Владимир Поселягин - Я – истребитель
Мои рассказы слышали все, так что некоторые кивнули понимающе. Однако Тонин посмотрев на меня, приказал:
— Идем на хутор, может припасами разживемся. Иванов, возьми несколько бойцов, осмотри, что творится с той стороны хутора. Остальные – за мной!
Благодаря тому, что майор отправил в хутор пару бойцов, которые успели познакомится с хозяевами, нас встречали с «хлебом и солью». Вернее без, но все равно с приятными улыбками и радостными глазами. Мне показалось все это каким-то накладным, нарочитым, но ничего не сказал. Да и что я мог сказать, глядя как хозяева уже расставляют столы в великолепном яблочном саду, где вечерний воздух просто создавал мирок покоя и уюта.
Глядя, как дородная хозяйка с приятной улыбкой расстилает скатерти, а девушка уже носит яства в глиняных блюдах, я только морщился. Не нравилось мне тут и все. Заметив мою мину, майор молча показал кулак, выражая свое отношение к моему поведению. В отличие от остальных, которые кроме пары часовых уже стали садиться за столы, куда хозяин водрузил большую бутыль с самогоном где плавал перец, я, положив у одной из яблонь, где лежал старшина Середа, свой вещмешок, поправил кобуру и спросил у хозяев:
— Где у вас тут удобства?
Старик, посмотрев на меня, сказал одному из своих сыновей, тому что постарше:
— Марек, проводи товарища командира.
— Не надо! — твердо отказался я. — Просто покажите куда идти. Я сам найду.
Чуть замешкавшись, Марек указал на один из шести сараев, и пояснил с легким акцентом:
— За постройкой, там, есть.
Широко шагая к сараю, я спиной чувствовал на себе взгляды поляков, и мне все это нравилось все меньше и меньше.
«Может они на самом деле нормальные? И мне все кажется? Или все-таки вещун не подводит? А если еда «заряжена»? А?» — так размышляя я нашел будку для размышлений и спокойно воспользовался ей. Застегнув ремень, я провел по поясу, убирая складки за спину и двинулся было обратно, как что-то привлекло мое внимание.
На земле лежала красноармейская звездочка. Давно лежала, ее уже успели вмять в землю, и она не привлекала к себе внимания, и я только случайно поймав зайчик, отразившийся от одного из лучей, заметил ее.
Выковыряв звездочку из земли, я почистил ее и внимательно осмотрел.
«Не соврал вещун, что-то тут есть!» — подумал я. Расстегнув кобуру достал ТТ и передернув затвор, стал осматривать сараи.
«Повезло» мне на последнем, крайнем сарае. Открыв подпертую вилами дверь, я вошел в полутемное помещение. Сперва я не понял что там увидел, мелькали солнечные зайчики что я поймал когда подходил к сараю. Проморгавшись, я всмотрелся в темноту слегка привыкшими глазами. Увиденное, заставило меня отшатнуться назад и издать горлом неопределенный всхлипывающий звук.
Там были наши. Там ВИСЕЛИ наши. Они были прибиты к стенам сарая. Глядя на обрубки рук и ног, которые были прижжены каленым железом чтобы не истечь кровью, я перевел взгляд на ванную полную отрубленными кистями рук и ног. Парни были живы, я видел как они смотрят на меня своими открытыми глазами. Закрыть они их не могли. Веки были срезаны.
Судя по голубым петлицам четверо из шести, были летчиками. Двое пехотинцы.
— Сейчас парни. Сейчас, — тихо бормотал я, рывком отрывая пуговицы открывая воротник. Мне просто не хватало воздуха. Парни молчали. Кляпы не позволяли им сказать что-нибудь, но глаза были красноречивее слов.
— Я сейчас! Я… Я… Сейчас! Вы подождите. Я за нашими, — тихо пробормотал я и пошатываясь вышел из сарая.
То что я увидел, что стало со старшиной милиции после того как он попал в руки поляков, не шло ни в какое сравнение с увиденным сейчас.
«Нужно торопиться, поляки могут забеспокоиться», — подумал я и встряхнувшись, достал из кармана запасной магазин и выщелкнув из него патрон, вытащил из пистолета магазин и вщелкнул патрон туда. Теперь у меня есть девять выстрелов.
Я как-то быстро пришел в себя, и стал действовать со спокойствием машины, отключив все эмоции. У меня появилась ЦЕЛЬ.
Застегнув кобуру, я сунул пистолет за пояс сзади, чтобы его можно было легко вытащить, направился к туалету. Подойдя привел себя в порядок, и сделав на лице спокойное выражение вышел из сарая, поправляя на ходу гульфик комбинезона, как будто только что из туалета. Поляки, что наблюдали за мной существенно расслабились.
