Антон Шаффер - Волки в городе
- Но вы же хотели что-то спросить... - немного разочарованно она опустила глаза, продемонстрировав ему всю длинную своих красивых ресниц.
Да, спросить он, и правда, хотел. И спросил, но совсем не то, что намеревался:
- Я хотел узнать, а что собственно вы делали на той остановке и делаете сейчас здесь?
Выпалив это, Днёв решил, что теперь-то идея со знакомством точно провалена окончательно.
- Ах это... - она устало вздохнула. - А вот я-то как раз, в отличие от той гражданки, нахожусь в законном отпуске. Отпускное удостоверение вам показать?
Женщина полезла в сумочку, но Днёв ее остановил:
- Не надо, я вам вполне верю на слово.
- Нет уж, - заупрямилась она. - Раз органы государственной безопасности заинтересовались моей скромной персоной, то пусть знают обо мне все.
- Да не говорите глупости! - Формулировка Днёву действительно не понравилась. - Я просто...
- Да-да, вы просто выполняете свои служебные обязанности, - закончила она по-своему. - Это я уже поняла. И раз из всего автобуса вас заинтересовала только я, то вот, ознакомьтесь.
Она протянула ему отпускное удостоверение - документ, который имелся у каждого гражданина СНКР, и в котором делалась отместка об очередном (или внеочередном) отпуске работника. Днёв взял в руки небольшую серую книжечку и открыл ее.
- Снова глупости говорите, - пробурчал он, изучая удостоверение. - Вы же сами видели, что на остановке и в автобусе были одни старики и дети. К ним, как вы понимаете, вопросов подобного характера быть не может.
Он запомнил ее фамилию, имя, отчество, год и день рождения: Мишина Лада Юрьевна, дата и год рождения: 30.05.2007.
Повертев еще немного для проформы удостоверение в руках, он вернул его владелице. Снова повисла неловкая пауза, но тут Днёв окончательно и бесповоротно решил взять инициативу в свои руки.
- Вы меня действительно извините, Лада Юрьевна, но мне нужно идти, - сказал он, глядя ей в глаза. - Всего вам доброго.
- До свидания, - снова улыбнулась она, убирая документ в сумочку.
Попрощалась, развернулась и быстро пошла прочь от станции метро, ранее известной как 'Кунцевская', а теперь называвшейся 'Ближняя дача'. Подполковник несколько секунд растерянно смотрел ей вслед, а потом, словно очнувшись ото сна, резко отвернулся и устремился в подземку.
В поезде он попытался сосредоточиться, но новая знакомая все никак не шла у него из головы. Найти ее, при желании, не составляло большого труда - ее паспортные данные ему были известны. Но стоило ли...
Заходя в здание Министерства, Днёв встретил нескольких сослуживцев из других отделов. Двое их них прошли мимо него не поздоровавшись, будто не узнав. Ничего необычного в этом не было. Днёв и сам раза три на его памяти поступал точно так же. Но тогда это было с другими, и ему казалось, что он абсолютно прав - офицеры попали под подозрение и должны доказать свою невиновность, преданность партии. А теперь он сам попал в точно такую же ситуации. И это игнорирование со стороны коллег было подполковнику крайне не приятно. Оно поселяло в душу страх и неуверенность.
Зайдя в свой кабинет, Днёв сразу же связался с секретариатом Збруева и попросил соединить его с генералом. Збруев оказался на каком-то совещании, но помощник заверил, что как только Павел Семенович вернется, ему тут же будет доложено о звонке. Днёв поблагодарил и повесил трубку.
Включив компьютер, он начал дожидаться, пока загрузиться система. Но приготовившись уже ввести пароль, он обнаружил, что это больше не требуется - отечественная операционная система с длинным названием ' ' загрузилась и так. Это значило, что в рабочем компьютере тоже основательно порылись. Ну, и этого следовало ожидать.
Открыв новый документ в программе 'Письмо', подполковник сделал несколько отступов пробелом от края страницы и большими буквами набрал слово 'ВОЛКИ'. Напечатал и задумался. Ему предстояло продумать детальный план дальнейших действий. Действий, от которого зависела его жизнь, а также жизнь еще многих и многих людей, которые так или иначе будут ему помогать в работе. В том числе и генерала Збруева.
Итак, на повестке дня стояло возможное покушение на Дробинского. Именно его фамилия отпечаталась на электронной странице под номером один. Прежде всего, необходимо было встретиться с журналистом и еще раз подробно выяснить все нюансы произошедшего. Конечно, в распоряжении Днёва был подробный отчет о беседе Дробинского со Збруевым. Но, все же, любая личная беседа в данном случае была предпочтительнее.
