Михаил Ерунов - Слеза дракона
Нэвил кивнул головой в знак согласия.
– Мы с тобой состоим в дальнем родстве, – продолжил Финсли. – Ты сын моей кузины, недавно скончавшейся от болезни во время вспышки чумы в Эрегоне. Твой отец состоял на службе в армии и даже дослужился до офицерского чина, но погиб во время подавления мятежа на севере империи. Ты мечтал пойти по стопам своего папаши, но внезапная смерть матери и стеснённые денежные обстоятельства заставили тебя обратиться за помощью к родственникам. У меня с твоим отцом были довольно натянутые отношения, но я все же согласился взять тебя юнгой на свой корабль. Так что не удивляйся, если на людях я буду с тобой не слишком ласков. Ты спросишь, а для чего все это нужно? Многие люди весьма склонны к сентиментальности. Сирота, подвергающийся несправедливым нападкам со стороны грубого и неотесанного родича, вызывает у них сочувствие и некоторую долю симпатии к себе, а это, считай, уже половина успеха. Так что чаще разговаривай с людьми, и не стесняйся жаловаться им на свою горькую долю. Возможно даже придется стерпеть и пару-тройку затрещин на глазах у благодарной публики. Вообще-то юнгам на корабле приходится очень даже не сладко, поэтому быстрее осваивай эту роль.
– Да уж, – уныло протянул Нэвил. – Перспектива меня ожидает не слишком-то радужная!
– А как ты думал?! Для того чтобы завоевать расположение источника информации ещё и не на такие хитрости приходится идти! Легенда должна выглядеть очень достоверной, если ты хочешь, чтобы в неё поверили все. Но не унывай! Обещаю, что по возвращении в Эрегон ты будешь сполна вознагражден за все перенесённые обиды.
В это время в дверь постучали.
– Кто там еще! – входя в роль хамоватого капитана, недовольным тоном рявкнул Гарольд. – Входите, не заперто!
На пороге появилась Мила Крум, которая держала в руках поднос.
– Простите за причиненное беспокойство, кэп, но я принесла Вам обед, – робко произнесла девушка и смущенно опустила глаза в пол.
– Ну чего расселся, бездельник! – грозно прикрикнул на Нэвила Финсли. – Живо помоги девчонке! Я голоден, как волк!
Юноша подскочил, словно ужаленный, и, сгорая от стыда за свой внешний вид и то унижение, которому подверг его на глазах у девушки Гарольд, поспешил принять поднос из рук Милы. Под метающим грозные молнии взглядом новоиспеченного капитана Торентона, они торопливо накрыли на стол.
– Я принесу посуду, когда мы закончим обед, – видя, что девушка изрядно напугана грубостью постояльца, тихо шепнул ей на ухо Нэвил, за что та одарила его благодарным взглядом и поспешила удалиться.
– С чего это ты вдруг набросился на Милу? – когда звук шагов девушки стих, спросил Нэвил. – Ладно я, мне вроде как по роли положено терпеть твои нападки. Но она-то тут при чём?
– А ты хотел, чтобы я со всеми остальными был очаровательным милашкой и только на тебя спускал всех собак? – ухмыльнулся Гарольд. – Так не бывает, мой юный друг! Если уж взялся изображать из себя чудовище, то надо быть последовательным до конца. А насчёт того, что я наорал на тебя при девушке, ты сильно не переживай. Я неплохо разбираюсь в людях, и поверь мне на слово, сегодня Мила Крум прониклась к тебе гораздо большей симпатией, чем вчера, когда ты пытался распускать перед ней павлиний хвост, изображая столичного вельможу. Ты стал ближе по той простой причине, что оказался с ней на одной ступени иерархической лестницы. Думаешь, хорошенькие служанки не понимают, что молодые дворяне ухлестывают за ними только ради сиюминутной прихоти, не имея за душой никаких серьёзных намерений? Как бы не так! Понимают, и еще как! А ведь любая девушка желает не мимолетного увлечения и жарких поцелуев на один вечер, а настоящей любви, заботы и ласки, возможности создать крепкую семью. Симпатичный юнга скоро станет матросом, а там, глядишь, и до капитана дорастет, а столичный вертопрах как внезапно появился, так вскорости и исчезнет из её жизни навсегда.
– Эх, твои бы слова, да богу в уши, – вздохнул Нэвил.
– Не унывай, парень! – подбодрил его Гарольд. – В любой ситуации можно найти и положительные моменты. Ты, кстати, поступил очень разумно, предложив Миле самому отнести посуду на кухню. Появится возможность лишний раз поболтать с ней, завязать более тесное знакомство. Я не буду возражать, если ты немного задержишься там. Скажешь ей, что капитан Торентон решил чуток поспать после обеда, а тебе велел убраться с глаз подольше.
– Спасибо, – поблагодарил его Нэвил.
