Василий Сахаров - Степные Волки (СИ)

— И каковы ваши рекомендации, Путивой?

— Какие рекомендации может дать простой купец, господин капитан? Самый лучший вариант, по–моему, заняться мальчишками лично, стать другом этих сирот и сразу объяснить, кто они и кто их истинный враг. Они не сегодня, так завтра, в Старую Гавань сбегут, неладное вокруг себя почувствуют. Поэтому лучше поторопиться.

— Мальчишки уже сбежали.

Купец пристукнул ладонью по столу и сказал:

— Про это я и говорил с самого начала. Вот она, кровь бури. Когда я торговал лошадьми на восточной границе каганата, кое–что видел и могу вам прямо сказать, что чутье на опасность у них очень хорошее.

— Ладно, господин Путивой, не горячитесь. Сейчас вы отправитесь к себе домой, и если вновь понадобится консультация, вас вызовут. Разумеется, вы в курсе, что болтать не следует?

— Да, знаю я все, — прокряхтел купец, выходя из комнаты.

Бойко Путивой вышел, а капитан повернулся к жрецу, который во время разговора не сказал ни слова, так и сидел в углу. Штенгель махнул рукой вверх и немного вправо, в том направлении, где располагались покои герцога, а потом спросил:

— Что решили там, определились?

Жрец заговорил, и его голос был неестественно глух:

— Вам разрешено вступить в прямой контакт с мальчишками, капитан Штенгель. Судя по всему, они окончательно покинули приют и, конечно же, назад возвращаться не собираются. Они начали свой путь, и что из этого выйдет можно только предполагать. Ваша задача теперь не ограничивается одним только наблюдением и вам дается возможность принимать решения самостоятельно.

— Достопочтенный Фриге Нойм, вы говорите так, как будто вас это совсем не касается, — язвительно заметил Штенгель. — Однако напоминаю вам, что вы мой подчиненный. По крайней мере, временно.

Жрец издал горлом непонятный звук, отдаленно напоминающий скрип несмазанных тележных осей, и ответил:

— Капитан, я жрец, и только бог Белгор мой начальник. Признаю, возможно, я был немного грубоват, ибо не привык работать в команде.

— Хорошо, тогда объясните мне, чем будете заниматься непосредственно вы, пока я буду пытаться сдружиться с этими молодыми волчатами?

Фриге Нойм помедлил и ответил:

— Я буду искать их родственников.

— Странно, мне про это ничего не известно.

— Вы и не могли этого знать, так как данная информация проходит по ведомству духовному, а не по светскому. После разграбления Ориссы большинство дромов–беглецов, из тех, что уходили на запад, обосновалось у нас. Но были и такие, кто эмигрировал в Эльмайнор. Таких немного, но они были. И есть сведения, что там обосновалась четвертая дочь Бравлина и Родославы, ведунья Гойна, а с ней рядом несколько десятков профессиональных воинов. Не знаю как сейчас, но еще в прошлом году отряд дромов налетел на замок мятежного графа Свакурда и всех там вырезал. Думаю, что степняки, поселившиеся у наших соседей, не знают, что кроме них еще кто–то уцелел. Поэтому надо присмотреться к ним, ибо неизвестно, как они отреагируют на известия о родичах.

Капитан встал и машинально оправил мундир:

— В таком случае оставляю старшим Корна, и связь будем поддерживать через него. Понимаю, что информацией вы со мной делиться станете скупо. Но если появится что–то интересное, прошу не оставлять меня в неведении.

Штенгель протянул жрецу руку, а тот ее пожал и сказал:

— Договорились, капитан.

Два человека, занятых одним и тем же делом, расстались, и дороги их разошлись на неопределенно долгий срок. Жрец отбыл в герцогство Эльмайнор, а капитан Штенгель, вновь надев маску вора, тем же вечером оказался в Старой Гавани.

Первым делом он посетил свое логово, хибарку в которой прожил несколько лет подряд и давно считал домом, а затем направился на поиски приютских мальчишек. Методично, сектор за сектором, он прочесывал Старую Гавань, которую знал, как свои пять пальцев. Начал с укромных мест бандитского района, справедливо рассудив, что мальчишкам, не имевшим здесь поддержки, придется начинать с самого дна. Однако нищие, попрошайки, убогие, как настоящие, так и симулянты–комедианты, ничего о них не слышали. И единственное, что он узнал — недавно двое мальчишек–оборвышей из города подрались с парнями Папаши Бро, и быть бы им кормом для крыс, но по неизвестной причине за них вступился Кривой Руг.