Днёв знал, что уже через час после разговора журналиста с генералом были предприняты все меры по организации его охраны. Несколько офицеров днем и ночью опекали его дома и на работе. Для этого два сотрудника МНБ были в спешном порядке оформлены в штат 'Национал-коммунистических вестей', а еще два человека вселились в соседнюю квартиру, расположенную на той же лестничной клетке, где располагались апартаменты самого Дробинского под видом родственников соседей. Плюс к этому в доме напротив было установлено круглосуточное наблюдение за домом журналиста, а так же прилегающими к нему окрестностями. Офицеры дежурили и возле здания редакции. Одним словом, Дробинский был прикрыт со всех сторон. Но, как показывала практика, этого было мало. И Днёв это прекрасно понимал. Успев в метро полистать книгу, которую ему дал Збруев, подполковник нашел в ней немало описаний покушений террористов чуть ли не на первых лиц государства. А уж какая у них защита!...
Да и без всяких книг Днёв знал не мало случаев, когда даже суперохрана не могла обеспечить полной безопасности объекта. А из этого следовало, что к данным мерам надо было срочно присовокуплять что-то еще, что-то, что могло гарантировать не только результат в виде сохранности жизни Дробинского, но и могло бы дать хотя бы небольшую зацепку для дальнейшего раскручивания клубка.
Зазвонил телефон. Днёва вызывал к себе Збруев.
Быстро преодолев несколько этажей, подполковник чуть ли не бегом ворвался в приемную и попросил доложить о его приходе. Помощник добродушно улыбнулся в ответ и тут же скрылся за массивной дверью кабинета. Через несколько секунд он вернулся обратно и сообщил, что Днёв может войти.
Когда подполковник прикрыл за собой дверь и повернулся, чтобы поприветствовать Збруева, он на какое-то время потерял дар речи. Не веря своим глазам, он смотрел на сидевшую за длинным столом для совещаний ту самую Мишину Ладу Юрьевну, с которой расстался чуть меньше часа назад около метро.
- Входи-входи, герой - любовник, - то ли со смехом, то ли серьезно обратился к нему генерал. - Присаживайся.
На ватных ногах, не сводя глаз с женщины, Днёв подошел к столу и сел напротив нее. Сейчас она не улыбалась и смотрела на него сосредоточенно и серьезно.
- Добрый день, - зачем-то поздоровался с ней Днёв.
- Виделись, - без тени иронии ответила она.
В разговор вступил Збруев:
- Позволь тебе представить майора специального подразделения 'Штурм' Мишину Ладу Юрьевну. С этой минуты вы работаете вместе. А так как уже познакомились, то обойдемся без чайных церемоний.
Генерал тяжело опустился в кресло и раскрыл стоявший перед ним ноутбук иностранного производства. Что-то поизучав на экране лэптопа, он поднял глаза и сказал, обращаясь к Днёву:
- Пока ты отдыхал в нашей 'гостинице', мы с Ладой Юрьевной кое-что прикинули и наработали. - Збруев внезапно остановился и не сводя насмешливых глаз с подполковника спросил: - Ты чего на меня так смотришь, словно я тебе сейчас сказки начну рассказывать?
Днёв в этот момент действительно сидел сам не свой. Вместо того, чтобы приготовиться слушать начальника, он все никак не мог перестать думать о том, что же это было сначала на остановке, а потом уже около метро.
- Товарищ генерал, - как можно более ровным голосом обратился он к Збруеву. - Разрешите спросить?
- Разрешаю. Спрашивай, - великодушно отозвался Збруев.
- Я бы хотел узнать, зачем был устроен весь этот маскарад.
Збруев перевел глаза на Мишину и сказала:
- Лада Юрьевна, объясните Борису Владимировичу, зачем вы все это сделали.
Мишина кивнула в ответ и, поправив волосы, которые теперь были собраны у нее затылке в плотный пучок, холодно сообщила Днёву, что прежде чем начать работать с кем-либо, она предпочитает посмотреть на человека, 'скажем так, в неформальной обстановке'.
- Это наш метод работы. - Под словом 'наш' она явно подразумевала свое элитное подразделение, которое в системе МНБ было настолько засекречено, что порой сами сотрудники этого ведомства начинали сомневаться в реальности его существования. - Вы показали себя не с лучшей стороны, товарищ Днёв.
Последнее предложение она произнесла жестко, не двусмысленно давая понять, что не шутит.
