить по маршруту разведбат, как только тот будет готов к выходу. Комбата Загоруйко срочно вызвал на инструктаж. Прибывшему комбату приказал выступать немедленно, на будущем рубеже обороны оставить одну роту, присмотреть и разметить места для ночевки всех частей дивизии, встретить и сопроводить подходящие части, чтобы в темноте не плутали. Самому продвигаться с двумя ротами вперед до выхода на штаб 183-й дивизии. Конные разведчики вполне успевали дойти засветло до тылов этой дивизии. С места стоянки организовать радиосвязь.
К четырем часам командиры полков доложили о готовности к маршу. Мисин разослал частям приказы на марш и по размещению на рубеже.
Все службы дивизии сработали как часы. Комдив ничего другого и не ожидал. Дивизия была кадровой. В Прибалтику их перебросили из Киевского военного округа в августе 1940 года. Дивизии повезло. Командарм-11 Морозов определил ее в армейский резерв. Дивизиям, попавшим на главный оборонительный рубеж, проходящий по Западной Двине, повезло значительно меньше. Им пришлось строить себе и жилье, и оборонительные сооружения.
107-ю разместили в местечке Рундены, в 50 километрах от райцентра Резекне, где размещался штаб армии. Штаб и часть тыловых подразделений дивизии разместили в селе, в домах местных богатеев, выселенных НКВД. Полки расположились в окрестных лесных массивах. Древесины в лесах хватало, как и умеющих обращаться с топорами и пилами бойцов. До наступления холодов со строительством как раз успели. Зимой и весной 1941 года плотно занялись боевой подготовкой, подзапущенной в связи со строительными работами. Дивизия страховала крайний левый фланг армии и всего Прибалтийского фронта, а также стык с Западным фронтом. От места дислокации до Западной Двины было 60 км.
В 16:00 начали марш. Впереди – полк майора Епишева. В головном дозоре – полковая разведрота. Следом – полк майора Лемешева и штабной батальон, полковая разведрота – во фланговых дозорах. За ним шел полк боевой поддержки, за ним полк Огуреева, замыкали дивизионную колонну тыловики. Разведрота полка Огуреева – во фланговых дозорах и в арьергарде.
Колонна вытягивалась на шоссе до шести часов и растянулась на 8 км. Конные повозки по дороге катились по две в ряд. Пехота двигалась по обочинам. Пока формировали колонну, высоко в кучевых облаках дважды замечали одиночные немецкие самолеты. Впрочем, их видели каждый день и к ним привыкли. Бомбить немцы не пытались. Тем не менее зенитчики держали порох сухим. Расчеты зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов готовы были открыть огонь с марша. Для приведения пушек в боевую готовность им требовалось от одной до трех минут.
Петр Васильевич плавно покачивался в седле Орлика, держась с наветренной стороны от дороги. Мастерство не пропьешь. Военную службу комдив начал еще в 1918 году в Красной кавалерии. Демобилизовался в 1924-м в должности комэска. Снова был призван в 1937-м, в связи с острой нехваткой командных кадров, и сразу назначен комбатом в пехоту. В 1939-м ему присвоили звание подполковника и назначили командиром полка. А в 1941 году он стал полковником и комдивом. Ехал не спеша, не перегоняя пешую колонну. Держался рядом со штабным автобусом. Париться в автобусе в пыли и духоте не было никакого желания.
Дивизия десятками тысяч ног и колес поднимала с высушенной жарким июльским солнцем грунтовой дороги густое облако пыли, постепенно относимое слабым ветерком на соседний лес. Справа блестело озеро. Через час после начала марша штаб догнали два мотоциклиста, доставившие приказ командарма. Комдив спешился, вскрыв пакет и прочитав приказ, расписался в получении и отправил краткое донесение командарму.
В приказе указывались частоты для связи со 181-й и 183-й дивизиями и с 22-м стрелковым корпусом, в который они входили. Вскочив в седло, Миронов быстро догнал штабной автобус и следовавшую за ним радиомашину, приказал радисту связаться с дивизиями и корпусом. Смонтированная в автомобиле ГАЗ-ААА радиостанция РСБ-Ф обеспечивала в движении на штыревую антенну вполне достаточную для связи с ними дальность. Однако штабы на вызовы не отвечали.
Это сильно обеспокоило полковника. К сожалению, до штаба армии, расположенного в Резекне, радиостанция не добивала в принципе. Прояснить ситуацию не удавалось. В шесть часов на связь вышел разведбат. Загоруйко сообщил, что вышел на рубеж развертывания, оставил там третью роту и выдвигается дальше к штабу 183-й дивизии. До расположения штаба, указанного в приказе командарма, конные роты Загоруйко должны были добраться часа через полтора.
На этом почти довоенная идиллия резко закончилась. От головы колонны возбужденными криками прокатилась команда «Воздух!». Как и должно, по этой команде красноармейцы кинулись с дороги в лес. Ездовые и шоферы тоже попытались по возможности загнать свой транспорт под кроны деревьев. За исключением зенитчиков.
Дивизия имела три десятка зенитных пушек и почти сотню крупнокалиберных пулеметов. Бойцы тормознули лошадей, откинули упоры лафетов и заняли места по боевому расчету. Движение прекратилось, пыль слегка рассеялась. Петр Васильевич увидел на юге в разрыве кучевых облаков множество черных точек. Самолеты шли высоко. Тысячах на пяти-шести. Достать их могли только трехдюймовки и полуторадюймовки, которых в дивизии имелось всего двадцать штук, причем все они были в составе зенитного батальона пбп в середине дивизионной колонны. Самолетов было намного больше. В бинокль Миронов насчитал штук тридцать, потом сбился.
Над головным полком Епишева самолеты в очередной раз показались в разрыве между облаками. Послышался нарастающий гул. У Епишева застрекотали было зенитные 23-миллиметровые скорострелки, но быстро заткнулись. Командиры-зенитчики сообразили, что жгут боеприпасы без толку. Досягаемость этих автоматов по высоте не превышала трех километров. Сзади забухали трехдюймовки, за ними очередями забили 37-миллиметровки. Вокруг самолетов вспухли белые облачка разрывов. Однако они продолжали безмятежно плыть в синеве стройной колонной троек.
Как на воздушном параде идут, подумал Миронов, все еще не сходя с седла. В бинокль были отчетливо видны черные двухмоторные силуэты. Теперь он сосчитал их точно – 12 троек.
В голове колоны рвануло раз, другой, затем разрывы загрохотали, как пулеметная