— Ну вот он, а ты Марек раз пять хотел сходить проверить его! — со смехом сказал сержант Иванов.
Подходя к столам, где веселье шло полным ходом, я посмотрел на старика. То, что я сделал это зря, я понял сразу, он все понял.
— Севка, что с тобой??? — удивленно спросил Кириллов глядя на меня. Многие бойцы стали оборачиваться.
И под крик старика:
— Марек!!!
выхватил из-за пояса ТТ и открыл огонь. Стрелял я двойками. Две пули – в дернувшегося Марека, две – в среднего брата. Потом поворот направо и еще две пули в грудь хозяйки, которая испуганно застыла рядом с майором Тониным. Забрызгав майора кровью, она упала на спину.
«Шесть есть, осталось еще три!» — хладнокровно подумал я считая патроны.
Прицелившись в спину младшего сына, я снова двойкой выстрелил в него, и сразу же нажал на защелку, выкидывая из рукоятки пустой магазин. Полный запасной уже был у меня в руке и немедленно был вставлен в рукоятку, не передергивая затвор, я продолжил стрельбу.
Две пули – в молодую польку, что кормила старшину, две – в двенадцатилетнего пацана, и как только я навел ствол на старика, оставив его напоследок, кто-то вцепился мне в руку.
Шок, от моих первых выстрелов прошел, и пара бойцов что были рядом кинулись ко мне вцепившись в руку, поэтому первый выстрел по улепетывающему старику попал не в спину, а в поясницу, второй в ногу ниже колена, третий в землю в трех метрах от старика, четвертая рядом со столом, чудом никого не задев, и последняя, пятая, под самые ноги.
Меня свалили на землю и выкручивая руки вырвали горячий от стрельбы пистолет. Я молча терпел, когда мне вязали руки, пока их не стали затягивать каким-то ремнем, и только тогда я застонал.
Сбоку орал старшина. Полька упала прямо ему на ногу, вызвав сильные боли.
— А ну отошли!!! — заорал рядом Иванов. Бойцы прыснули в стороны и меня окатили ледяной колодезной водой.
Мат, стоявший вокруг передавал все что думают бойцы, не стесняясь подскочившей к старшине Зиминой, с которого уже сняли подстреленную девку. Так они отходили от шока.
— Поставить его на ноги, — приказал подходивший майор, платком вытирая на ходу лицо и форму, куда попали брызги крови.
Меня рывком подняли как будто куль с картошкой, и поставили на ноги. Встретив мой взгляд, Иванов отшатнулся.
— Севка, да что с тобой??
Схватив меня за воротник, Тонин заорал мне прямо в лицо.
— Ты что творишь сволочь??? Зачем???
Глядя прямо ему в глаза, я разлепил склеившиеся губы и безжизненным тоном сказал:
— Крайний сарай!
— Что?
— Крайний сарай, там наши, им нужна медицинская помощь! — сказав это, я замолчал, отведя взгляд в сторону.
Отшвырнув меня в руки бойцов, майор развернулся, и в сопровождении десятка бойцов энергичным шагом скрылся за ближайшим сараем, повторяя мой путь.
— Отпустите меня. Я сесть хочу, — сказал я рябому, что держал меня справа. Переглянувшись, парни подвели меня к одинокому пеньку, для колки дров и усадили на него, встав по бокам.
Стоящий на часах Васечкин, прибежал, осмотрелся и убежал обратно на пост.
Почти сразу, как только я сел кто-то закричал у сараев. Криков становилось все больше и возмущенней. В них явно прослеживался накал страстей. Вот из-за угла сарая выбежал боец с зеленым лицом и выпученными глазами добежав до медички он схватил ее за руку и силой потащил к остальным. Изувеченные парни нуждались в медицинской помощи.
Просидел я так где-то минут десять пока не появился пошатывающийся Курмышев.
Хмуро посмотрев на хозяев хутора, он крикнул бойцам что охраняли меня.
— Отпустите его!
Потирая затекшие руки я поглядев на бледного лейтенанта развернулся и направился к столу, у меня почему-то появился зверский аппетит.
— Товарищ лейтенант, а что там? — с жадным любопытством спросил рябой боец, второй красноармеец тоже навострил уши.
— Страшно там, — глухо сказал Курмышев, садясь напротив меня.
Взяв лежащий на столе нож, что заставило напрячься всех кто присутствовал у столов, я взял большой шмат сала с прожилками мяса и отрезав кусок положил его на кусок хлеба и стал спокойно есть под взглядами присутствующих.
— Как ты можешь есть после того что увидел? — с недоумением спросил Курмышев, передергиваясь от воспоминаний.
Поглядев на него, я дожевав, ответил:
— Я еще и не такое видел, и заметь, тоже работа поляков.
В это время из-за угла появилось несколько человек, и направились к нам.