Неспешно раскидав информацию по полочкам, Лысый пришел к выводу, что лично для него все усложняется. В последний год, после того как стражники хорошенько почистили район Старой Гавани от особо опасных преступников, здесь стало неспокойно. Раньше было проще. Папаша Бро самый главный, по крайней мере, официально. А все остальные криминальные авторитеты, такие как Шрам, Свирепыш, Дори Краб, Кинжал и прочие отстегивали ему от своих доходов небольшую, но постоянную долю. Однако, благодаря действиям капитана Штенгеля, то есть его действиям, весь расклад рассыпался. Банда Свирепыша была уничтожена и ее остатки прятались в глухих лесах, убийцы Шрама казнены, а после того как пропал Кинжал в Старой Гавани остались только две серьезные силы: Папаша Бро, поддерживающий традиции, и Кривой Руг со своим подручником Дори Крабом. Но и тут, хоть и с трудом, равновесие держалось, и обе стороны, здраво рассудив, что худой мир лучше войны, пока опасались переходить к военным действиям.

Но, судя по всему, хрупкому перемирию пришел конец, ибо буквально несколько дней назад в районе объявился Одноглазый, суровый пират со своей бандой. И братва Одноглазого сразу же встала за Кривого Руга, а это два десятка опытных головорезов, которые склонили чашу весов в одну сторону. А что мог противопоставить им Папаша Бро? Да ничего не мог и, как не крути, а кинжалы нищих и воров, против абордажных палашей бойцов Одноглазого и мечей наемников Кривого Руга не играли, не та весовая категория.

По всем воровским понятиям и традициям, возведенным в неписаный закон, вор–домушник Лысый, продолжатель дел своего дяди Перстня, в предстоящей бойне должен был встать на сторону Папаши Бро. Но капитан Тайной стражи Гельмут Штенгель, имел приказ быть рядом с приютскими мальчишками. Поэтому, привычно зыркнув по сторонам, он сплюнул на грязные булыжники разбитой мостовой и уверенным твердым шагом направился в таверну «Отличный Улов», штаб–квартиру Кривого Руга. Плевать, что через десять минут после того как он войдет в таверну, Папаша Бро будет знать, что Лысый вернулся в город, но направился не к нему, а к его врагу. Все это неважно, ибо капитан имел приказ и собирался его выполнить.

В таверну Лысый вошел спокойно, как будто и не намечалось в Старой Гавани никакой войны. После чего, не обращая внимания на злобные взгляды посетителей, присел за свободный стол и заказал пива. Как по мановению волшебной палочки, сразу же появилось свежее вернейское, другого здесь не держали. И он, с наслаждением сделав первый глоток, зажмурился от удовольствия и тихо выдохнул:

— Хорошо–то как…

А когда Лысый открыл глаза, напротив него уже сидел Дори Краб.

— Привет, Дори, — веселым тоном поприветствовал тайный стражник хозяина таверны, чуть приподнимая кружку. — Пиво у тебя, как всегда, самое лучшее в городе.

— С чем пришел, Лысый? — напрягся Краб.

— С миром Дори, с миром. Ты ведь знаешь, я отъезжал по делам.

— Ну и что из этого? — хмуро спросил подручник Кривого Руга.

— Мир посмотрел, людей, где и как живут. И знаешь что?

— Что?

— Я многое понял для себя, Дори.

— Короче…

— Короче, так короче. Под Кривого Руга отойти намерен, чтобы не подыхать в клоповнике, как мой дядя. Иного хочу, семью, дом, жену и теплую постель, чтобы дети были и внуки. Папаша Бро со своими традициями уже в прошлом и, честно сказать, достал он. Жениться нельзя, в общак долю дай, деньги в дело вкладывать опять нельзя, с чиновниками и солдатами общаться запрещено. Надоел уже он со своими старыми законами! Должен понимать пень древний, что времена изменились и есть возможность в достатке жить! И потому плевать я на него хотел!

Последние слова Лысый уже выкрикивал, чтобы его услышало как можно больше народу.

— Лысый, — Дори усмехнулся, — дороги назад у тебя уже нет.

— Понимаю, — ухмыльнулся в ответ Штенгель.

— Пойдешь с нами ребят Папаши Бро резать?

— Пойду, я свою сторону уже выбрал.

— Тогда добро пожаловать, Лысый и, без обид, пригляд за тобой будет. Лично к тебе претензий у Кривого Руга никогда не было, ибо у каждого своя тропа. Но наблюдать за тобой будем.

Штенгель развел руками:

— Да я же все понимаю, Дори. Вот только… — капитан запнулся.

— Что только? — вновь насторожился Краб.

— Сам понимаешь, пока Папашу Бро в гроб не загоним, мне лучше у вас перекантоваться. Вы не против?

— Это не проблема, на втором этаже номера свободные, на любой лежак падай и отдыхай.