– Не за что, – великодушно ответил Финсли. – Но учти, что потом тебе придется рассказать мне обо всем, что удалось узнать от девушки. Так что ещё раз повторю, старайся поменьше болтать языком, а больше спрашивать. В твоём положении человека, впервые попавшего в Боутванд, это вполне естественно.
* * *
После обеда Нэвил составил грязную посуду на поднос и понёс ее на кухню. Мила встретила его доброжелательной улыбкой, поблагодарила за помощь и, перейдя на доверительный шепот, тихо спросила:
– Ну, как там твой сварливый капитан? Успокоился, или всё ещё метает гром и молнии?
Нэвил отметил про себя, что девушка сразу перешла с ним на "ты", а это уже значило, что она записала его в свои приятели.
– Завалился спать, а мне велел не мешать ему, – произнес он с немного кисловатой улыбкой, как бы намекая на то, что худшее еще возможно впереди.
– Тебя как зовут?
– Нэвил, – ответил юноша. – Нэвил Хаггард.
– Тяжело, наверное, служить у такого вспыльчивого и грубого человека?
– Не без того, – со вздохом ответил он.
– А я поначалу решила, что ты его сын, – сказала Мила. – Ты выглядел таким важным! При мече, да и одет как настоящий воин.
– Увы, но это все, что осталось мне от родителей. Я ведь тоже недавно остался сиротой. Сначала погиб отец, он служил офицером в армии императора, а вскоре умерла и мать. Меч, правда, как говорят, стоит очень дорого, но я никогда не соглашусь расстаться с ним. Уж лучше буду терпеть постоянные нападки дяди Джеймса.
– Так он твой дядя? – удивилась Мила.
– Не совсем, – поправил Нэвил. – Моя мать приходилась ему кузиной. После того, как погиб отец, мы жили не слишком богато. Сначала пришлось продать дом, а когда умерла мать, оказалось, что у нас слишком много долгов, и всё наше имущество пошло на их погашение. Мне не очень хотелось обращаться за помощью к дяде Джеймсу, поскольку он всегда не ладил с моим отцом, и эту неприязнь перенёс на всю нашу семью, но ничего другого не оставалось. Надеюсь, со временем он изменит своё отношение ко мне. Во всяком случае, я буду очень стараться.
Нэвил рассказывал Миле Крум легенду, сочиненную Гарольдом Финсли, и сам удивлялся, насколько легко дается ему это враньё. Возможно, юноше легко было войти в новую для себя роль, поскольку его реальная судьба мало чем отличалась от вымышленной. Он и в самом деле был сиротой, правда своих родителей не помнил совсем. О матери Нэвил знал только то, что её звали Софи Хаггард и она была кормилицей наследника императора принца Витаса. Про отца ему и вовсе ничего не было известно, словно его вообще никогда не существовало. Натаниэль Сигвард, спору нет, поступил очень благородно, взяв на себя заботу о рано осиротевшем ребенке, но он мало интересовался дальнейшей судьбой мальчика. Его воспитание было возложено на многочисленных нянек, а в дальнейшем учителей принца Витаса. Няньки воспринимали маленького Нэвила, как досадную помеху, отнимавшую у них личное время, а потому не проявляли к нему каких-то теплых чувств. Чего ему уж точно перепадало сполна, так это длинных нотаций по любому поводу. Если он вел себя хорошо, то этого никто не замечал, но стоило ему совершить хоть малейший проступок, как няньки тут же дружно набрасывались на него, начинали обвинять в неблагодарности по отношению к своему благодетелю, в никчёмности, дурной наследственности и всех прочих смертных грехах.
Позже та же картина повторилась и с учителями. Учёба Нэвилу давалась очень легко, и он заметно превосходил в своих успехах избалованного и ленивого принца Витаса. Но и спрос с него был совершенно другой. Наставники словно вымещали на нём досаду за свои неудачи с принцем, и заставляли корпеть над книгами с утра до вечера. Возможно, это даже пошло на пользу мальчику, поскольку он получил блестящее образование, достойное благородной особы, но горький осадок от вопиющей несправедливости по отношению к себе лично у него всё равно остался.
Для Нэвила вся его жизнь изменилась в лучшую сторону лишь с того момента, когда император наконец-то определился с судьбой приёмыша и отдал его на обучение к Гарольду Финсли. Старый шпион хоть и не отличался каким-то там особым благодушием нрава и покладистостью характера, никогда не оскорблял и не унижал своего воспитанника. Мальчик же, почувствовав хоть какое-то внимание к себе, старался изо всех сил не подвести своего нового наставника, и дела у него быстро пошли на лад. К пятнадцати годам Нэвил уже в совершенстве освоил владение всеми видами оружия, и даже скупой на похвалу Гарольд был вынужден признать, что со временем из него может выйти весьма незаурядный боец. Да, он был еще немного слабоват физически, чтобы на равных противостоять взрослому воину, но с лихвой компенсировал недостаток силы подвижностью и необычайной ловкостью.
