Стейс Крамер - Необычайное похищение (СИ)
Но Болотников был обречен. Царское войско получало все новые подкрепления, а мятежники оказались надежно блокированы. Тулу подвергали беспрерывным обстрелам. Город пылал, рушились дома, начался мор.
ГЛАВА 6
В мае ночь свежа, ночная прохлада особенно нежна и приятна.
В блеске полной луны Скопин-Шуйский и три его верных воина скакали в направлении Старой Руссы.
Крупный белый конь воеводы вместе со всадником-богатырем вырвался немного вперед. Легкие могучего скакуна раздувались, словно кузнечные меха, а бледный хвост его в ночи казался мифическим шлейфом тетки с косой, самой смерти. Трое других воинов, высокорослые и массивные ребята, старались не отставать от князя. Вороной и два рыжих коня в этой ночи то же выглядели мистически. Копыта глухо стучали по земле. Ухали филины, слышался заунывный вой волчьей стаи, а луна казалась живым ликом святой, на чьем ярком лице отражались морщины скорби.
Война! Она полыхает уже несколько лет, и никто не знает когда смуте придет конец.
Скопин-Шуйский подхлестнул коня. Но неожиданно мостик, перекрывающий овраг, обвалился. И красавец-скакун месте со всадником полетел в углубление. И почти сразу же прозвучал залп. Один из сопровождающих князя всадников упал, пораженный пулями, двое других потеряли коней. Смертельно раненые скакуны завалились, выплескивая из крупов фонтанчики багровой крови.
Оба всадника спешно старались вырваться из стремян. А на них со всех сторон под оглушительный свист уже неслись ратники. Тут были татары и черкесы, несколько немецких наемников. Всеми командовал польский пан.
Всадникам удалось разрубить сбрую и вступить в бой. Они воины крупные, лучшие в окружении графа Скопина-Шуйского, двое нападавших татар сразу же отлетели, разрубленные мощными сабельными ударами.
В ответ на бойцов князя посыпались стрелы. Прочные, из закаленной стали, кольчуги отражали удары, заставляя уходить «гостинцы» в рикошет, но одно из крылатых змеиных жал попало воину прямо в глаз. Он стал заваливаться, однако отчаянным усилием достал саблей еще одного нападавшего. В ответ в шею его вонзилось еще три стрелы, и массивный боец окончательно завалился.
Оставшись один против целого отряда, другой крепкий русский воин бросился в атаку. Его тяжелый булат перерубил тонкую татарскую сталь шлема ближайшего нападавшего и по инерции раскроил ему голову. Затем храбрец обрушился на ближайшего черкеса, но получил ответный удар саблей по кольчуге. Сильный удар пришелся в ключицу, одно из звеньев кольчуги прогнулось и болезненно впилась в тело.
Подгоняемый болью русский храбрец вклинился в круг нападавших и стал наотмашь рубить кого попало, слыша предсмертные вскрики противников. Но и его царапнули лезвием по лицу, кровь стала заливать правый глаз. Силы были явно не равны. Тут еще и подоспевшие лучники стали выпускать стрелы, целя в раненное лицо храбреца.
В это время воевода Михаил Скопин-Шуйский вылезал из углубленного оврага. Его ждали. Накинули на шею прочный аркан и сильно дернули. Воевода крякнул, рванулся, стараясь стянуть державшего. Это почти удалось, но увесистая палица обрушилась на голову князя Михаила…
Нанес удар один из лучших бойцов в польском войске — пан Рудницкий. Он верно рассчитал силу удара. Кровь хлынула в глаза Скопину-Шуйскому, и он потерял сознание.
Пробитый стрелами в лицо замертво упал и последний боец из княжеской свиты.
Когда Скопин-Шуйский очнулся, он обнаружил себя в железной клетке прикованным цепями к дубовому столбу так, что трудно было пошевелиться. Клетка и столб находились на телеге, похоже, специально приготовленной для доставки знатного пленника. Светло, солнышко уже взошло. А вокруг не менее двух десятков всадников во главе с известным Михаилу паном Рудницким. Захватили князя в плен и везут в лагерь на расправу. Наверное, уже палач раскаляет в горне пыточные клещи, а в соленом рассоле вымачивают прутья.
Пан Рудницкий, увидев, что его знатный пленник наконец пришел в себя, подъехал вплотную, постучал концом сабли по клетке и, скаля кривые зубы в улыбке, с легким акцентом спросил:
— Ну? Тебе удобно, князь?
Скопин-Шуйский презрительно фыркнул, посмотрел на пана сверху вниз и промолчал. В плену лучше молчать. В самом деле, о чем с ним говорить? Ляхи и их слуги оказались хитрее, а он по-глупому угодил в западню. В войске оказался предатель, который выдал маршрут воеводы.
