Дмитрий Дашко - Лейб-гвардии майор

Дверь вдруг распахнулись, на порог вступил щупленький мужичёк в суконном колпаке, надвинутом чуть ли не на самый нос.

— Утекайте, господа хорошие.

— Чего? — я схватил мужичонку за грудки, рывком подтянул к себе.

От резкого движения колпак свалился. Я увидел длинную косу, немного испуганные глаза, свекольные щёки, приятный носик, пухлые пунцовые губки и от неожиданности опешил.

— Баба! — ахнул Чижиков.

— Сам ты баба. А ну не замай, — девушка выскользнула у меня из рук. — Уходите из анбара, пока раскольники не опомнились.

— А сторож как?

— С ним дядька Федяй расправился. Он у меня хваткий, — похвасталась нежданная гостья. — Подошёл поближе, дал колотушкой по лбу. Мужик хучь и здоровый попался, а всё одно с копыт на землю — брык! Закатил глазки и не шелохнется.

— А ты кто такая будешь, красавица? — заинтересовался Чижиков.

— Неужто погорельцев с большой дороги не помните? Тех, кто добром за добро отплатить хотел? — удивилась девушка.

Я вспомнил незадачливых грабителей, устроивших нам засаду по пути из Новгорода в Псков — дядьку с племянницей, которая, стоит отметить особо, весьма недурно стреляла из охотничьего штуцера.

— Припоминаем.

— Ну, раз так, нечего баклуши бить. Дуйте отседова, да поскорее.

— Какая ты грубая! — улыбнулся я.

— А какая есть, — гордо уведомила разбойница.

— Теперь вижу. Лучше скажи в какую сторону бежать?

— А вы за мной ступайте, у нас и лошадки приготовлены. Дядя, как заправский цыган, из табуна их увёл. А о сёдлах я позаботилась.

— Оружие у вас есть?

— Чего нет, того нет.

— Ладно, и на том спасибо.

Мы осторожно выбрались из амбара, задами пробежали к выступающему подлеску. Там, привязанные к деревьям, стояли лошади.

— Где твой дядька? — спросил я.

— Скоро будет, — усмехнувшись, заверила разбойница. — Шороху у раскольников наведёт и объявится.

— Чего он удумал?

— Экий вы право нетерпеливый. Обождите чуток, всё сами увидите.

Сначала мне показалось, будто вся деревня озарилась огнём, но потом дошло — это вспыхнула небольшая избушка, находившаяся в отдалении, о которой говорил Михайлов. Пламя было ярким и сильным. Оно жадно пожирало деревянный остов дома. К небу летел сноп искр.

— А ведь это для нас готовили, — истово перекрестился Чижиков. — Чудом убереглись. Господь не позволил.

— Свят! Свят! Свят! — заохал Михайлов. Должно быть, он представил себе этот кошмар наяву.

От деревни в нашу сторону мчался мужик в долгополом кафтане. Погони за ним не было. Похоже, всё произошедшее оказалось для неподготовленных местных жителей большим и неприятным сюрпризом.

— Вот и дяденька, — довольно хихикнула девица. — Зря старались двуперстники, все труды впустую.

Мужик, оказавшийся старым знакомым, когда-то чуть было не облегчившим наши кошельки, степенно залез на коня.

— Пора уходить, а то не ровён час — на глаза попадёмся. Старец поди совсем осерчает, лютовать начнёт. Ох, не хотел бы ему сейчас подвернуться.

Отмахав десятка полтора вёрст, встали на привал. Погони не было, раскольники вероятней всего зализывали полученные раны. Им действительно пришлось несладко — сутки напролёт тушили пожары, а впереди ещё разборки с поляками с непредсказуемым результатом. Вот уж кому не позавидуешь.

Разбойники поделились небогатыми припасами — немного хлеба, сыр. Неподалёку протекал ручей с холодной и чистой как слеза водой. Мы напились сами, напоили лошадей и пустили попастись на травку.

Устал я ужасно, казалось, в теле не нашлось ни одной не избитой косточки. Болело всё — спина, руки, ноги. Голова и та гремела как чугунный котелок.

Я снял сапоги, поставил сушиться, опустил голые ступни в мягкий травяной ковёр, ощутил голой кожей дуновение лёгкого ветерка. Сразу стало уютно и хорошо, будто мы были не в дремучем лесу, а на южном курорте.

— Скажите, как вы нас нашли? — спросил я предводителя разбойников.

— Оченно просто — за вами след в след ехали. А я-то думал, что это Ушаков отправил за нами другую команду.

— Здорово, ничего не скажешь. На глаза не попадались.

— Ну дык… — в непритязательной форме похвастался своим профессионализмом разбойник.

— И не лень было за нами в такую даль тащиться, через столько границ?

— Не велик труд, да и должок за нами остался.

— Ничего себе — не велик труд, — восхитился я. Разбойник замолчал, явно не желая развивать тему.