Не дождавшись ответа, довольный Рудницкий сказал:
— За твою голову мне выплатят награду, равную мешку с золотом. Но если у тебя есть иное предложение, князь, то мы можем поторговаться.
Прием сработал, Скопин-Шуйский, спросил:
— А сколько тебе надо чтобы ты забыл, что видел меня?
Пан Рудницкий воровато огляделся и с лукавым видом произнес:
— Тебя видел не только я, но и мои наемники. А чтобы и им заткнуть глотки, то же придется платить!
Князь Михаил просипел:
— Я вам заплачу! Мы, Шуйские, род богатый!
В глазах Рудницкого мелькнул алчный огонек: соблазнительно звучит.
— Дай мне воз, на котором нагружено столько золота, что его с трудом смогут сдвинуть с места два матерых впряженных буйвола, — улыбаясь произнес пан. — Тогда я, может быть, отпущу тебя на волю!
Князь Скопин-Шуйский даже присвистнул — ну и жадность! Но чем черт не шутит — не стоит упускать подобный призрачный шанс: нужно выиграть время. Его хватятся и начнут искать своего пропавшего воеводу.
Князь ироническим тоном произнес:
— Что-то ты недорого ценишь ветвь царского рода и «великого мечника». За мной вся Русь с ее неисчислимыми богатствами. Я могу дать тебе столько золота, что две пары самых сильных буйволов не смогут сдвинуть подобную гору с места.
— В самом деле? — пан Рудницкий зарделся, словно вареный рак, и скомандовал:
— Отряд, стой!
Немецкий наемник, помощник Рудницкого, недовольно буркнул и подскочил к клетке. Барон Фокке был в доспехах, забрало прикрывало большую часть лица — только длинные рыжие усы торчали. Наемник то и дело тревожно оглядывался и на сильно искаженном русском обратился к Рудницкому:
— Шо? Заминка? Руссы любой момент броситься преследование.
Рудницкий успокоил напарника:
— Свидетелей нападения нет, от Старой Руссы до лагеря русских далеко. У нас достаточно времени.
Опытный наемник с сомнением заметил:
— За Шуйским может быть скакать разъезд, они может быстро поднять тревога!
Рудницкий возразил:
— Князь поехал тайно. Ты не бойся, фон Фокке, поторгуемся с ним, возможно, большущие деньги нас ждут. Он сулит нам золотые горы!
Наемник расхохотался и указал пальцем на скованного князя. Голос у немца и без того хриплый и вовсе обрел сходство с ржавой пилой по гнилому пню. Он перешел на немецкий, который понимал Рудницкий:
— Этот сулит нам золотые горы! Ха-ха! Вполне типично для человека, скованного цепями и запертого в клетке. Надеется, что мы глупее его, бездарно попавшего в западню пленника!
Князь Рудницкий пробормотал:
— Но князья Шуйские в самом деле необычайно богаты…
Барон Фокке кивнул:
— Богаты! Пока богаты. Да и ты пока еще жив. Но вот подумай, надолго ли?
Рудницкий нахмурил чело:
— О чем ты, барон?
В ответ немец перешел почти на крик:
— А о том! Узнают ляхи, и нам не уйти от их возмездия. Любой из хищного рода Шуйских, чтобы нам не платить, или выдаст, или прирежет всех, кто явится за золотом. Хочешь много получить, но вместо этого нас с тобой закопают! Где гарантии, кроме его слов? Князь Кернозицкий нас с нетерпением поджидает, от него мошенничество не скроешь!
Пан Рудницкий заколебался. С одной стороны, воображение рисовало мифические золотые горы, что сулил им баснословно богатый род Шуйских, но, с другой стороны, вполне реальные золотые монеты, благодарность короля и пожалование поместья. А там, глядишь, и княжеского достоинства можно добиться. Польстишься же на деньги коварного князя из рода Шуйских, так они же тебе башку снесут.
Вдруг Рудницкому почудилось, что за ними наблюдает огромный хищный волк. А толстые цепи, в которые закован богатый князь, начинают таять как сосульки на солнце и вот-вот лопнут. Грозный русский медведь вырвется на свободу. И все содрогнуться от его рыка!
Немецкий же барон с ироническим прищуром смотрел на изменившегося в лице польского пана. Хотя Фокке большую часть жизнь провоевал, сражаясь за деньги, он не считал себя жадным, и на самом деле не был таковым. В отличие от польских панов, которым свойственна алчность и жадность сверх меры. Посули им холм из золотых монет, утопиться за это готовы. Ведь понятно: русский пленник хитрит и хочет лишь выиграть время. Даже стало жарко барону, он поднял с лица забрало. Тревога не покидала его. Наоборот, она нарастала, словно он шествовал по солнечной лужайке, но неожиданно перед ним открылась бездонная, с пугающей чернотой бездна.