— А в Крушанице во время дуэли, кто в шляхтича стрелял?

— Племянница и стреляла. Увидела, что дуэлянту вашему погибель грозит, вот и не стерпела. К тому же из-за неё вся эта суматоха с дуэлью приключилась.

— Не понял, причём тут твоя племянница и дуэль?

— Экий вы, право слово, недогадливый. Мы вас едва не потеряли в Крушанице, стали по постоялым дворам разыскивать. Племянница ненароком и заглянула в тот, где панове гуляли. Энтот, что среди них самый главный, к ней пристал, а Карл ваш вступился. Чуть не подрались, а потом порешили на дуэли схватиться. Полинка моя, не будь дурой, руки в ноги и бежать. А на следующий день зарядила ружжо и в засаду… Не в первой ей.

— Интересно получается. А она не боялась, что промахнётся или того хуже — пристрелит Карла.

— Полинка, — лениво позвал разбойник.

— Чего, дядь?

— Ты когда на дуэли пуляла, ничего не боялась?

— Чего мне бояться? — очень удивилась девушка.

— Ну что прихлопнешь кого не надо.

— Не, — отрицательно помотала головой разбойница. — Кого не надо я б не убила. Меня такой человек учил стрелять… Она внезапно замолчала.

— Какой человек? — с интересом спросил я.

— Да так, — неохотно отозвалась Полина. — Хороший человек.

По её виду я понял, что она не настроена отвечать дальше, и не стал приставать с расспросами.

Мы стали обсуждать дальнейшие планы. Потоцкий предупредил, чтобы мы не возвращались прежним маршрутом. Значит, предстояло держать путь в другую сторону.

— Махнём туда, где нас точно не ждут, — предложил Михай.

— Куда именно? — поинтересовался я.

— В Гданьск. Из него в Петербург ходят пакетботы. Доберёмся до России водным путём.

— Идея, конечно, неплохая, но потребуются деньги, а у нас с ними плохо. Всё что было — выгребли поляки, — сказал я.

— Значица сейчас их старец пересчитывает, — логично заключил Михайлов. — Небось все наши дукаты с талерами в кубышке евонной осядут. Я эфтакую породу знаю.

— Рыбак рыбака… — усмехнулся в усы Чижиков.

— Скажешь тоже, — обиделся Михайлов.

— Будет тебе на меня дуться. Деньги мы как-нибудь раздобудем, — заверил Чижиков. — Токмо к границе нам сейчас лучше не подходить. Вильнём хвостом и поедем в Данциг. Пущай Сердецкие по тутошним лесам мотаются, нас ищут. Я прикинул расстояние.

— Нет, до Данцига далековато: через всю Польшу добираться. Махнём лучше к Мемелю, а там сядем на корабль.

— Это что — к пруссакам в гости? — прищурился Чижиков.

Мемель принадлежал Восточной Пруссии, которая хищно вгрызлась в бока Речи Посполитой.

— Думаешь, они опасней поляков?

— Сунемся — узнаем.

— Эх, знать бы точно, где тут наши войска стоят. Ведь наверняка не все в Крым отправили.

— Дык пока искать будем, нас быстро отыщут и того … убьют, в общем, — заверил Чижиков. Я обратился к дяде с племянницей:

— С нами подадитесь или как?

— А зачем? У вас своя свадьба, у нас своя, — пожал плечами разбойник. — Мы друг другу обуза. Вы и впрямь до Гданьска добирайтесь, а мы тут поозорничаем. Нам законы не писаны, колобродим, где захочется. Я взглянул на девушке. Она загадочно улыбалась, думая о чём-то своём.

— Чем отблагодарить тебя, Диана-охотница?

— Меня благодарить не надо. Вы дядюшку моего от верной смерти спасли, да за честь мою девичью вступились. Таперича мы квиты. Что мне надо — сама возьму, — с упрямством произнесла она.

— Что же тебе надо?

— А вот его и надо, — девушка кивнула в сторону Карла.

— В смысле? — не сразу сообразил я.

— В мужья его взять хочу. Уж больно пригожий да ладный.

У меня невольно открылся рот, гренадеры захохотали. Кузен от неожиданности подавился собственной слюной. Он закашлялся, девушка подсела рядом и заколотила маленькими кулачками по спине.

— Мадемуазель, я, конечно, польщён неожиданным вниманием к моей скромной персоне, но… — заговорил Карл, справившись с кашлем. Разбойница прервала его речь, приложив шаловливый пальчик к губам кузена:

— Не продолжай, милый. Не говори ничего, я всё понимаю. Думаешь, не пара я тебе. Не ровня и ровней быть не могу, — она горько усмехнулась. — Это я в таком виде тебе нужна, но ты обожди чуток. Всё ещё переменится. Карл озадаченно потёр подбородок.

— Я готов ждать годами, но чего или кого?